Я резко обернулась.


- Ну! Скорее соображай, римлянка! Не разочаровывай меня.


Ах, он плут! Ну вы подумайте! Припрятал козырь за пазухой и ударил им только после того, как использовал все возможные доводы! А теперь, развалившись в кресле, с самодовольной физиономией сидит и ещё имеет наглость подначивать меня.


- Послы! – не сдержала я удивления. - Послы Мактавеша!


- Я же говорю, умна! - вождь кельтов снисходительно зааплодировал и воодушевленно вскочил. - Мактавеш не глупый человек и давно ищет союза с Альбионом, чтобы упрочить свои позиции. Он правильно рассудил, избрав именно нынешний момент. Дело за малым – выторговать из него как можно больше выгоды для нас, и одним из предметов торга станет твой декурион, если ты согласишься помочь моему маленькому дельцу.


Он недвусмысленной давал понять, что участь Лайнеф зависит только от моей сговорчивости, я же соглашалась с ним в одном – определённо, от переговоров с демонами толку будет больше, чем пытаться вызволить подругу посредством многотысячного человеческого войска, что равносильно попытке уничтожить тигра, подбрасывая ему куски сырого мяса.


- Итак, я открыл свой козырь. Твой черед, госпожа, - как игрок, пребывающий в выигрышной позиции, Вортигерн с нетерпением ожидал моего ответного хода.



Ну уж нет! Не для того я бежала из Темного мира, чтобы и в мире смертных вновь одеть на себя оковы и стать подстилкой очередного короля! В моем арсенале был только один слабенький ход, который лично меня очень устраивал, но навряд-ли впечатлит соперника. Оттягивая момент, я обдумывала все за- и против-, прежде чем с неизменной улыбкой кинуться в авантюру:


- Насколько преданна тебе Лукреция, господин?


*****


Впервые, выходя из покоев Вортигерна, я ощутила вкус той самой надежды, о которой так уверенно твердил ещё в Килхурне Кезон. Я испытывала такое облегчение, что готова была сорвать с лица маску и разреветься прямо здесь, в коридоре, на глазах повидавших немало слёз стражников. Разреветься и тут же от души хохотать – сказывалось колоссальное напряжение предыдущих дней. Но тихо, Иллиам, не спугни удачу!


Несмотря на заверения Вортигерну, что вернусь в зал к Лукреции, мне не терпелось покинуть королевский дворец, встретиться и обнадёжить приятными новостями Кезона и Тита, поэтому, сверкая улыбкой, словно начищенный солид, под двусмысленные ухмылки часовых я отправилась по закулисным коридорам в направлении атриума.


Всё успешно складывалось. С трудом, но партия была выиграна. Скрипя сердцем, Вортигерн согласился на кандидатуру Лукреции в качестве фаворитки Константа. Пусть вождь кельтов уверял, что Лукреция уже безуспешно пыталась обворожить юного аскета, он прекрасно понимал, что более идеального для своих целей доносчика и быть не может.


Именно поэтому пошёл на поводу моего настойчивого предложения поправить ситуацию. При неудачном исходе я обещала сама лечь под Константа и задержаться в Лондиниуме настолько, сколько потребуется Вортигерну. Только после этого мы пришли к окончательному согласию.


Вопрос аморальности предстоящей авантюры меня абсолютно не занимал. Шпионить, доносить, - это их, человеческие дела, и меня они ни в коей мере не касаются …


- Куда это ты торопишься, моя госпожа?


Визгливый голос Крофорда заставил меня вздрогнуть. Меньше всего, после общения с Вортигерном, я желала столкнуться с индюком и выслушивать его напыщенный бред, но к моему разочарованию в тускло освещенном коридоре губернатор приближался ко мне в сопровождении трех вельмож. Помятые маски ручной работы искусных мастеров были сорваны с лиц и нелепой ветошью болтались на лоснящихся от пота шеях. Повышенное их внимание и неуёмная весёлость свидетельствовали, что компания изрядно пьяна, а претензионные ноты в голосе Крофорда – о его недовольстве. На голове губернатора красовался невесть откуда взявшийся венец цезаря, что не придавало ему ни колоритности, ни значимости. Напротив, сейчас Крофорд как никогда был смешон, и сравним разве что с ничтожным шутом, подначиваемым распоясавшейся публикой на бравадство.


- Крофорд, ты хвастал, что твоя шлюха страстна на ложе. Я желаю убедиться. Господь велел делиться, – пихнул один губернатора в плечо, с гордостью демонстрируя пьяным приятелям эрекцию. - Смотри, стоило ей появиться, и я готов отыметь её прямо здесь.


- Так что мешает? – загоготал другой, изучая меня. - Её на всех хватит. Ведь правда, губернатор?


Понимая, что миром дело не кончится, я отошла на шаг назад, но моё отступление было расценено как попытка побега, и двое тут же кинулись ко мне, больно выкручивая за спиной руки. Обдавая тошнотворными винными парами, Крофорд подошёл ко мне. Толстые пальцы сжали в кулак ткань платья, потянув на себя.


- Не стоит этого делать! – ровным голосов попыталась я воззвать к затуманенным вином рассудкам подонков.



К несчастью, предостережения мои только усугубили ситуацию - поросячьи глазки Крофорда сверкнули неподдельным злорадством, рот скривился в омерзительной гримасе:


- Дорогая, раз ты ублажила кельта, от имперской блудницы не убудет, если ублажишь и достойных бриттских мужей, - он с силой дёрнул ткань. Та затрещала, пояс порвался, хитон свалился наземь, оставляя меня обнажённой пред пьяными насильниками. Обнажённой, но не беззащитной …


- Я же сказала, не стоило этого делать … - холодно улыбнулась cam verya.


Дальнейшие происходило молниеносно. Действия мои были четкими, отработанными до совершенства столетиями практики, не оставляя противнику ни малейшего выбора на спасенье. Единственное безотказное оружие, каким я располагала и неплохо владела, а большего и не требовалось, руки. Освободить их не составило труда, когда ударом колена я вынудила губернатора Лондиниума скорчиться и завалиться на пол, с разинутым ртом задыхаясь от боли. Привычно сделав в воздухе ровный кульбит, столкнула лбами удерживающих меня мерзавцев, чем освободила себе руки. Тут же мертвой хваткой цепляясь им в глотки, потянула на себя, пальцами ломая кадыки, чем и перекрыла доступ кислорода. Несколько бесконечных минут они ещё будут корчиться, синея от удушья и мечтая о скорейшей кончине, но они меня больше не интересовали. Я устремилась к третьему, что так опрометчиво возжелал близко познать ласку эльфийских рук. С неизменной улыбкой я шла к нему, он же, с расширенными от ужаса глазами пятился назад.


- Как быстро пропало твоё желание познать меня? – разочарованно вздохнула я.


- Ты, … ты! Ты не человек! – панически вскричал он и понёсся прочь.


Подобного нельзя было допустить. Он видел достаточно лишнего. Резко выкинув руку вперед, я послала вдогонку беглецу поток губительной для каждого смертного энергии, и когда она достигла цели, несостоявшийся любовник замертво рухнул на пол – не выдержав нагрузки, его сердце просто остановилось, а жизненная аура, последней тенью лизнув на прощание бездыханное тело, медленно растворилась в воздухе.


Возможно ли, … возможно ли привыкнуть к нескончаемым человеческим убийствам, если темная душа всё ещё противится совершённому? Пусть эти твари и заслуживают смерти, но век их был так недолог. Так вправе ли я, бессмертная, карать их, лишая шанса на искупление? Чувствуя привычное опустошение каждый раз, как прерывала существование смертного, я вернулась к тому месту, где по половым плитам растеклась золототканая парча, подхватила её, намереваясь уйти, но благоговейный, наполненный неподдельным страхом шепот вынудил обернуться.


Дьявол! Я упустила из виду перепуганный кусок губернаторской туши.


- Богиня! Не убивай! – на четвереньках подполз ко мне индюк и стал целовать мои ступки. - Не убивай, богиня! Я служить тебе буду верой и правдой. Только не губи!


Как странно порой ведут себя люди! Оказавшись абсолютно бесправными перед собственной гибелью, неспособными что-либо изменить у роковой черты, некоторые открывают в себе такую жалкую бесхребетность, что кроме презрения, к ним ничего не испытываешь. Ни злостью, ни гневом не могла я наградить губернатора Лондиниума – слишком сильные чувства для мерзости, что валялась в моих ногах.


- Прямо сейчас ты уберёшься из города! С острова! Навсегда! Не взяв с собой ни единого нуммия. Лишь в том, что на тебе надето. И если я когда-нибудь услышу о твоём имени, о делах твоих поганых, прочно возводи свой погребальный костёр, потому что я возложу тебя на него, и гореть тебе в его адском пекле мучительно долго.


Колеблясь в верности принятого решения, не взглянув на низвергнутого мной губернатора, я продолжила свой путь. Определённо, я сошла с ума, раз поставила под угрозу разоблачения существование темных в мире людей, поддавшись неуместной сентиментальности и позволяя сукиному сыну легко отделаться. Трудно объяснить, что на меня повлияло: то ли удачно проведённые переговоры с Вортигерном, и следствие тому надежда на спасение Лайнеф; то ли неприятный осадок, что угнездился глубоко во мне от роли Немезиды, карающей возмездием подонков. Я могла бы вечно гадать о причинах своего сумасбродства и корить за нелогичность поступка, если бы мои сомнения самолично не разрешил малодушный губернатор, не желающий потерять всё нажитое.


Лишь только я отошла от него на достаточное расстояние, этот вельможный кусок дерьма с завидным проворством вскочил и понёсся в противоположном от меня направлении во всю глотку вопя: