— Свой улов мы сможем забрать с собой?

Рэнди, старший помощник капитана, кивнул:

— Вы сможете забрать весь свой улов при условии, что он — легального размера. Мы даже почистим рыбу для вас.

— Но у меня нет лицензии на рыбную ловлю.

— Для ловли в соленой воде лицензия не требуется, — пояснил он.

Пока капитан дрейфовал от одной точки к другой, выбирая лучшее место для рыбалки, я устроился у ограждения и приготовил взятое напрокат снаряжение. Мы встали на якорь и начали донную ловлю, используя в качестве наживки цельных моллюсков. Поначалу рыба клевала неохотно.

— Терпение, — усмехнулся Рэнди, глядя на мое разочарованное лицо.

Но вскоре все изменилось. Моей первой добычей стала треска. Мне понадобилось почти десять минут, чтобы вытащить из воды на палубу рыбину весом в тридцать фунтов и длиной по меньшей мере в четыре фута.

— Это еще маленькая, — заметил Рэнди, подбежавший ко мне, чтобы помочь снять ее с крючка.

— Маленькая?

Он кивнул.

— Точно вам говорю. Ежегодный вылов трески исчисляется десятками тысяч тонн.

Маленькая или нет, но мои губы помимо воли расплылись в довольной улыбке.

Затем мы поймали сайду. Обычно она ходит косяками и в длину достигает не больше трех футов, а в весе — десяти фунтов. Но у нас с ней разыгралось настоящее сражение!

Пикша, которую иначе называют морским окунем, предпочитает ходить на глубине. Из пятидесяти мужчин на борту только один сподобился поймать ее. Имея в длину около трех футов, она весила добрых тридцать фунтов.

Когда солнечный диск присел отдохнуть на горизонт, на наши удилища набрел косяк макрели. Рыбки были весом фунтов этак в десять и длиной не более фута, но мы вытаскивали их одну за другой. Когда на палубу шлепнулась моя четвертая макрель, Рэнди заговорил о луфарях.

— До чего прожорливые и ненасытные создания! — воскликнул он. — Они питаются кальмарами и мелкой рыбешкой, которая обычно ходит стайками. Они пожирают эту мелюзгу, а когда в брюхе не остается места, срыгивают съеденное и начинают хватать все по новой, и так до тех пор, пока в пределах досягаемости остается пища. Были случаи, когда они даже нападали на пловцов. Но ловить луфарей — одно удовольствие. А если приготовить их свежими, то кушанье получается — пальчики оближешь.

Увы, луфари обходили нас десятой дорогой.

Пока я с радостью вытаскивал одну макрель за другой, турист, сидевший рядом со мной, выловил редкую добычу —, зубатку. У нее были огромные челюсти и острые зубы. Рэнди проявил чрезвычайную осторожность, снимая рыбу с крючка.

— У этих рыбешек есть дурная привычка нападать на людей в воде, и даже пойманные на крючок они ничуть не менее опасны, — предостерег он нас.

Дьявольская рыбина имела в длину целых пять футов и весила никак не меньше пятидесяти фунтов. Она долго выгибалась и билась на палубе, борясь за свою жизнь. Я вполне понимал ее отчаяние.

Нескольким моим напарникам повезло выудить из моря камбалу, но нигде не было видно и следов от плавников морского ерша, американской триглы или черной колючей акулы.

А потом случилось это — большая схватка, о которой я мечтал всю жизнь! Я почувствовал, как что-то сильно дернуло наживку, и леска устремилась под катер, отчего удилище у меня в руках изогнулось дугой. Рэнди бросился мне на помощь, но я знаком остановил его. Я отпустил рыбу, позволяя ей устать, а потом начал вываживать, вращая катушку и выбирая слабину.

— Здоровенная попалась! — заорал Рэнди, и остальные рыбаки побросали свои дела и стали наблюдать за мной.

Я вращал катушку.

Рыбина сопротивлялась.

Я вращал катушку.

Она по-прежнему сопротивлялась.

Прошло уже добрых двадцать минут, и руки у меня заныли от напряжения. Я обливался потом, но не позволял Рэнди прийти мне на помощь.

— Я хочу вытащить ее сам, — прохрипел я.

Последовало еще два рывка и одно быстрое вращение катушки, и вот монстр выпрыгнул из воды. Это был полосатый окунь, судя по виду, весивший никак не меньше семидесяти фунтов. Я вываживал его еще несколько минут, после чего завел в подставленный Рэнди сачок. Кое-кто из моих коллег по ремеслу зааплодировал. Рэнди помог мне снять громадину с крючка, и я с трудом поднял окуня на вытянутой руке, удерживая в воздухе. Рыбина извивалась всем телом, стремясь вновь оказаться в воде. Моя рука уже отказывалась держать ее, а мышцы ныли от боли. А потом, к всеобщему удивлению, я перевалил ее через борт катера и отпустил. Чудовище с шумом рухнуло в море, подняв столб брызг.

— Вы что, рехнулись? — выкрикнул Рэнди, глядя через заграждение на исчезающую в глубине рыбину.

Я улыбнулся.

— Что я могу сказать? Это был ее счастливый день.

Когда мы направились обратно в порт, Рэнди почистил и разделал пойманный мною улов, получил щедрые чаевые, но напрочь отказался разговаривать со мной. Он ничего не понимал. А моя мечта наконец осуществилась.

И список желаний закончился…

* * *

Очнувшись от грез наяву, я почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Взглянув на брошюру, я заметил внизу сопроводительную надпись: «Поездка только для взрослых. Дети на борт судна не допускаются». Реальность отвесила мне хлесткую пощечину. «Песок в моих часах почти иссяк, — подумал я. — Жизнь дается только один раз, и вернуть время вспять, чтобы переиграть ее заново, не получится». И чем меньше времени остается, тем важнее прожить его с пользой.

«Кроме того, — решил я, — я чертовски устал, чтобы ехать на рыбалку!»

С трудом поднявшись из кресла, я подошел к холодильнику и поставил гигантскую галочку через весь список желаний. «Довольно, — сказал я себе, — пора заняться серьезным делом». Неизлечимая болезнь имеет свойство самым жестоким образом заново расставлять приоритеты.

Взяв трубку телефона, я позвонил Райли домой. Ответила Мэдисон.

— Хочешь поехать на пикник? — спросил я у нее.

— Ура!

Она бросила трубку и с радостными воплями помчалась по коридору. Трубка повисла на шнуре, стукаясь о стену кухни, и я слышал, как она с Пончиком празднует нежданное радостное событие.

Зачерпнув пригоршню болеутоляющих таблеток, я запил их водой из-под крана, а потом позвонил Белле на работу и сообщил, что мы заедем за ней через час. Забирая ключи и кошелек, я подумал, что стоило бы позвонить Райли, чтобы пригласить и ее, но потом решил, что не надо ставить дочь в неловкое положение, ведь почти наверняка она вынуждена будет отказаться. У нее было много работы, и она не могла видеться со мной так часто, как хотелось бы нам обоим. Я слышал виноватые нотки в ее голосе всякий раз, когда она говорила:

— Извини, папа, я не могу.

— Да, с детьми всегда так, — отвечал ей я. — Их надо кормить хотя бы временами.

Все оставшиеся у меня силы я приберегал для того, чтобы проводить как можно больше времени в обществе Мэдисон и Пончика. Для этого я даже приноровился спать днем, совсем немного, так, вздремывал накоротке, чтобы как можно дольше оставаться в форме. Я уже подходил к машине, когда на подъездной дорожке меня перехватила Беатриса Горан.

Честно признаюсь, я недолюбливаю эту старую деву. Она из тех, кто всю жизнь проводит в ожидании смерти, так что времени на жизнь не остается. Но она вот уже несколько десятилетий была нашей ближайшей соседкой, посему я выказывал ей уважение, как того требовали приличия. На этот раз на меня обрушилась лекция на тему «честности» и «правды», требующая безусловного и безраздельного внимания. Впрочем, мне не понадобилось много времени, чтобы понять — я стою и слушаю всякий вздор, причем оратор явно не разбирается в том, о чем говорит. Все это время в голове у меня крутилась навязчивая мысль: «Наверное, под ее болтовню очень хорошо засыпать».

А она трещала без умолку, и я прикрыл рот ладонью, чтобы скрыть зевок, но эту битву я проиграл заранее. Гнусавый монотонный голос мисс Горан способен был довести до белого каления кого угодно, и вскоре я сообразил, что терпение мое на исходе.

«Нет, у меня совершенно нет времени на этот вздор», — подумал я.

— А ведь я много лет назад говорила мистеру Фини, — уныло причитала соседка, — что Мелисса — девица сомнительного поведения…

Я прикрыл зевок ладонью и отвернулся. Эта завистливая и неугомонная сплетница являла собой верное средство от бессонницы. Изображать заинтересованность становилось все труднее, но я то и дело отвлекался, погружаясь в собственные мысли.

«Интересно, как идет весенняя подготовка к сезону у «Ред Сокс»?»

— Но, разумеется, никто не пожелал меня слушать, — продолжала бубнить мисс Горан.

«Черт побери, — думал я, — я же забыл завезти фильмы обратно в магазин видеопроката! Только этого нам и не хватало, очередной пени за просрочку. Учитывая, сколько раз я ее платил, эта лавка должна уже давно принадлежать мне со всеми потрохами».

— А что вы думаете о моей новой прическе?

«Она ужасающа», — такой была моя первая мысль, но я вовремя спохватился и улыбнулся.

— Вы выглядите потрясающе. Она подчеркивает черты вашего лица.

Я ничего не мог с собой поделать и вновь отключился.

«Что я должен был купить сегодня, хлеб или молоко? — Нет, положительно не могу вспомнить. — К черту! Куплю и то и другое!»

Еще несколько минут канули в Лету, когда мисс Горан вдруг резко окликнула меня, заставив вернуться в реальность.

— Дональд?

— Да?

— Я спрашиваю, что вы обо всем этом думаете?

Я покачал головой.

— Ну, сами понимаете… вот я стою здесь… и думаю… что положение чертовски досадное.

Казалось, минула целая вечность, прежде чем эта злобная курица кивнула и ухмыльнулась.

— Знаю. Мне совершенно точно известно, что вы имеете в виду.