Юлия Климова - Гнездо для стрекозы

– Я пошла танцевать, – объявила Симка и поднялась. Верхний свет стал медленно приглушаться, зато колонны засияли разноцветным неоном. – Идем, – она взяла меня за руку и решительно потянула за собой. – И дай мне слово, что мы будем выбираться сюда хотя бы раз в неделю.

– Хорошо, – с легкостью пообещала я, широко улыбнувшись. Наверное, мне требовалась встряска и очень хотелось отдохнуть от Леры.

Симку подхватил рослый рыжеволосый парень, и они, совершенно довольные, поймав ритм музыки, принялись весело танцевать-дурачиться около ряда серых столиков. Я же прибилась к девчонкам с нашего курса и практически сразу почувствовала на себе чей-то горячий цепкий взгляд. Предчувствий и волнений у меня и так было достаточно, поэтому я завертела головой, пытаясь найти причину очередного беспокойства, но усилия оказались тщетными – никто на меня не смотрел.

«Я схожу с ума, – пронеслась вполне своевременная мысль, заставившая улыбнуться еще раз. Махнув Симке, я подошла к барной стойке. Да, пожалуй, нужно выбираться из дома почаще, но, конечно, без Леры.

Взобравшись на высоченный стул, взяв из блюдца соленый арахис, отправив его в рот, я обернулась и вдалеке, около темных бархатных штор, отделяющих вип-комнату от общего зала, увидела высокого, крепко сложенного молодого мужчину, стоявшего ко мне лицом. Наверное, он усиленно занимался спортом, вернее, много лет не вылезал из тренажерного зала, потому что даже с такого расстояния можно было разглядеть рельефность его мышц.

Простая светлая футболка и темные брюки.

Руки заложены за спину.

Волосы убраны с лица.

И полутьма, мешающая хорошенько разглядеть незнакомца!

– Это он смотрел на меня, – тихо произнесла я, напрягая зрение. Невероятное ощущение, будто я знаю этого человека, пронеслось волной с головы до ног, а затем вернулось и заерзало в груди. Желая немного прийти в себя, я повернулась к арахису, сунула в рот еще немного орехов, а потом покосилась на вип-комнату. Но мужчины уже не было, только бархатная штора подрагивала в свете тусклых ламп, точно посмеивалась надо мной…

Я закрыла глаза, и воображение мгновенно принялось рисовать контур фигуры незнакомца, затем оно стало планомерно накладывать одну картинку на другую, путая меня, не давая возможности ухватить суть… Появилась черно-белая рябь, размытые блики, тонкие полосы, вспыхнули и исчезли запахи, а потом все безнадежно смешалось… Кто он? Кто?

Через пять минут я сдалась, а еще через три ко мне подлетела счастливая Симка и сообщила, что познакомилась с рыжим Игорем, он позвал ее в кино, но она не пойдет, потому что сердце не екнуло.

– Я вообще не уверена, что оно у меня может когда-нибудь екнуть, – пожала подруга плечами, – а просто так встречаться – не хочу. Вдруг Игорь меня полюбит, что тогда делать?

– Он точно тебя полюбит, – пообещала я.

– Вот и я о том же.

– А если ты его тоже полюбишь… Потом.

– Исключено, – отрезала Симка. – Или сразу, или никогда.

– А я верю в любовь не с первого взгляда, – произнесла я, вспоминая о Тиме. – Мне кажется, она встречается часто.

– Ага, у зануд, – понимая, о ком я думаю, улыбнулась Симка. – Смотри, твоя сестра идет прямиком к нам. Надеюсь, два симпатичных парня не обратили на нее внимания…

Лера шла быстро и резко, демонстрируя наивысшую степень недовольства, похоже, ее не устраивало абсолютно все, и она желала немедленно поговорить об этом хоть с кем-нибудь.

– Я вызвала Тима, – сразу сообщила Лера, остановившись напротив нас. – Если хотите, в следующий раз я, уж так и быть, возьму вас в свой любимый ночной клуб, и вы наконец поймете, что такое отличная вечеринка. А этот дешевый ресторанчик – просто дыра!

Покидая зал, я постоянно оглядывалась на вип-комнату в надежде еще раз увидеть того мужчину, но он больше не появлялся. Светлая футболка и темные брюки… Руки заложены за спину… Я напрягала память, пытаясь вспомнить черты его лица, но тщетно. Собственно, я и не смогла их толком разглядеть.

Он внимательно смотрел на меня…

Стоял и смотрел.

И не просто так, а со смыслом.

Он знает, кто я… Только вот среди моих знакомых нет широкоплечих, крепких, атлетически сложенных молодых мужчин… Я бы запомнила!

– Вы только поглядите… Охрене-е-еть, – удивленный голос Леры, остановил ход моих мыслей. Я повернула голову и увидела Лизу Акимову. Она тоже спускалась по ступенькам, на ходу завязывая пояс серого полупальто. Ее путь лежал левее нашего. – Я не верю своим глазам…

– А что случилось? – спросила Симка, не заметив в происходящем ничего странного.

– Машина, – прошипела моя двоюродная сестра. – Вон стоит машина. И Лизка идет к ней.

– Ну и что?

– Охрене-е-еть, – повторила Лера и остановилась как вкопанная. Мы тоже были вынуждены последовать ее примеру.

– Вообще-то, – сказала Симка, – это не первая машина, которую я увидела в своей жизни. Ну дорогая, и что…

Я вдохнула, выдохнула, поняв наконец, что вызвало такую реакцию Леры. Мое сердце неожиданно дернулось, заныло, застучало, заскрипело, ухнуло, и я подумала: «Как же хорошо, что за нами приехал Тим».

– Это машина Клима Шелаева, – ровно произнесла я.

– Конец света… – простонала Лера. – Он приехал за Лизкой!

Ночь я провела в обнимку с бессонницей и с прошлым, в голову лезли дурацкие мысли, которые, к великому сожалению, отказывались убираться прочь. Они хмыкали, посмеивались, переворачивались с боку на бок, переставляли с места на место слова, меняя смысл и без того хрупких предложений, и настойчиво требовали моего внимания. Я же старательно игнорировала все «почему?», «зачем?», «правда или неправда?» и то натягивала одеяло до подбородка, то раскрывалась.

Лиза села в машину и уехала. Мы не увидели Клима.

– Глупости, – шептала я, пытаясь отвлечься и заснуть. – Ерунда.

Но следом вспоминалась наша последняя встреча, зловещие слова бабушки: «Вон из моего дома, и чтобы я больше никогда тебя здесь не видела!» — и дьявольская улыбка Шелаева.

Он продолжал прекрасно жить, не вспоминая Эдиту Павловну и… меня. У него были дела поинтереснее, например шумные вечеринки и встречи с Елизаветой Акимовой. Я не могла не думать о том, что их связывает, и, конечно, воображение тянулось только в одну сторону…

– Не имеет значения. – Я вновь закрывала глаза и старалась дышать ровнее.

«Они уже целовались?..»

– Глупости.

«Конечно, целовались. Шелаев наверняка все… абсолютно все… делает в один день… в одну ночь…»

– Не имеет значения.

«Они вполне подходят друг другу. Холодная, высокомерная Лиза и жесткий, беспринципный, бездушный Клим. Отличная пара. Да». – Эта мысль принесла долгожданное успокоение, и в четыре утра я наконец заснула.

Как ни странно, к завтраку я не чувствовала себя разбитой или усталой: глаза не слипались, голова не гудела, никакой вялости в организме не наблюдалось. Правда, все перечисленное появилось мгновенно, стоило лишь увидеть Семена Германовича, завершающего трапезу в столовой. Дядя с жадностью доедал круассан, не обращая внимания на крошки, сыпавшиеся на его розовую рубашку и коричневый галстук. Слева лежала сложенная газета, справа стояли большая чашка с кофе и блюдце с маслом. Увидев меня, Семен Германович облизал губы, резко поднялся и указал на соседний стул.

– Садись, Настя, я за тобой с удовольствием поухаживаю.

Я вовсе не боялась дядю, хотя последнее время он настойчиво сокращал дистанцию между нами: больше не тратил время на витиеватые и натянутые рассказы о писателях, художниках, путешественниках и дальних странах, а тяжело смотрел, багровел и подходил ближе… Это задевало нервы и почему-то физически делало меня слабее, в такие моменты я привычно расправляла спину, вытягивалась в струну и превращалась в молчаливую особу, увлеченно считающую бесконечные секунды.

– Спасибо, я не голодна, я хотела… взять яблоко.

– Хорошо, что ты не учишься по субботам. – Семен Германович удовлетворенно кивнул, отодвинул стул и направился ко мне. Крошки, удобно устроившиеся на его животе, полетели вниз, привлекая внимание. – Ты устаешь, а это… хм… вредно. – Щеки дяди порозовели, он остановился в метре от меня и с важностью сцепил руки перед собой. – Думаю, тебе давно пора… хм… развеяться. Как ты на это смотришь? Эдита Павловна, на мой взгляд, заботится о тебе мало.

Я кинула взгляд на вазу с фруктами и, стараясь выглядеть равнодушной, ответила:

– Бабушка заботится обо мне достаточно, я благодарна ей за…

– Настя, я с тобой категорически не согласен, – с нажимом произнес дядя, приближаясь ко мне. – Ты еще ни разу не была за границей, а между тем… – Семен Германович медленно протянул руку и взял меня за локоть. Это обыкновенное движение и ответное ощущение неприязни, подкатившее к горлу, чуть не отбросили меня назад (так, должно быть, чувствовали себя несчастные жертвы во времена пыток инквизиции), я торопливо отошла к столу, взяла первое попавшееся яблоко и покосилась на спасительную дверь. – Настя, ты несправедлива ко мне. – Голос дяди покрылся тонкой коркой льда. – Ты неблагодарна, а между тем… Я повторяю, а между тем я готов заняться устройством твоей жизни и, поверь…

Бежать… Конечно же, я должна была спасаться бегством, потому что иначе спастись не представлялось возможным. К сожалению, я не умела растворяться в воздухе или телепортироваться на другой край земли (хоть в лес, хоть в пустыню).

«Если бы Эдита Павловна не уехала рано утром по магазинам, этого кошмара не случилось бы», – мелькнула досадная мысль, и я перебила Семена Германовича:

– Извините, мне нужно идти. Я тороплюсь.

– Настя, мне казалось, что мы только-только начали понимать друг друга…

– Извините, я тороплюсь.

Маленькие глазки дяди сузились и сверкнули, нос несколько раз дернулся, пальцы сжались в кулаки. Семен Германович бросил недобрый взгляд на часы, ослабил узел галстука и вытер ладонью пот, выступивший на лбу. Не дожидаясь большей реакции на свое «возмутительное поведение», я мгновенно покинула столовую, взлетела по лестнице на второй этаж и юркнула в комнату, где, к моей великой радости, пел на все лады мобильный телефон.