— Решила сбежать? — спросил дядя Персиваль и широко улыбнулся.

Лаура вздрогнула, обернулась и крепко обняла дядюшку, тщетно пытаясь улыбнуться той улыбкой, которой должна улыбаться невеста в день своей свадьбы. В глазах ее по-прежнему была грусть.

— Думаешь, получится? Я имею в виду попытку сбежать. Ты считаешь, что Алекс похож на того, кто пустился бы за мной в погоню?

— А ты хотела бы убежать от него? — От дяди Персиваля не укрылся ее жест — она нервно сжимала и разжимала кулачки.

Лаура посмотрела дяде в глаза. Ей было нелегко сейчас, но лгать она не желала.

— Дядя Персиваль, ты когда-нибудь совершал поступки, такие глупые, что наутро тебе было стыдно?

Персиваль улыбнулся. Что бы ни думала о нем племянница, он всего лишь один из смертных. Бывало, он в юности напивался до чертиков и в юности же безнадежно влюбился в мать Лауры. Немало его поступков можно было отнести к глупым, наивным и постыдным. Впрочем, глупость свойственна не только молодым.

Может, эти двое все-таки встретились, и Лаура сделала что-то, что считает непоправимым? Может, его порывистая и вспыльчивая племянница оскорбила Алекса? Однако жизнь научила Персиваля тому, что в ней, в жизни, поправимо все, кроме смерти.

— Боюсь, что на твой вопрос могу ответить лишь утвердительно, — сказал он. — Как бы мне ни хотелось выглядеть в твоих глазах безупречным. Но слишком многие люди были свидетелями моих ошибок молодости. Ты казнишь себя за то, что сделала, или боишься, что будут последствия?

Персиваль от всей души надеялся, что Джейн просветила племянницу относительно некоторых моментов, касающихся интимной стороны брака, поскольку в эти темы он не хотел углубляться. Хотелось верить, что Лаура обеспокоена по иному поводу и не станет просить его преподать ей урок.

— Иногда, — сказала Лаура, присаживаясь на парапет фонтана, — я вообще не понимаю, зачем люди живут. Жизнь такая сложная…

Подобное начало супружеской жизни сулило мало хорошего. Есть ли надежда на то, что Алекса не постигнет жестокое разочарование, когда он узнает, кто такая его невеста?

Она знала его слишком хорошо, поэтому не могла тешить себя надеждой на то, что он воспримет ее выходку как невинную шутку. Другой, но не Алекс, возможно, улыбнулся бы ей и подмигнул, прежде чем рука об руку продолжить путь к алтарю.

Хорошо бы, чтобы он не выволок ее из храма за волосы.

Персиваль со вздохом присел рядом с племянницей.

— Речь — это то, что отличает нас от животных, Лаура. И еще способность планировать будущее. Что бы ты ни чувствовала, какие бы проблемы у тебя ни возникли, ты не можешь заставить себя преодолеть их, пока не облечешь в слова. Иногда надо просто поговорить.

Но Лаура по опыту знала, что язык нередко доводил ее до беды, а способность ясно выражать свои мысли часто создавала проблемы, но совершенно не помогала решать их. Она улыбнулась и поцеловала дядю в лоб.

— Конечно, ты прав. — Лаура поднялась и, еще раз поцеловав дядюшку, направилась к дому.

Вскоре ее облачили в свадебный наряд — это было произведение из пенных изумрудных и кремовых кружев со шлейфом длиной четыре фута. Если бы церемония состоялась по всем правилам, шлейф был бы длиннее, и нарядно одетые дети несли бы его за ней. Фату одели в последний момент (кружевную вуаль цвета слоновой кости — символ непорочной девственности). Лаура надеялась, что Бог простит ее за эту ложь, ведь она была не первая женщина, которая шла под венец, не будучи девственной.

Чтобы попасть в Хеддон-Холл, надо было проехать через мост, и оттуда, с моста, щедро освещенный тысячами свечей, дом казался сказочным замком. Колеса скрипели на деревянном настиле моста, и от этого звука по спине Лауры пробегали мурашки.

Дядюшки подали ей руки, помогая выйти из кареты. Персиваль и Бевил тянули жребий, решая, кто поведет Лауру по широкому проходу церкви к жениху, но она сказала, что они оба заслужили эту честь.

В церкви уже давно все приготовили. Старинный церковный колокол вскоре должен был оповестить округу о свершившемся событии. Богато украшенное витражами с геральдическими эмблемами западное окно казалось черным — там царил мрак, но все остальное пространство церкви освещали свечи. Лестничный пролет у входа вел на балкон, где обычно находился хор. Но сегодня хористов не звали. Стены и потолки украшали старинные фрески, но бронзовые монументы прежних владельцев Хеддон-Холла были задрапированы расшитыми покрывалами: невесте не пристало смотреть на эти свидетельства бренности человеческого существования. Пол был выложен черно-белыми ромбовидными плитами, алтарь из мореного дуба украшала изящная резьба.

В соответствии с титулом жениха венчать их должен был епископ, но Алекс пригласил местного пастора. Однако и пастор в богато расшитом облачении выглядел весьма представительно — словно сам епископ. Свидетелями обряда были только двое: Джейн — со стороны невесты и какой-то пожилой джентльмен — со стороны жениха.

Лаура взяла дядюшек под руки, и они повели ее к алтарю, где уже ждал Алекс. Увидев его, Лаура, удивленная, заморгала. Маска — граф надел другую — закрывала лишь верхнюю часть лица, так что видны были красиво очерченные чувственные губы и волевой подбородок. Граф улыбнулся, и Лаура, судорожно сглотнув, заставила себя сделать еще один шаг.

Она оказалась выше, чем он ожидал. «Впрочем, ничего удивительного, — тут же напомнил себе Алекс. — Ведь в последний раз я видел ее четырнадцатилетней девочкой». Она была прекрасно сложена и не выглядела полной, хотя грудь ее в изумрудно-кремовых кружевах казалась довольно пышной. Пальцы же ее были холодны как лед, и руки немного дрожали.

Но как не дрожать при виде жутковатого жениха в кожаной маске и с изувеченной рукой в перчатке? Разумеется, она будет дрожать, его малютка Лаура.

А она мечтала лишь о том, чтобы все поскорее закончилось.

Отвечая на ритуальные вопросы священника, она почти не слышала свой голос. И так же, словно сквозь сон, слышала ответы Алекса.

И вот священник произнес слова, связавшие их навеки, и граф надел ей на палец массивное кольцо с эмблемой Кардиффов. Она опустила глаза — кольцо сквозь густую пелену кружевной фаты виделось как в дымке.

Скоро, совсем скоро ее заветное желание сбудется.

Сейчас мужчина, которого она любила с детства, откинет фату с ее лица и наконец-то разглядит свою жену.

Она вздрогнула и отступила, когда его единственный немигающий глаз уставился на нее.

Он отметил ее бледность и испуг в широко раскрытых зеленых глазах. Что ж, неудивительно, что она напугана.

— Приветствую, Джейн, — проговорил граф хрипловатым шепотом и на глазах у ошеломленных свидетелей церемонии, резко развернувшись, направился к выходу.

Глава 17

Он искал ее два месяца.

В округе не оказалось ни одного нищего пастора, обремененного многочисленным потомством. Не было в округе и весьма образованной девушки по имени Джейн, девушки с рыжевато-каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами.

После двух месяцев безуспешных поисков даже ему, с его надеждой и верой, стало ясно: его Джейн не существовало в природе.

В какой— то момент он даже решил, что она -плод его воображения, фантазия, порожденная одиночеством. И граф, дабы убедиться, что не повредился рассудком, стал расспрашивать о ней Симонса и вечно чем-нибудь недовольную миссис Седдон.

Дворецкий сообщил ему, что она отказалась с ним разговаривать и ушла, даже не потребовав платы.

И вот он снова увидел ее. Бледная, как приведение, с огромными зелеными глазами, полными ужаса, она возникла перед ним…

Теперь уже — в качестве его жены.

Он сыграл роль простака, он — жалкий персонаж в ее маленькой драме.

Граф стремительно поднимался наверх, в Орлиную башню. Перепуганные слуги смотрели ему вслед — они так и не успели произнести заготовленные заранее поздравительные речи. Хлопнув напоследок дверью, хозяин заперся у себя.

Он не был готов общаться с ней. Пока не был готов.

Долгие дни Алекс сидел за письменным столом, пытаясь заставить свой единственный глаз сфокусироваться на документах, но ему так ничего и не удалось. Он не хотел расставаться с Джейн, но волею обстоятельств был вынужден это сделать. Однако он так и не смог нанять нового секретаря, дух Джейн, казалось, продолжал жить в его кабинете.

Открыв потайной ящик стола, он извлек оттуда шесть шпилек — сокровище, которое бережно хранил. Сколько раз он держал их на ладони в ожидании чуда — создать Джейн из этой горстки металла. На одной из шпилек еще оставался каштановый волос, отсвечивающий золотом. Роскошный золотой водопад, струящийся по ее плечам, — он навеки остался в его памяти.

Он подошел к окну. В часовне все так же горели свечи. А ветер за окном усиливался — вот-вот должна была разразиться буря. Фонари раскачивались на ветру, некоторые из них потухли. Вот так же теряли яркость и цвет воспоминания, до сих пор казавшиеся единственным светлым пятном на мрачном фоне последних лет.

Хеддон— Холл перестал быть ему убежищем. Здесь стало небезопасно. Она поселится с ним под одной крышей.

Как, должно быть, она смеялась, его маленькая актриса. Она решила испытать его, решила проверить, достаточно ли он подготовлен к тому, чтобы стать ее супругом — удостоиться такой чести. Маленькая наследница с полными сундуками золота и камнем вместо сердца. Он искренне удивился, узнав, насколько она богата. И даже был немного раздосадован тем, что она, как выяснилось, богаче его.

Она оказалась прирожденной актрисой, с этим он не мог не согласиться. И каждая роль ей давалась без труда — с одинаковой убедительностью она сыграла сначала простушку, потом — невинную влюбленную девушку. Теперь граф уже задавался вопросом: не разыграла ли она и девственность?

С каждым днем он все больше себя ненавидел. Ненавидел с той яростью, на какую только был способен. Он испытывал отвращение к себе — отвращение столь острое, что жизнь становилась невыносимой. И еще он презирал себя за то, что не сумел достойным образом ответить Элайн.