Абсолютно непредсказуемо для него и остальных я сделала ложный выпад мечом. Не ожидавший от меня подобной прыти громила дернулся назад, мне оставалось лишь завершить дело подсечкой. Незадачливый противник не устоял на ногах и плашмя рухнул на спину, подняв столп пыли. Пока он соображал, что произошло, я ногой выбила из его руки меч и клинком двуручника надавила на небритую шею. Тонкая струйка крови потекла наземь, в бордовый цвет окрашивая белый песок – ничтожная плата за то, что позволил себе лапать меня взглядом:



– Ты мёртв, воин, потому, что недооценил противника, – подытожила я и повернулась к остальным, не выпуская тем не менее гиганта из поля зрения. Чёрт его знает, на что способен дикарь с ущемлённым эготизмом!



- Моя грудь, так же, как и мой зад, кроме того, что вы членистоногие самцы, ничего нового вам не откроют. А вот пока вы на них пялитесь, я снесу несколько ваших тупых голов. Сюда смотреть! – рыкнула я, пальцем указывая на своё лицо, заметив парочку взглядов, украдкой брошенных на контуры моей груди, порывом ветра обозначенные прилипшей к телу рубахой. - Запомните! Всё, что предвещает победу, в бою применяется без всякого исключения! Это закон! Будь то женское тело, обещание, мольба, чёртова подножка, или иное паскудство. Не имеет значения! Если всё ещё хотите топтать ногами землю, а не гнить в ней, забудьте о морали, жалости и грёбанных предрассудках, именуемых благородством. В бойне им нет места! Они такие же враги вам, как и тот, кто пришёл за вашей жизнью.



За время нашего своеобразного общения пикты уяснили, дважды повторять я не собираюсь, поэтому в полной тишине, нарушаемой только толмачом, переводящим мой несовершенный гаэльский для моноглотов на их аборигенный, взирали на меня, время от времени одобрительно кивая головами.



- Единственные ваши друзья: добрый меч, продолжение вас самих, и жёсткий самоконтроль. Истинное заблуждение, что выживает сильнейший! Дерьмовый миф, придуманный для устрашения морально не подготовленных к битве солдат! Выживает отъявленный подонок, хладнокровный и беспринципный ублюдок, искусно владеющий как оружием, так и хитростью. Желаете вернуться к семьям и жёнам с щитом в руке, ради них же станьте в бою ублюдками. И последнее: никогда не оценивайте противника по внешнему виду. Его внешность – всего лишь оболочка, скрывающая под собой опасность в большей, или меньшей степени.



В подтверждении слов я позаимствовала у одного из пиктов ножи и, поприветствовав их (О, да! Даже нож имеет душу!), оба метнула в чучело на шесте в двадцати ярдах. Ножи четко вошли в области сердца и головы:



- На сегодня всё. Завтра вновь на рассвете здесь же продолжим.



Воины стали расходиться. Молчаливо взирая на их спины, я снова оставалась с собой и гнетущей горечью от утраты собственных парней, погибших в битве с саксами у стен Килхурна. Рассудком понимая, что в том нет моей вины, и удел смертных солдат – отдать жизнь во имя чего-то, духом, наполненным скорбью и болью, я оплакивала каждого присягнувшего мне легионера. Тонкими рубцами их потеря ляжет на сердце, обронённым словом, случайным действием ни о чём не догадывающихся посторонних напомнит о себе. Я буду помнить долго, как Охтарона, отца, Дарена, как сотни иных, пока не придет время освобождения, и их лица, их имена окончательно не сотрутся из воспоминаний. Наверно, я должна была давно привыкнуть к утратам, очерстветь, одеревенеть, и как должное воспринимать гибель людей. Но иногда, я ненавидела своё бессмертие именно за то, что слишком много смертей достойных жизни видели мои глаза. К этому невыносимо привыкнуть. Только ушедшим в вечность доступен равнодушный покой. Иначе чем мы, живые, не важно какой сути, отличаемся от мёртвых?..


Я остановилась, только сейчас осознав, что стою на краю утёса, всю территорию которого занимали не претендующие на помпезность громоздкие постройки, именуемые замком Данноттар. Здесь не было привычных глазу многочисленных сторожевых башен и крепостных стен, ограждающих жителей по всему периметру территории от остального мира. Почти ничто не мешало лицезреть линию горизонта. Но тем не менее, это было самое неприступное место, которое я когда-либо видела. Огромный утёс, с трех сторон обрывающийся отвесными скалами, омываемыми водами Северного моря, был идеальной природной крепостью, доступ к которой возможен разве что через основательные ворота в расщелине скал, но, чтобы к ним приблизиться, не одну милю пришлось бы мельтешить на виду всех жителей Данноттара. Проникнуть сюда незамеченным было также невозможно, как и выбраться, поэтому я искренне радовалась, что Иллиам хватает здравого смысла не отправиться на мои поиски.


Пребывая в тревоге о судьбах тех, кто мне дорог, я начала осознавать, что оказалась в полной зависимости от Мактавеша в тот момент, когда, сидя на его скакуне, впервые увидела утёс. Во мне стала зарождаться тихая паника. Как только тяжёлые ворота захлопнулись за нашими спинами, я превратилась в этакий свободно перемещающийся диковинный трофей под неусыпным контролем надсмотрщиков. О, нет! За мной не ходили по пятам, этого не требовалось, но от оценивающих взглядов смазливых дурёх, обеспокоенных – стариков и детей, цепких, а то и откровенно враждебных демонов с каждым днём во мне нарастал протест. Я не готова! Не готова здесь осесть, быть его женой, исполнять добросовестно обязанности хозяйки! И уж тем более подчиняться мужу демону. Это полный идиотизм! Невозможно! В самой кошмарной фантазии такое не приснится ни одной уважающей себя эльфийке.


Стоп, отставить панику, декурион! Какого хрена ты на этот брак согласилась?! Ради того, чтобы узаконить рождение сына, избавить от титула бастарда и наделить наследством, стоит взять себя в руки и немного потерпеть власть его тирана отца, прислуживая демону.


Но, чёрт возьми, КАК? Где взять сил сохранить рассудок, когда эльфийская гордость и жажда свободы каждый день в жестоком противостоянии с предавшим собственным телом и губительным притяжением алчущих глаз цвета моей личной зависимости?! Когда в ненавистном бессилии швыряет от крайности в крайность. От стремления неведомым образом выломать к чёртовой матери эти проклятые ворота и смотаться отсюда, чтобы больше никогда не видеть инкуба, к абсолютно неприемлемому желанию сию же минуту, сейчас кинуться к нему и... хоть на коленях молить взять меня. Чтобы отымел, оттрахал так, чтобы раз и навсегда избавиться наконец от этой болезненной необходимости чувствовать себя его сукой! Мать твою! Да что со мной творится?! Я совершенно не узнаю себя! Где присущие крови древних королей самоуважение и достоинство? Дьявольский магматический коктейль собственного сумасшествия, заменивший их, который ежедневно огромными порциями выпивала я, как только Мактавеш появлялся в поле моего зрения, грозился превратить меня в бесхребетную, зависимую только от него суку.


*****


Две долгие, проклятые богами недели, с того самого вечера, когда встретила в Данноттаре этого трусливого шакала, этого подлого иуду Алистара, я стремилась быть как можно дальше от инкуба. Я была зла на демона, потому что на моё требование о личной встрече с советником получила непререкаемый отказ. Своей категоричностью Мактавеш чётко определил наши взаимоотношения – я вольна делать лишь то, что он посчитает нужным. Такое положение вещей меня совершенно не устраивало, и в отместку с изощрённым злорадством, апеллируя нынешней незаконностью наших отношений, я поставила Мактавеша перед фактом, что до официальной церемонии мы обитаем исключительно в разных покоях, и в идеале в разных концах замка. В противном случае грозилась закатить грандиозный скандал на бракосочетании.


Импульсивный, неприкрытый шантаж, рассчитанный добиться желаемого. В какой-то мере не самая моя лучшая идея, но Иллиам бы она несомненно удалась. Но, что позволено Юпитеру, не позволено быку. К моей досаде, в ответ долгим спокойным взором Мактавеш посмотрел на мой задранный подбородок, давая возможность одуматься, затем многозначительно усмехнулся и, довершив наше общение словами: «Запомни, это твоё решение», вышел из покоев.


С тех пор он не приближался ко мне, и я была полностью предоставлена себе, что по началу меня вполне устраивало. С утра до вечера я бесцельно шаталась по утёсу, изучая в подробностях все нюансы жизни Данноттара, который походил больше на деловой городок с вечно снующими и занятыми его обитателями. Я изучила местные конюшни, до печенок достав своими советами конюхов. Несколько раз наведывалась в кухонный дом с наставлением включить в рацион питания приближённых к вождю и его в особенности исключительно вегетарианскую кухню. Злонамеренно пользуясь положением невесты вождя, «случайным образом» портила мясные блюда, чем в итоге довела до истерики главную кухарку и до слез её помощниц. Опешившим ткачихам, ткущим тартаны из отборной овечьей шерсти, рекомендовала вплетать в нити прошлогоднюю колкую солому, уверяя, что она получше оберегов защищает воинов от ранений в сражениях и все легионеры так непременно делали. Пасечнику «невзначай» опрокинула пару ульев, после чего половина Данноттара с опухшими мордами бросали на меня недобрые взгляды. Я мелко пакостила демону в расчёте, что вскоре он пойдет на мировую, а вместо этого он абсолютно не замечал меня и выглядел вполне довольным жизнью. Причем, чем серьезней становились мои проступки, тем чаще этот ублюдок попадался мне на глаза в компании млеющих при нём баб. «Смотреть противно! Прямо петух в курятнике!» Пребывая на грани, я была ДЬЯВОЛЬСКИ зла на Фиена Мактавеша, непостижимым образом занявшего все мои мысли! И с каждым днём злость непомерно росла, готовая извергнуться в любую секунду страшным Везувием. Порой мне приходилось до боли стискивать зубы, сжимать кулаки, вспоминая самые умиротворяющие эльфийские мантры, чтобы не придушить парочку бестолковых пиктов, учения с которыми были как нельзя кстати.