- Ну что же, к делу так к делу. Иллиам, ты вовремя. Я как раз собирался выслушать доклад Сигвата, моего личного лекаря, которого и просил осмотреть тела убитых, в том числе и несчастного Крофорда. Сигват, поведай нам своё заключение.


- Убитых? – разыграла я удивление.


- Да, - отмахиваясь, будто от назойливой мухи, поторопился ответить князь. - Помимо губернатора ещё три важные персоны отдали богу души. Если так интересно, подробности тебе Лукреция потом опишет. Сейчас же давайте послушаем мнение эксперта.


- Мой господин! – Сигват, неприметный человечек с самыми заурядными внешними данными, вышел вперед, привлекая к себе всеобщее внимание. - Я затрудняюсь что-либо ответить однозначно, потому что впервые за всю свою практику сталкиваюсь с подобным. Двое были убиты насильственным способом – им просто расплющили глотки, потому они задохнулись. Господин же Крофорд и господин Унтрейк умерли от элементарного разрыва сердца, будто были страшно напуганы чем-то или кем-то. Судя по всему, либо они сами убили двух других и, напуганные содеянным, устремились бежать, а их сердца не выдержали, или был кто-то пятый, но тогда этот пятый должен обладать необычной силой. Просто сверхчеловек какой-то, или сам дьявол.


- Эва, куда тебя понесло, - хохотнул Вортигерн. - Уж прямо-таки дьявол? Ты ведь не веришь во всякую чертовщину, Сигват.


- Да, господин мой, не верю, но насмотревшись на такое, тут уж не знаешь, чему верить, а чему нет. Что характерно, на спинах господ Крофорда и Унтрейка есть небольшие ожоги, аккурат напротив сердец. Можно подумать, их молнией поразило, отсюда и смерть. Но позвольте полюбопытствовать, когда это по подземельным туннелям молнии разгуливали? Не иначе, как само возмездие, кара Господня настигла, - развел Сигват руками.


- То есть, ты считаешь, - голос Вортигерна прозвучал необычно тихо, что не осталось незамеченным его людьми. Он выдержал паузу и продолжил: - что человеку такое не по силам?


Я почувствовала, как сжалась Лукреция, а бедный лекарь сглотнул ком в горле прежде, чем ответить:


- Я знаком с искусными воинами, способными сломать шею, - запнулся он, - но мне неведомы те, кто мог бы разорвать сердце, не вскрывая грудную клетку. Нет, господин, это не человеческих рук дело.


- Пошли прочь! Все, кроме тебя, - прорычал Вортигерн, указав на меня. Сигвата и Лукрецию как ветром сдуло. В покоях воцарилась тишина, нарушаемая лишь поступью шагов князя. Кельтский вождь приблизился ко мне и взглянул долгим, изучающим взглядом.


О, да! Мне знаком этот настороженный, ничего хорошего не сулящий взгляд недоверия властителя, от которого инстинкт самосохранения посылает сигнал опасности в мозг. Тот, ещё не понимая причин, не зная сути вопроса, панически ищет решение, будоража воображение, что мешает сосредоточиться. Кровь спешно бежит по жилам, бросая то в жар, то в холод её обладателя, а по спине и в затылке щекочет омерзительный холод. Совсем неприятные ощущения ...


- Ты ничего мне не хочешь рассказать, партнёр? - иронично заметил Вортигерн, указательным пальцем приподняв мой подбородок.



Дьявол! …


ГЛАВА 26 (ЛОНДИНИУМ)


Иллиам.


- Ты ничего мне не хочешь рассказать, партнёр? - иронично заметил Вортигерн, указательным пальцем приподняв мой подбородок.


Дьявол!.. Что на этот раз?! Одна ошибка за другой – это уже перебор. Да быть не может, чтобы этот человечишка, пусть и не в меру проницательный, рассмотрел во мне иную! Невозможно! Мы почти такие же, как и они. Подумаешь, кожа немного бледнее, что вполне допустимо для жителей туманного Альбиона, остроконечны уши, но их мы научились искусно прятать под волосами, ну слегка холодны... Хотя тут я могла бы и поспорить. Лайнеф вон как прижилась среди людей, эмоции так и бьют фонтаном, а это больше свойственно человеку нежели эльфу. Но в целом то, при всех наших особенностях, непосвященному немыслимо заподозрить в нас чужих. Тогда что же не даёт покоя этому дельцу?


Я пожала плечом и отвернула в сторону голову, освобождаясь от руки Вортигерна:


- Право, я не понимаю, о чем ты, князь.


- Не играй со мной, римлянка. Представь, чем может обернуться такая игра для зачинщика. Что ты делала в палате для приватных встреч, когда я потребовал вернуться к Лукреции и быть рядом с ней? Для твоей же безопасности, между прочим.


Ах, вот оно в чём дело! Я уж грешным делом задумалась об ином ... Ну что же, ответ на вопрос князя был мной подготовлен заранее:


- Мне передали, что она меня ждёт там, – тяжело вздохнула я, потирая виски.


- Кто передал? – тут же вцепился в мои слова Вортигерн.


- Ну откуда мне знать, князь? Человек, как все остальные. Я не приглядывалась, так как полностью была погружена в наш предшествующий разговор. Даже не могу ответить, раб он был или знатного сословья, полагая, что кто-то из твоих людей.


- Занимательно, с учетом того, что ты наблюдательна, - сыронизировал кельт.


- Ну, знаешь ли! - справедливо возмутилась я его недоверием. - Если бы я только догадывалась, что во дворце, где и без моего тела предостаточно «бери-не хочу», небезопасно разгуливать ...


- Иллиам, – грубо перебил меня Вортигерн, вынудив замолчать. - Тебе, итальянке, после того, как Рим вывел войска и оставил бриттов беззащитными перед озверевшими полчищами пиктов и скоттов, по Лондиниуму вообще не стоит разгуливать. В крайнем случае под усиленной охраной. Но речь не о том. Ты заявила о нападении на тебя. Мы не трусливый Рим, предавший свои колонии и людей ради собственного спасения. В Британии чтут законы и здесь посягательство на жизнь и честь вельможи карается смертной казнью. Уверяю тебя, если над тобой совершено злодеяние, виновный понесёт наказание. Но я в искреннем недоумении. На политической арене персона губернатора ровным счётом ничего не значит. Пшик. Пустышка, не имеющая влияния. Ничто. А тут такая неожиданность – посланник Мактавеша, вдруг, тайком пробирается во дворец, обманным способом завлекает именно тебя в покои, где, воспылав неожиданной страстью, рискуя положением, пытается изнасиловать, и именно губернатора Крофорда, по совместительству твоего любовника, находят мёртвым. Очень странно, не находишь?!


Резонно, нет спору. В логике кельту не откажешь, недаром достиг таких высот. Ясное дело, что делец усмотрел очевидную выгоду от союза с Мактавешем и ищет пути, чтобы выгородить посланника. Спасибо, что мысли не допускает о моей причастности к убийствам. Но Вортигерн прав – как не крути, если объективно взглянуть на вещи, все произошедшие действия напрямую либо косвенным образом связаны со мной.



Минуточку! А ведь в этом что-то есть! Идея родилась спонтанно, была сырая и грозилась потерпеть фиаско, но, если посол не дурак, на что я очень рассчитывала, могла оправдать себя, сохранив нам обоим жизнь. В любом случае Вортигерну придётся принять её, иначе вслед за Крофордом ему предстоит отведать ласку руки Кам Вериа.


Между тем Вортигерн начинал раздражаться. Глаза человека полыхнули неприкрытой угрозой, глубокая складка пролегла на лбу:


- Отсюда я повторю свой вопрос, и лучше тебе ответить правду, иначе... Итак, ты ничего не хочешь мне рассказать?


- Князь, это... это глубоко личное, - скорее выстонала, чем произнесла я. Отойдя от кельта, медленно направилась к окну, наблюдая за лучами восходящего светила, играющими изумрудными бликами в ожившем саду. Вот теперь очень к месту и слезу добавить. Я приложила ладонь к горлу, словно сдерживая поток рыданий, грозивший обрушиться на собеседника:


- Боги смеются надо мной, господин. Когда-то я в спешке бежала от этого человека из Рима, а теперь, по злому року судьбы мы встретились вновь. Я не знала, что он обосновался в Каледонии и что именно он – посол Мактавеша.


- Ты беглая рабыня? – изумлённо воскликнул князь.


- О! Нет, нет. Всё было бы намного проще, если бы так, – я горько рассмеялась. - Я аристократка от кончиков пальцев до корней волос, хотя по нынешним временам и высокое положение не оградит от участи стать рабом. Я его жена, князь.


- Ого! Вот так расклад! – присвистнул Вортигерн. - Но раз так, для чего же ты звала на помощь?


- С нашей последней встречи прошло много времени, - я отошла от окна и стала нервно мерить шагами комнату. Подобно течению горного ручья, ложь с лёгкостью слетала с моего языка. - Не хочу рассказывать историю нашего брака и моего бегства, она слишком утомительна для посторонних ушей. Скажу лишь, причиной послужило беспутное поведение моего мужа, что в Италии считается нормой, я же тогда больше ценила верность и домашний очаг. Этой ночью я не узнала его под маской и в свете свечей, да и времени не было на узнавание. Уже потом, позже, когда его выволокли, я поняла кто он, а тогда ... Как только я вошла в покои, некто набросился сзади, ни слова не говоря принялся срывать с меня одежду, затем повалил на шкуры... Дальше, думаю, не стоит рассказывать.


Всё то время, пока я изливала душу князю, ощущала его повышенный интерес к моей персоне, поэтому, когда повернулась к нему лицом, спокойным, уверенным взором встретила его испытующий взгляд. Мы молча смотрели друг на друга. Вортигерн колебался, понимая, что своей историей я отрезала ему все пути подложить меня под Константа. Жена каледонского посла никоим образом не может стать шлюхой бриттского короля. А вот глазами и ушами князя в замке Мактавеша – вполне. Стоит «умаслить» Вортигерна и подтолкнуть к такой мысли.