– Да, дорогая, так и есть. Ну а теперь давай иди – что-нибудь поешь. А потом, как сказала тебе сиделка, возвращайся и накорми свою Фло… Они уехали сегодня утром, ты знаешь?

– Знаю. Они еще раз звонили в больницу.

– В самом деле?

– Да, звонили.

– Очень мило с их стороны. Я думал, что они прямо отправились в свой путь. Ну, как бы там ни было, тебе нужно отдохнуть. Но не в этой комнате. Наверху Пэгги уже приготовила гостевую комнату вместе с примыкающей к ней туалетной, которую она переделала в детскую. Так что для тебя все готово.

– Вот это и вправду очень мило. – Аннетта встала и подошла к обеденному столу. – А ты в последнее время не проезжал мимо коттеджа? – тихо спросила она.

– Я заглядывал в него по крайней мере через день. У меня было неподалеку одно дело с клиентом, поэтому мне это было легко. И я не понимаю, почему его называют коттеджем. Там же девять комнат и полтора акра земли. Это маленький особняк. Ты будешь в нем счастлива, дорогая.

Она долго, очень долго смотрела на него, ничего не говоря. Молчал и Джо. Он чувствовал, какую бестактность сказал: одна с ребенком – и счастлива среди девяти пустых комнат.

13

С тех пор как Аннетта с ребенком вернулась домой, Дон прямо расцвел. Дышать ему стало легче. Он уже меньше жаловался на боль. Доктора, казалось, были довольны им, и он уже перешучивался с отцом Рэмшоу. Через две недели после возвращения Аннетты в комнату Дона вошел его отец, протянул к нему обе руки, и они обнялись.

Одна сторона лица Дэниела все еще оставалась очень бледной. Дэниел прихрамывал и заметно сбавил в весе.

Они болтали о пустяках до заката, пока не наступила пора пожелать друг другу спокойной ночи. Вдруг ни с того ни с сего Дэниел взял сына за руку и сказал:

– Ее здесь нет. Запомни, дружок, ее здесь нет. Она ушла навсегда.

– Ты ее не чувствуешь, папа?

– Нет. Нет. Я не чувствую ее, разве только синяки, которые она оставила по всему моему телу. Вот это ощутимо. А больше ничего.

– Она здесь, папа. Она была здесь с той самой минуты, как умерла.

– Полно, Дон.

– Об этом нет смысла говорить, папа. И я – не единственный. Почему, как ты думаешь, Стивен не сидит здесь, болтая без умолку? Он не подходит к моей комнате уже много дней. Он лежит в постели, вроде как с простудой. Так вот: Стивен знает, что она здесь. И Джо тоже знает.

– Ну нет, только не Джо. Джо слишком уравнове…

– Не такой уж Джо уравновешенный, папа. Он ощущает ее присутствие почти так же, как и я. Одно я знаю точно: она не уйдет, пока не уйду я. Но я не боюсь, я имею в виду – ее. Мне теперь даже жаль маму. Но она знает, что не сможет меня удержать. Я сказал ей об этом – она знает. И, зная это, она, видно, решила присутствовать при моем уходе отсюда.

– Не говори так, сынок.

– Папа, ты начал ненавидеть ее. Ты уже давно ее ненавидишь. И чем больше ты ее ненавидел, тем сильнее она любила меня. И в конце концов я пришел к выводу, что любовь сильнее ненависти. Потому что ее любовь, или назови это как угодно, держит ее здесь. И теперь я не возражаю. Сначала я пришел в ужас при мысли, что она будет находиться здесь, но теперь уже нет. Даже внешность ее изменилась. Она выглядит жалкой. Мне жаль ее. Папа, не смотри так, не пугайся так. Мой рассудок не помрачился: это единственное здоровое, что у меня есть, я в этом уверен.

– А ты не обсуждал все это с отцом Рэмшоу?

– Да, обсуждал, часто и вполне откровенно. Он понимает. Как он говорит, на небесах и на земле скрыто больше, чем снилось этому миру. И он прав… Скажи, нашлись ли уже покупатели на наш дом?

– Да, по-моему, уже нашлись.

– Ну, им придется немного подождать, ведь так?

– Надеюсь, им придется ждать много лет.

– Нет, не так долго, папа, не так долго. Странно, дом разрушается, а когда-то он казался таким прочным… Папа?

– Да, сынок?

– Вы с Мэгги будете вместе, я знаю. И Стивен поедет с вами. Так вот, не вмешивайся в жизнь остальных никоим образом, хорошо? Не будешь?

– Что ты имеешь в виду под словом „вмешиваться"?

– Только то, что оно значит. Пусть остальные живут своей жизнью.

– Кто остальные? О ком ты? Остаются только Джо и Аннетта.

– Да… я знаю. Остаются только Аннетта и Джо. Но что бы ни случилось, папа, пусть все идет своим чередом.

Дэниел поднялся и, глядя на сына, грустно произнес:

– Мне не нравится это, Дон. Не нравится и то, как ты об этом говоришь. Все, что я делал в прошлом, было ради твоего блага.

– Да, я знаю, папа. Так говорит большинство людей: „Я сделал это ради… ради чьего-нибудь блага".

Дэниел прищурился. Он посмотрел на худое, бледное лицо с запавшими глазами. Лицо, которое всего год назад казалось ему лицом юноши, мальчика двадцати лет. Но глаза, смотревшие сейчас на него из глубоких впадин, были глазами старика, который прожил целую жизнь и испытал немало на этом свете.

– Спокойной ночи, сын, – тихо сказал Дэниел. – Спи спокойно.

– Спокойной ночи, отец.


Прошло две недели. Было семь часов вечера. Отец Рэмшоу и Джо сидели в библиотеке и пили кофе. Священник говорил:

– Как жаль, а я уже соскучился по Дэниелу, хотел поговорить с ним. Ты сказал, что он поехал посмотреть на свой старый дом у подножия Брэмптонского холма?

– Да. Удивительно, но этот дом скоро освободится. Папа никогда особо и не хотел покидать его. Это самый маленький и самый старый дом на холме. Думаю, его построили первым, еще до того, как городская элита начала возводить свои особняки.

– Да, пожалуй. И что, Дэниел собирается устроиться в нем с Мэгги и Стивеном? Ну, по крайней мере, одна часть семьи найдет себе место. А как ты?

– Я тоже устроен.

– Что ты имеешь в виду? У тебя есть квартира?

– Да, почти. Скоро все уладится.

– Я не думаю, что осталось ждать долго. Конец Дона уже близок. Я чувствую, что завтра надо провести последние обряды.

– Но… он выглядит очень живо, святой отец. Я думаю, он еще немного протянет.

– Это привнесенное оживление, Джо. Я полагал, ты понимаешь это. Дон знает сам, что время его истекает, и притом быстро. Врач мне недавно сказал, что он удивлен, как это Дон так долго держится. Аннетта и ребенок – вот кто заставляет его держаться, и он счастлив. Удивительно, но он счастлив и вполне готов умереть. На твоем месте я бы посидел с ним несколько следующих ночей. Кстати, а что будет с прислугой – Биллом, Джоном, Пэгги и Лили?

– Пэгги собирается не расставаться с Аннеттой. Джон поедет с папой. Лили и Билл останутся в сторожке. Если новые хозяева захотят нанять их, то хорошо, если же нет, то папа их куда-нибудь пристроит. Так что о них обо всех позаботятся.

– Это хорошо. А ты сам собираешься жить в своей квартире один?

– Ну а что вы предлагаете, святой отец? – Джо сжал губы и ждал ответа.

Священник поднял брови:

– Насколько я знаю, тебе совсем не трудно найти себе пару. Я знаю двоих среди прихожанок и еще одну.

– Откуда вам известно о мисс Картер?

– Мне известно много чего, парень. Просто удивительно, какие доходят до меня новости и какими путями! Ну так что, ты собираешься выбрать одну из них?

– Возможно.

– Ты уже думал об этом?

– Да, святой отец. Я много размышлял об этом. И действительно я уже сделал выбор. Давно сделал свой выбор.

Глаза священника расширились.

– Вот это новость! Даже не намекнешь, кто же избранница?

– Не сейчас, святой отец. Я скажу вам, когда придет время.

– Хотя бы – среди прихожанок или нет?

– И это я открою со временем.

– Что ж, буду с нетерпением ждать. А сейчас мне пора идти. Мне понравилось угощение. В этом доме всегда отличное мясо… Очень грустно, знаешь. – Отец Рэмшоу встал и огляделся вокруг себя. – Это ведь замечательный дом, особенно эта комната и все эти книги. Что ты с ними сделаешь? Продашь на аукционе?

– Некоторые. Но большинство сохраню.

– Для твоей квартиры?

– Для моей квартиры, которая может оказаться и домом.

– Это уже кое-что. Квартира может оказаться домом? Хорошо, хорошо. Ты знаешь меня, Джо. Если уж я вцеплюсь в кого-то, то не отпущу, пока не выясню, кого я кусаю. Но это будет для меня сюрпризом. Да, сюрпризом, ведь я был уверен, что знаю вас обоих вдоль и поперек.

– В каждом человеке кроются глубины, и только он сам может проникнуть в них.

– Да, Джо, тут ты прав. Тем не менее… – Священник хихикнул и покачал головой. Потом развернулся и вышел в холл. Остановившись у входной двери и глядя назад на лестницу, он снова обратился к Джо: – Если твой отец продаст этот дом кому-нибудь не из нашей общины, мои визиты сюда скоро сведутся к минимуму. Спокойной ночи, Джо.

– Спокойной ночи, святой отец. Вы ведь очень верите в действенность молитвы, поэтому вам следует посмотреть, как она подействует на новых хозяев.

Священник откинул голову назад, засмеялся и сказал:

– Хороший совет, Джо. Так я и сделаю. Да, так я и сделаю.


В десять часов Аннетта пожелала Дону спокойной ночи. Он взял ее лицо в свои ладони и проговорил:

– Я люблю тебя.

И она порывисто ответила:

– И я тебя, Дон. Да, и я тебя люблю. Когда он добавил „Будь счастлива!", Аннетта подошла к сиделке, расположившейся в другом конце комнаты, и сказала:

– Я… наверное, я буду спать здесь сегодня.

– В этом нет необходимости, миссис Кулсон. Если что-то переменится, я вас тут же позову.

– Нет, все равно.

– Аннетта! Иди спать наверх, пожалуйста, – попросил ее Дон со своей постели. – Я тоже буду спать. Я чувствую себя хорошо, правда, очень хорошо.

Аннетта снова подошла к нему.

– Все равно, Дон, если ты… Он взял ее руку.

– Делайте, как вам сказали, миссис Кулсон. Идите спать. Если ты ляжешь на этот жесткий матрац, я всю ночь буду беспокоиться за тебя и совсем не отдохну. К тому же я хочу, чтобы за моей дочерью присматривали. – Он продолжал твердо смотреть на Аннетту, затем добавил: – Пожалуйста.