- В чём дело? – уставшим голосом обратился он к эльфийке. Догадываясь, о каких моментах пойдёт речь, Кемпбелл намеренно оттягивал дискуссию с демонами, от Иллиам же не укрылась бледность его лица и капли пота на лбу. Похоже, прогулка эльфу давалась не без усилий, что непривычным уколом затронуло совесть нахалки, с коей до сих пор она жила в полном ладу.

- Ну, во-первых... - открыла она рот.

- Можно короче? - бесцеремонно прервал её Кемпбелл, что слегка ошарашило блондинку, однако, последовавшие твёрдые слова, завуалированные под вполне разумное пояснение, сгладили очевидное его недовольство. - До Данноттара далеко, здесь же оставаться опасно.

- Хорошо, - пряча как можно глубже сиюсекундный порыв высказать какую-либо колкость, Иллиам состроила вымученную мину и елейным голосом затараторила: - Я изрядно вымотана, Али. Одежда пришла в негодность, коням нужен отдых, и привести себя в должный вид не помешает всем нам перед встречей с вождём Каледонии. Разумнее будет остановиться в Килхурне на ночь и передохнуть. Домоправитель Тасгайл будет рад услужить тебе и твоим воинам.

- Если отклониться от курса, прибудем в Данноттар на полдня позже, - задумчиво изрёк эльф, но, кажется, красотка сумела посеять зерно в благодатную почву его сомнений. Затаив дыхание, она наблюдала, как колеблется Кэмпбелл, втайне надеясь нынче же попасть в крепость. В действительности, покоя Иллиам не давало исчезновение Квинта, и сегодня она рассчитывала если уже не лицезреть молодого воина, то слышать о нём хоть какие-то новости.

Вероятно, молодому Титу также не терпелось повидаться с сослуживцами, потому, как только Алистар согласно кивнул, за что добавим ещё одно очко в пользу плутовки, легионер довольно возликовал.

- Могу я задать вопрос? – не унималась эльфийка. Есть такие женщины, что никогда не упустят своего шанса. Стоит неосмотрительному мужчине пойти ей навстречу, уступить, протянув мизинец, обворожительная акула намертво цепляется за всю руку, пока не получает желаемого. Иллиам как раз подходила под это определение. Её так и подмывало расспросить о предполагаемой женитьбе Мактавеша на неугомонной подруге, о которой накануне в Лондиниуме обмолвились демоны, но, к сожалению, девица не учла, что у варваров не в чести воспитанность. В который раз её вновь грубо перебили:

- А могу я задать вопрос? – акцентируя на себе внимание, встрял рассерженный демон. – Советник, дьявол тебя раздери! Какого хрена ты любезничаешь с этой ушастой и не черта не объяснишь нам? Для рабыни она уж слишком много себе позволяет!

«Определённо, нужно заняться собой, - молча сетовала Иллиам, стряхивая с одежды дорожную пыль. - В последнее время что-то слишком часто меня причисляют к рабыням Алистара Кемпбелла. Любопытно, сколько их у него нынче? Припоминаю, при дворе Валагунда ходили слухи, впрочем, не в пользу советника, что попасть к нему в невольники считалось подарком судьбы, ибо к ним он был строг и требователен, но без надобности не лютовал.»

Создалась неловкая ситуация, нужду разгребать которую, пожав плечами, плутовка полностью переложила на широкие плечи своего муженька.

- Ошибаешься, Молох. Госпожа Иллиам не рабыня, а жена… моя, – выжимая из себя последнее слово, произнёс Кемпбелл. Не дожидаясь бурных поздравлений, впрочем, до этого ли было потрясённым спутникам с неприлично отвисшими челюстями и выпученными глазами, он развернул и ударил пятками в бока коня. - Едем в Килхурн.

Демоны ещё долго смотрели вслед отъезжающим конникам, пока первым не очухался Молох.

- Сама преисподняя! Во дела!.. Влип наш ушастый по самое «не балуйся», - после чего громко заржал и стегнул своего скакуна.


*****


Мактавеш .

Охота. По-мужски скупое слово, но столь острых действ и эмоциональных всплесков, вероятно, не найдётся ни в каком ином. Утомительный поиск, непрестанное выслеживание и преследование, будоражащая горячую кровь погоня и, наконец, в положительном результате, обладание и финальная награда, ознаменованная правом победителя забрать жизнь своей жертвы – всё это позволяет упиваться невероятной эйфорией восторга собственного всесилия и на энное время иллюзорно приблизиться к заветному олимпу. И как поднимает мужскую самооценку восхищённый взгляд его женщины, к ногам которой тот бросает добытые на доброй охоте богатые дары! Да она ведь смотрит на него, как на бога!

Но всё это не имело никакого отношения к той страшной охоте, на стезю которой ступил Фиен Мактавеш со своими демонами. Сатанея от одной лишь мысли, что кто-то смел посягнуть на его земли, гнев вождя ни на секунду не притуплялся, тем более не стихал от удручающего вида опустошённого и разорённого Килхурна, утопающего в гниющем зловонии павших. Оставляя пару демонов в качестве могильщиков в крепости, вожак стремился в погоню. Зная крутой его нрав, воины тьмы с опаской поглядывали на слишком молчаливого Фиена, предвкушая расправу над неосмотрительными горе-захватчиками, часы жизни которых неумолимо приближались к финальному нулю. Оставшиеся в Килхурне едва осмелились обратиться к вождю с вопросом:

- Фиен, как хоронить-то? Сплошь смрадная каша.

Инкуб, сидя на нетерпеливо переминающемся под седоком коне, окинул плоскогорье мрачным взором:

- Нежно, – без тени улыбки изрёк избранник стаи и, пришпорив Сумрака, помчался вместе с остальными на северо-запад Каледонии, где были обнаружены следы стоянки дикарей.

- Понял, - оскалился в довольной ухмылке один из демонов. Обернувшись в свой истинный облик, порождённые тьмой твари, извергая пламя, принялись жечь покрытую смертью равнину, предавая огню и забвению человеческий тлен.


*****


- Не пойму, это что, человеческие? – пнув мыском сапога разбросанные у потухшего костра кости, один из воинов вопросительно взглянул на собратьев.

- Верно мыслишь, приятель, - ответил демон по имени Фидах, хлопнув собрата по спине.

- Кто ж станет жрать себе подобных?

- Как кто? Дикари, конечно! Баб режут, что из Килхурна уволокли. Вот так проголодаются, выберут, что пожирнее, и по макушке эдак тюк. Садитесь, соплеменники, кушать подано! Верно я мыслю, братцы?

- Может друиды жертву своим пустым богам приносили? - предположил третий, брезгливо сплюнув на землю. - Никогда не лез в дела человеческого племени, но тут… Люди порой меня озадачивают: придумают деревянных божков, хороводы вокруг них водят, твердят, что они - дети солнца, земли, воды, но, когда ради идолов свершают злодейства, от которых и темные бы рыло воротили, я отказываюсь человека понимать. Жрать своих же! Это ж надо додуматься?! В аду падали сей самое место будет.

- Вождь, угли остыли, но пешие с невольниками далеко они уйти не смогли бы, - дельно подметил Фидах. - Такие уроды на открытой местности не селятся, в лесу либо в пещерах хоронятся. Поблизости, на границе с топью есть некий Волчий осинник. Гиблое место многие души забрало, но посреди болота прячется островок, где самое раздолье для людоедов.

Готовый искать хоть у бога за пазухой, лишь бы достать, дотянуться до выродков, Фиен внимательно слушал демона. Молчаливо он корил себя за грубейшую ошибку, недозволительную вожаку. Это ж надо так отвлечься, настолько увлечься собственной игрой с эльфийской принцессой, столь ненасытно глотать её воскрешение, что напрочь позабыть о беззащитности крепости. Да, он признавал, что облажался, не отрекался от вины, и тем ненасытнее была его ярость, направленная на болотное племя каннибалов.

- Тропу сквозь топи знаешь? – взглянул вожак на демона.

- Обижаешь, вождь. Ежели хоть одна из баб с ними, непременно сыщем, - уверенно кивнул тот. - Бабы, они ж как, ароматнее, что ль, запах от них долго держится. Никакая трясина его не перебьёт, так что…

Среди стаи Фидах слыл отменным воином, но у каждого есть свой изъян. Слишком охочий до разговоров воин частенько собирал вокруг себя соплеменников, готовых в повседневности разделить с ним беседу. Однако, нынче воины не оценили его болтовни. Глухие звериные рыки сопроводили его рассуждения, а под тяжестью взора вожака Фидах предпочёл заткнуться.

Предвкушая сладостно-терпкий вкус мщения, стая демонов помчалась к Волчьему осиннику.


*****


- Господин! Господин! Тут не все! – одна из спасённых смертных кинулась к Фиену и бросилась под ноги, цепляясь грязными, исцарапанными в кровь руками за его сапог. Кто знает, возможно, она совсем помешалась от горя, но скорее, натерпелась такого ужаса, что ни окровавленные одежды, ни преобразившееся в жестокую гримасу лицо Мактавеша женщину не остановили.

Меж тем от облика грозного вождя невольно содрогнулись бы сами скалы. После свершившегося посреди болота сражения, больше похожего на короткую, но ужасающую по своему зверству расправу, глаза инкуба сатанински блестели, крылья ноздрей нетерпеливо трепетали, жадно вбирая свежий запах крови поверженных врагов. Не чувствуя ни жалости, ни сожаления к мёртвым, он недовольно взирал на дело рук своих и собственных воинов. Мактавеш был разочарован. Всё слишком быстро закончилось! Моментальная смерть каннибалов, когда он надеялся мучительно медленно выжимать жизнь из ублюдков – какая мизерная расплата за посягательство на его владения. Но, чёрт возьми! Стоило каледонским демонам приблизиться к острову, заслышать вопли пленённых людей, завидеть жуткие сцены насилия и рядом же - как нелюди сдирают кожу с живого человека, ярость заполонила тёмные сердца, глаза налились кровью. Озлобленные воины тьмы фатальной волной накрыли островок Волчьего осинника, уничтожая всех его жителей. Теперь же хищная тварь в груди Мактавеша злобно металась, не насытившись своей порцией жертвенных душ, она требовала ещё.