Когда мы с Тимом были вместе, ситуация не казалась такой отчаянной…

«Диплом. Мне нужно получить диплом. Во что бы то ни стало!»

Остановившись, я сдвинула брови и начала мыслить расчетливо, как и положено одной из Ланье. Если бы бабушке удалось пробраться в мою голову, она бы точно оказалась довольна прочитанным и даже бы гордилась мною. «Диплом. Мне нужно получить диплом, – повторяла я, торопя время. – Осталось пять с половиной лет… Надо потерпеть. Иногда необходимо согласиться на определенные правила, чтобы потом… Сбежать!»

Нет, пожалуй, моя последняя идея бабушке бы не понравилась.

* * *

Ужин получился коротким. Семен Германович методично съел овощное рагу, половину рульки, кусок яблочного пирога, выпил кофе и покинул столовую, ни разу не посмотрев в мою сторону. Кора, ограничившись фруктовым салатом и свежевыжатым соком, тоже ушла, сказав напоследок с усмешкой: «Как же хорошо, когда за столом собирается вся семья». Лера продержалась дольше родителей, она ерзала, бросала на меня короткие и продолжительные взгляды, размазывала по тарелке грибной соус, грызла огурец и сделала попытку завязать беседу. Но Эдита Павловна не поддержала разговор – раздосадованная и умирающая от любопытства Лера скривила губы, встала и удалилась, обернувшись на меня раз десять. Наверное, больше всего ее интересовало, как теперь бабушка станет со мной общаться и что скажет относительно моего будущего в доме Ланье. «Анастасия, я вычеркиваю тебя из завещания, немедленно собери вещи и отправляйся обратно в деревню», – наверное, воображение Леры торопливо рисовало именно такую картину.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Эдита Павловна, отрывая взгляд от шоколадного мусса, уложенного волнами в небольшой креманке. – Бриль сказал, что у тебя были серьезные проблемы со здоровьем, но выглядишь ты хорошо, чему я, конечно, рада.

– Я почти поправилась.

Эдита Павловна кивнула, посмотрела на золотые, украшенные рубинами наручные часы и заглянула мне в глаза:

– Какие же проблемы остались? Я должна знать, чтобы поберечь тебя, Анастасия.

– Долго стоять тяжело – спина начинает болеть, а так в порядке.

– Надеюсь, завтра ты сможешь танцевать.

– Да, – ответила я, абсолютно ничего не имея против. Почему бы не потанцевать с Максимом Матвеевым? Пожалуй, теперь мне даже будет не хватать хороших людей рядом…

– Ты еще принимаешь лекарства?

– Да, Лев Александрович обещал приехать к десяти. Он привезет таблетки.

Я знала, что Кора и Семен Германович станут делать вид, будто ничего не случилось, Лера вытерпит только день, а потом начнет задавать вопросы и отпускать шуточки, а Эдита Павловна… За последние три часа я представляла различное развитие событий и все же пришла к выводу, что продолжительный разговор на тему: «Видишь, Анастасия, я оказалась права, и так будет всегда» – обязательно состоится.

– Надеюсь, ты поняла свою неправоту, моя дорогая, – начала она, сделав глоток черного чая с бергамотом. Бабушка, конечно, собиралась поставить меня на место и подчеркнуть собственную правоту жирной чертой. – Будет гораздо лучше, если ты начнешь доверять моему жизненному опыту, а не своим мимолетным чувствам и фантазиям. Иметь собственное мнение – похвально, Анастасия, но оно должно быть верным. – Эдита Павловна прищурилась, чуть приподняла голову и посмотрела на меня продолжительно и победно. Как же мне захотелось вскочить и убежать, но я сдержала порыв. – Полагаю, ты зла на Тима и считаешь его предателем, однако он поступил правильно и принял единственно верное решение. Ошибки надо исправлять, и чем раньше, тем лучше. Ты согласна со мной, Анастасия?

– Ошибки – да, но только их, – твердо ответила я и быстро поднялась. – Мне нужно подготовиться к завтрашнему дню.

– Хорошо, иди, – не желая обострять ситуацию, бабушка дипломатично переключила внимание на десерт. – Зачем столько шоколада? Последнее время на стол ставят слишком много сладкого. – Она сморщилась, небрежно положила чайную ложку на блюдце и добавила: – Выбери поскорее платье. Максим будет отмечать день рождения в ресторане, приглашено около пятидесяти человек, что, бесспорно, многое упрощает, но ты должна выглядеть безупречно. И никак иначе.

Путь к безупречности для меня всегда был труден и тернист, поэтому, равнодушно открыв шкаф, я взяла первое попавшееся платье – светло-голубое – и с иронией произнесла:

– Выбор сделан.

Итак, меня не сослали в далекие дали, не выгнали, не лишили наследства, не ограничили дополнительными правилами или запретами. Я вернулась в дом Ланье, и тень Эдиты Павловны по-прежнему падала в мою сторону. Кружите, вороны, кружите…

После ужина меня почти целый час разбирал нервный смех, и успокоиться никак не получалось: если бы бабушка знала, что я лежала на тротуаре около дома Шелаева, если бы она только на секунду попыталась представить, как Клим ложится рядом со мной… Смех рвался на свободу, и остановить его не было возможности. Пожалуй, только оказавшись в стенах дома Ланье, я в полной мере осознала, что произошло. Но после смеха захотелось уже плакать, я выбежала на лестницу и посмотрела на третий этаж: когда-то я поднималась по ступенькам к Тиму… Наверное, это было очень и очень давно…

Не нужно о нем думать, не нужно. Никогда.

Завязав чувства узлом, сжав кулаки, я сделала два круга по залу, а затем, немного успокоившись, позвонила Симке.

– Я стащила платье у мамы, – радостно сообщила она и добавила: – Старомодное, с английским воротником. Белый верх, черный низ. В нем я похожа на Одри Хепберн, у нас и стрижки сейчас одинаковые.

Оптимистичный голос Симки подействовал на меня лучше любого лекарства, я слушала ее с улыбкой и думала: может, не все так плохо?..

– А у меня голубое платье.

– Лучше бы ты надела, что-нибудь яркое и вызывающее.

– Лера подозревает, что на день рождения Матвеева придет Шелаев. Они же друзья.

– Да? Отлично, наконец-то я увижу знаменитого врага семьи Ланье! И обязательно пожму ему руку.

– Не вздумай!

– Он тебя спас. – Симка дразнила меня с превеликим удовольствием.

– Да, чтобы потом самолично при первом же удобном случае убить.

– Неблагодарная.

– Здравомыслящая и объективная.

Симка засмеялась, а затем, успокоившись, сказала:

– Шелаев вполне может прийти с Лизой, представляешь, что будет с твоей сестрой, если она увидит их вместе?

– Не представляю, – честно ответила я и вновь автоматически посмотрела на третий этаж. Мне не хотелось разговаривать о Шелаеве и Лизе, я отчего-то сразу остро почувствовала одиночество и слабость.

* * *

Эдита Павловна готовилась к бою. Об этом говорили тяжелое рубиновое колье, серьги с рубинами, рубиновый браслет и два кольца все с теми же притягивающими взгляд, крупными камнями. Прямое бордовое платье с черным отливом скрадывало полноту, добавляло парадности и торжественности, объемная прическа с тщательно уложенными седыми прядями короновала голову и подчеркивала строгость. Увидев Эдиту Павловну, я сразу догадалась: и она полагает, что на дне рождения Матвеева может присутствовать Клим.

– Бабушка, ты красавица! – воскликнула Лера и крутанулась на месте, демонстрируя свое однотонное оранжевое платье – легкое, воздушное, доходящее до колен. – Посмотри, посмотри, теперь ты согласна с тем, что брюнеткам идет оранжевый цвет?

– Я никогда этого не отрицала, – сдержанно улыбнулась Эдита Павловна.

– Да, но ты советовала надеть что-нибудь зеленое.

Через пять минут на первый этаж спустились Кора и Семен Германович. Тетя отдала предпочтение кремовому приталенному платью и жемчугу, дядя надел черный костюм, черный галстук и белую рубашку. Его мрачное лицо выражало злобу и скорбь, будто он собирался не на день рождения, а на похороны графа Дракулы, который являлся его ближайшим родственником и при этом вызывал мучительную зависть.

– Не люблю рестораны, – сказала Эдита Павловна. – Принимать гостей нужно дома и готовиться к этому заранее, но молодежь, увы, думает иначе.

– Матвеев – не молодежь, – фыркнула Лера, любуясь своим коричневым кожаным клатчем. – Максим зануда, хотя нужно признать, что он богат и хорош собой.

– Сколько же женщин бились и бьются за его сердце, – Кора улыбнулась и возвела глаза к потолку. – Он щедр, а это большой плюс.

– Я был бы очень благодарен, – процедил Семен Германович, приглаживая редкие волосы на затылке, – если бы ты вела себя достойно и поменьше обращала внимание на чужих…

– Это факт, – перебила тетя, пожала плечом и, проигнорировав ответную реакцию вспыхнувшего Семена Германовича, поплыла к двери.

Дядя многозначительно посмотрел на Эдиту Павловну, вынул из кармана пиджака платок и промокнул им капли пота на лбу. Живот его от волнения заходил ходуном.

– Ваша порода, Эдита Павловна, – прокомментировал он поведение Коры, бросил на меня убийственный взгляд и быстро направился следом за женой.

– Вечно они все портят, – буркнула под нос Лера, сверкнув карими глазами.

– Анастасия, ты бледна, – недовольно произнесла бабушка, хорошенько оглядев меня и покачав головой. Раздражение Семена Германовича она предпочла проигнорировать. – Нужно было прибегнуть к помощи румян и пудры, они весьма неплохо маскируют проблемы со здоровьем. Я позволила тебе самостоятельно подготовиться к вечеру и теперь жалею об этом.

– Бриль ее не кормил, – хихикнула Лера, не рискуя упомянуть имя Нины Филипповны.

– Я могу остаться дома, – начала я, заранее зная, какой ответ последует. Собственно, я блефовала – меня ждала Симка.

– Нет, – сухо оборвала Эдита Павловна, отвернулась и тоже пошла к двери.

– Сохнешь по Тиму? – злорадно прошипела Лера, прищурившись. – Ха! Он наверняка уже нашел себе другую дурочку, и, скорее всего, она не такая тощая, как ты. Уверена, никто не пригласит тебя на танец, мужчины не обращают внимания на женщин, напоминающих бледные поганки. Ох, иногда мне так жалко тебя. – Лера состроила соответствующую словам гримасу и шумно вздохнула. – Кстати, вчера я разговаривала с Павлом. – Она выдержала паузу. – Очень скоро у нас будет свидание. Наш брак бабушка точно одобрит, и я навсегда останусь ее любимой внучкой.