Юлия Климова - Гнездо для стрекозы

– Я, пожалуй, пойду потанцую. Ты не хочешь? – спросила Симка, пристраивая сумку поудобнее рядом с диванными подушками.

– Пока нет, может, позже.

– Завтра ты начнешь работать у Матвеева. Здорово. Интересно, что скажет твоя бабушка, когда узнает?

– Не представляю. – Я посмотрела на Симку и повторила: – Не представляю.

– Внучка Эдиты Павловны Ланье за прилавком. Новость года!

– Лера точно упадет в обморок, – с улыбкой ответила я, и в этом не было никаких сомнений.

Симка, поднявшись, направилась к барной стойке, но на полпути остановилась, обернулась, посмотрела на меня, помедлила и зашагала обратно. В ней явно произошли перемены: походка потеряла легкость, левой рукой она схватилась за правый локоть, уголки губ опустились, глаза потухли. За короткий промежуток времени она стала совсем другой – напряженной и, пожалуй, расстроенной. За годы нашей дружбы я видела Симку разной: и веселой, и грустной, и сердитой, и даже гневной, но такой… Такой я ее видела впервые. Будто из подруги ушла весна, которая всегда наполняла каждую клеточку тела. Я нахмурилась и отложила папку меню в сторону, беспокойство подкатило к горлу, даже сердце стало стучать чаще. Что случилось?

Симка села на свое место, нервно побарабанила пальцами по столу и произнесла:

– Я хочу тебе кое-что рассказать. Только, пожалуйста, не задавай вопросов, вообще ничего не говори. Потом как-нибудь… Обещай.

– Обещаю.

Глядя на Симку, я не могла ожидать хорошей новости. Подруга часто моргала, будто в глаза ей попали противные песчинки, губы побелели, пальцы сжались. Я чуть не вскрикнула: «Немедленно говори!» – чтобы узнать правду и пожалеть, успокоить… Еще несколько минут назад она была совсем другой… Это же моя Симка, что с ней?!

– Я его люблю, – сказала она, и из глаз хлынули слезы. – Я его очень сильно люблю. Борюсь с собой каждый день, стараюсь улыбаться и веселиться как обычно, но я его люблю, и это не проходит… Уже давно… наверное, с первой встречи… тогда… на вашем балу… Как-то по нарастающей получилось. – Симка вытерла ладонью слезы и всхлипнула. – Я все твердила себе, что глупости, ерунда, и я вообще никогда никого не полюблю, не может со мной такое произойти, я другая… неправильная! У всех кругом чувства, свидания, а мне не надо… Но я запоминаю каждое его слово, чем дальше, тем труднее с ним разговаривать, хотя, может, мы с ним и не увидимся больше… Как жить, если мы с ним больше не увидимся? – Губы Симки задрожали, она посмотрела мне в глаза. – Я люблю Матвеева, но кто я и кто он! Разве у меня есть хотя бы один шанс? Пусть маленький… Что мне сделать?.. Как немного приблизиться к нему?.. Вдруг у него есть женщина? У него наверняка она есть… Где взять этот маленький шанс? Где? Если я с ним заговариваю, то он отвечает коротко и сдержанно, я для него безликая или обыкновенная… Так трудно прятаться за шутки и смех. Но если не прятаться, тогда еще хуже…

Симка взяла бумажную салфетку, вытерла слезы, высморкалась и опять всхлипнула. Кровь постепенно возвращалась к ее лицу – щеки порозовели.

Было такое ощущение, точно на меня рухнула бетонная плита, я лежала под ее тяжестью, приплюснутая к земле, и делала слабые, почти безжизненные попытки подняться. Симке не стоило просить меня не мучить ее вопросами – я потеряла дар речи и способность здраво соображать. Как же я не заметила? Как не догадалась? Не поняла? Почему не сделала хоть что-то для Симки?! Я представила ее тихие страдания, шумно вздохнула, взяла со стола коктейль и выпила его почти разом. Во рту остался вкус клубники, мяты и рома. Я посчитала себя виноватой, потому что за своими проблемами проглядела Симкину, не оказалась рядом в нужный момент!

Моя подруга любит Матвеева…

Теперь я понимала масштабы бедствия, и они были огромны… На своем жизненном опыте я уже убедилась, что любовь всегда балансирует над пропастью – идешь по ниточке, по ниточке… Дует ветер, мешает, ждет падения…

– Все, я успокоилась, – произнесла Симка, слабо улыбнулась и тоже шумно вздохнула. – Ну ладно, разрешаю тебе сказать что-нибудь… Я все равно счастлива, вот не знаю, как это объяснить…

– Я сейчас тоже счастлива и несчастлива за тебя. И так рада, что ты полюбила хорошего, даже замечательного человека! Уверена, он никогда не совершал подлостей и его слову можно верить.

– Он гораздо старше меня.

– Ну и что!

– Для меня это не имеет значения, абсолютно. Я за последнее время пересмотрела все свои взгляды и принципы… Раньше, если бы ты мне сказала, что полюбила мужчину, который тебя на двадцать лет старше, я бы бросилась тебя спасать! А сейчас… Я бы многое отдала, чтобы… Максим, – Симка споткнулась на имени Матвеева, – обратил на меня внимание.

– Ты совершенно неправильно сказала: «Кто я и кто он?» Ты самая лучшая, понимаешь? Самая лучшая. И очень красивая. Я без тебя бы давно превратилась в сухую верблюжью колючку.

– Помнишь, как он приехал за нами к университету?

– Конечно.

– И как отвез меня домой… Я, пожалуй, пойду потанцую, а то сейчас совсем расклеюсь и превращусь в серую лужицу. – Симка встала. – А можно, я к тебе на работу буду приходить? Вдруг я Матвеева там увижу.

– Чего ты спрашиваешь. Само собой! – Я все же сжала ее руку, пытаясь передать хотя бы немного поддержки и участия.

Симка пошла к танцующим, а я подперла щеку кулаком и стала смотреть ей вслед. Во мне еще дрожало ее признание, не хотелось шевелиться, и невозможно было думать о чем-то другом. Матвеев не из тех мужчин, которым нравятся восемнадцатилетние девушки… ну, почти девятнадцатилетние… Он неоднократно это подчеркивал, и Кора говорила про его любовниц, что… Я принялась нервно кусать губы, пытаясь вспомнить дословно фразы Коры. Кофе я еще не заказала, поэтому с тоской посмотрела на пустой коктейльный бокал. Есть у Симки шанс или нет? «Красавец. Никто не станет с этим спорить. Говорят, он разборчив и не волочится за каждой смазливой девчонкой моложе двадцати пяти лет. Хотя любовниц у него было предостаточно», – именно это сказала о Максиме Кора на вечеринке рекламной компании «Браво-Бис».

Матвеев и не знает, что Симка его любит. Так сильно любит…

Музыка звучала в основном быстрая, и каждая новая композиция встречалась бурными возгласами студентов. Мне и самой захотелось влиться в толпу танцующих и отвлечься, но я продолжала сидеть за столиком в одиночестве. Несколько раз рука тянулась к мобильному телефону, я бездумно просматривала список контактов, доходила до Шелаева и двигалась дальше. Признание Симки теплилось во мне, задевая собственные терзания и волнения. Я понимала, что никогда не забуду ночь с Климом, а еще предстояло вести себя непринужденно при встрече с ним… Если она когда-либо произойдет… И как это делать, когда перед глазами постоянная картина: Шелаев расстегивает манжеты своей рубашки, кладет часы на тумбочку…

«– Зачем вы сняли часы?

– Они не должны прикасаться к твоей коже. Видишь, я ревную тебя даже к часам… Чтобы случайно не задеть, не поцарапать тебя».

– Не хочу его видеть. Никогда, – тихо, но твердо произнесла я, испытывая острое желание расплакаться. В душе происходили непонятные изменения, и это тревожило меня и добавляло непокоя, будто я медленно двигалась к какой-то черте, перешагнув которую…

Мысль оборвалась, я почувствовала на себе пристальный взгляд – обжигающий и нерушимый… На меня опять кто-то смотрел… И не просто так…

Медленно повернув голову в сторону вип-комнаты, а именно там в прошлый раз стоял мужчина, наблюдавший за мной, я сразу увидела рослого плечистого незнакомца… Того самого! Только теперь на нем были джинсы и светлый свитер. Мужчина стоял неподвижно, точно монумент, и открыто, не прячась, глядел на меня. Полутьма и разноцветные переливы колонн опять мешали рассмотреть черты его лица.

«Нужно отвернуться, и он исчезнет, как в прошлый раз».

Я отвернулась, досчитала до десяти, вновь посмотрела на вип-комнату.

Мужчина и не думал исчезать, он продолжал наблюдать за мной.

Кто же он и что ему нужно?

Я вновь отвернулась, опять досчитала до десяти и, догадываясь, что он видит мои действия, посмотрела в его сторону.

Нет, незнакомец больше не стоял рядом с тяжелой бархатной шторой, он… шел ко мне. Уже получалось разглядеть его лицо, одежду, фигуру… Мне сразу бросилась в глаза сдержанная улыбка, от которой защемило сердце. Без сомнения, я знала этого человека…

По коже побежали мурашки – мелкие и холодные, я подалась назад и припечаталась к спинке дивана. На миг стало страшно, но этот страх казался нелепым и даже глупым, он объяснялся шоком, а не предчувствием какой-либо беды. Нет, ко мне не приближался матерый враг, желающий стереть с лица земли Анастасию Ланье, мужчина не был пьян и не преследовал цели познакомиться с первой попавшейся девушкой – иное вело его вперед… Прошлое! Челка падала на глаза как много лет назад, сильные плечи мгновенно отгородили от меня чуть ли не половину зала, рука легла на решетчатую перегородку и замерла. Мужчина чуть наклонил голову и просто сказал:

– Привет.

Мои губы дрогнули, наверное, улыбка получилась нервной, я зажмурилась, потом открыла глаза и вцепилась в бархатную ткань подушки. Передо мной стоял Славка Шумейко, еще в школе получивший прозвище Шаман, «убивец», как его называла тетя Тома. Он дружил с Вадькой Авдониным по прозвищу Доня, они оба наводили страх на всю деревню и мутузили меня при первой же возможности. Ситуация изменилась, лишь когда я подросла и Славка воспылал ко мне юношеской влюбленностью. «Господи, да у Настьки моей даже задницы нет, чтобы вертеть! Грудь, как две пуговицы после утюга! Да за что ж нам напасть такая!» – причитала тетя Тома и грозила мне кулаком, мол, только попробуй приблизиться к нему. Но мое сердце было занято Павлом, я не представляла себе жизни без него и была то счастлива, то несчастна в зависимости от встреч и разлук.