Вера Окишева - Глупышка

– Простила, – кивнула я в ответ и развернулась, намереваясь продолжить путь. Но Артем схватил меня за руку, останавливая. – Люда, я понимаю, что сглупил. Дай мне еще шанс, прошу.

Об этом же постоянно твердила Юля. Второй шанс. Я сомневалась, стоит ли его давать. Два раза в одну реку не войдешь, хотя и жаль своих мечтаний.

Артем подошел ближе и осторожно поднял руку, чтобы погладить меня по щеке. Пальцы у него были ледяными, и мне вдруг стало жалко его. Я подняла взгляд и заметила в его глазах нежность. Я ему была небезразлична, и все эти две недели он переживал.

– Люда, извини меня, – чуть тише шепнул мне Панфилов, и я готова была сдаться. Наверное, и сдалась бы, не проходи мимо Роман Аристархович и Дмитрий Анатольевич. Они, кажется, меня не заметили, но инстинктивно я спряталась за Артема, чтобы из укрытия понаблюдать, как Боссы садятся в машину и уезжают.

Панфилов обнял меня за плечи и тоже проследил за удаляющейся машиной, прежде чем спросить:

– Ты скрываешься от них? Что-то случилось?

– Босс сегодня не в духе. Так со мной разговаривал, что у меня душа в пятки ушла. Никогда его таким злым не видела. Ладно, я побежала домой, у меня дела.

– Какие? – ревниво переспросил Артем, и я поняла – нет, шанса ему я не дам. Слишком резко дергает за поводья, а что будет потом? И шагу не даст ступить?

– Артем, мне домой пора. Мои дела тебя не касаются. И я тебя простила. Не переживай. Пока. – И я убежала от него, помахав рукой.

В душе заворочалась обида, наверное, потому, что не побежал за мной, не остановил, не попытался настоять. Я ощущала себя ненужной, хотя сама расставила все точки над «i», но удовлетворения не чувствовала. Да и откуда ему быть, если я боялась завтрашнего дня и встречи с Большим Боссом.

Бессонная ночь перед расстрелом – вот так я чувствовала себя, ворочаясь с боку на бок и пытаясь хоть немного вздремнуть. Меня мучили мысли. Что он будет спрашивать? Как? К утру пришел сон, да такой, что лучше бы я не закрывала глаза вообще. Я была в кабинете генерального директора почему-то в наряде уборщицы, а за моей спиной весь коллектив бухгалтерии смеялся надо мной. Большой Босс стоял возле своего рабочего стола, сложив руки на груди и, как всегда, грозный.

– Тебя уволят, уволят, – шептали мне коллеги, я оглядывалась, чтобы узнать, чей это голос, но они лишь продолжали смеяться, тыча в меня пальцем.

– Не сдала, – с легкой насмешкой шепнул Роман Аристархович, повиснув у меня на плече. – Бедненькая, глупенькая, не сдала.

Я жалобно воззрилась на Милого Босса, который утешал меня, гладя по голове, и нашептывал, что я глупенькая. А затем все исчезли, кроме Дмитрия Анатольевича. Тот медленно шел ко мне, засунув руки в карманы брюк.

– Не ответила ни на один вопрос, – с яростью зашипел он, нависая надо мной. Потом больно схватил за подбородок, притягивая к себе. – Ни на один! Ты вообще их учила?

– Мила! – вторил гневному окрику Большого Босса мамин голос. – Да проснись ты, а то опоздаешь на работу!

Я резко села, убирая волосы с лица и рассматривая свою любимую комнату. Мама спросила, проснулась я или нет. Я, запыхавшись от пережитого позора, сумела кивнуть и вымолвить: «Ага». Она ушла, а я сидела и пялилась в окно.

Заря только занималась, но для зимы это обычное дело, а мне пора было поторапливаться, вот только ужас от ночного кошмара не отпускал. А что, если я и вправду не сдам, мне что, уборщицей придется устраиваться?

– А-а-а! – простонала я, взбивая руками волосы, чтобы отогнать пессимистические мысли. Нет, нет и еще раз нет. Я сдам, я учила, я смогу. Главное – язык не проглотить от страха перед Боссом, а в остальном у меня все получится.

Завтрак в рот не лез, от переживаний тошнило. Мама знала, что мне сегодня предстоит, и еще с вечера приготовила печень по-строгановски. Положив контейнер с обедом в пакет, она поцеловала меня в щеку и пообещала держать за меня кулачки. Как же было тяжело на душе! Мне не хотелось никого обнадеживать, поэтому я так маме и сказала, что, возможно, это мой последний рабочий день.

Мама поплевала через плечо, а затем, вытолкав за порог, перекрестила меня и захлопнула двери. Вот такое оно – родительское благословение. Тяжело вздохнув, я пошла на работу, но, взглянув на часы, бросилась сломя голову. Ночью выпал снег, ноги разъезжались, я пыталась не потерять равновесие, лавируя между пешеходами, которые так же, как и я, неуклюже взмахивали руками, поскальзываясь на покрытом тонким слоем льда тротуаре.

На работу я попала вовремя. Ни разу не упала, хотя шансы были велики. Скупо поздоровавшись со всеми, я быстро разделась и заняла свое место. Сердце почти выпрыгивало из груди, ладони вспотели. Я нервно ерзала в кресле как на иголках до самого обеда. Даже Марина Аркадьевна пару раз спросила меня, не случилось ли чего. Случилось, вот только рассказать я боялась. Все валилось из рук, голова не соображала. Я старалась незаметно прочитать шпору на смартфоне, куда еще вчера закачала файл с ответами. Но главный бухгалтер постоянно отвлекала меня работой. Мне приходилось то и дело бегать к ксероксу. Ей самой-то не судьба дойти до него!

Мне казалось, что я готова к неизбежному, но когда в кармане смартфон завибрировал, дернулась, как от электрошока. Взяв бокс, я медленно побрела по коридору к лифту, как на эшафот. Ну почему у меня в голове такие ужасные мысли, даже дверцы лифта сегодня ассоциировались у меня с лезвием гильотины, отрубая мне путь к отступлению. Короткое движение кабины лифта, и вот я выхожу на финишную прямую, где мне радостно улыбаются три секретарши директорского этажа.

– Добрый день, Людмила Олеговна. Давно вы к нам не заглядывали, – заискивающе проворковала Мария.

Ах, если бы я могла, то еще бы столько же не приходила. Но вот надо было лифтам вчера сломаться. И генеральному ведь не лень спускаться по лестнице! Я шла, держа перед собой бокс с обедом, и испуганно смотрела на дверь в приемную.

– Людмила Олеговна, приятно видеть вас, – так же любезно поприветствовала меня Анна Витальевна. – Дмитрий Анатольевич ждет вас.

Я вздрогнула, услышав имя Большого Босса, и запаниковала. Он меня уже ждет? А, как известно, мужчин ожидание только злит! Все, я пропала.

Робко перешагнув порог, я замерла, рассматривая Босса. Вроде все как всегда, да и костюм не из моего сна. В кабинете никого, кроме нас, не было. На столе совещаний уже стояли тарелки с едой и чайник.

– Проходи, – приказал мне Босс, не поднимая головы от своих бумаг.

Я на негнущихся ногах добрела до стола и села, с трудом сглатывая. Горло пересохло. Пальцы свело от напряжения.

– Ешь, – очередной приказ и быстрый взгляд серых глаз из-под густых бровей.

– А может, сразу к делу? – попыталась я поскорее отстреляться. – А то аппетита нет.

Что его нет от страха, я добавлять не стала. Дмитрий Анатольевич покачал головой и отложил ручку.

– Нет, – жестко заявил он и встал из-за стола.

Когда он отодвинул стул и сел, я поняла, что не могу есть и хочу уже ему все выложить. Пусть казнит или милует, но не смотрит на меня вот так, как сейчас – грозно, пронзительно.

– Ну пожалуйста, – тихо попросила я и даже сложила ладошки в молитвенном жесте. Мне было безразлично, что сейчас я унижалась, лишь бы все быстрее закончилось.

– Ешь, – приказал директор, убирая крышки с тарелок.

Я энергично замотала головой, хотя от ароматных паров уже свело желудок.

– Не могу, – призналась я. Генеральный недобро на меня поглядывал.

Усмехнувшись, Дмитрий Анатольевич приступил к еде, с большим аппетитом рассматривая сочные кусочки стейка, прежде чем положить их в рот. Я долго терпела, пока мой живот не взбунтовался. Открыв свой бокс, я взяла вилку и пораженно замерла, когда Босс забрал у меня еду.

– Печень? – немного удивленно спросил он, а когда я кивнула, отложил себе в тарелку половину порции.

Я улыбнулась, вспомнив свою лазанью. Она тогда получилась вкусная. Жаль, что Большому Боссу не довелось ее попробовать.

– Ешь, – снова приказал Дмитрий Анатольевич, и я подчинилась. Аппетит разыгрался при взгляде на то, как он уплетал мамино кулинарное творчество.

Ели мы молча, я тщательно пережевывала печень, наблюдая за тем, как за окном падает снег.

– В этом году снег выпал раньше, – тихо шепнула я генеральному. – В том году практически перед Новым годом. Говорят, это из-за глобального потепления. Вы как думаете?

– Любишь снег? – вместо ответа спросил меня Большой Босс.

Ох, ну зачем он это спросил? Я тут же погрузилась в воспоминания.

– Я обожаю кататься на коньках! Скоро у нас во дворе зальют каток, и мы с Юлькой обязательно пойдем кататься. Раньше я мечтала стать фигуристкой.

– Все девочки об этом мечтают.

– Вовсе нет. Юля хотела стать балериной.

Дмитрий Анатольевич рассмеялся, а я немного расслабилась. Вот умеет же быть милым, когда захочет.

– А вы кем хотели быть? Дайте угадаю – летчиком? – Генеральный покачал головой, а я продолжила гадать: – Космонавтом? – опять не угадала. Мужчина уже не скрывал улыбку, которая теперь озаряла и его глаза. – Военным?

– Нет, ешь, не отвлекайся.

Ну как тут есть, когда я так пока и не разгадала загадку. Кем же хотел стать Дмитрий Анатольевич?

– Поваром? – в очередной раз попытала я удачу, глядя, как он наяривал вилкой. Но ответ был неизменным – отрицательное покачивание головой.

– Певцом? – ляпнула я наугад и, конечно, промахнулась. – Воспитателем?

Ну а вдруг? Многие дети хотят походить на своих кумиров, а в садике кумирами становились воспитатели.

– Рот закрой и жуй, – жестко пресек мой допрос Большой Босс, сразу утратив прежнюю веселость.