Я глянула на него:

– Я все поняла, льстец.

Позади нас хлопнула дверь, мы тут же обернулись на звук и увидели, как на нас смотрит Кори Максвелл. С презрением. Он покачал головой, взгляд его был полностью сосредоточен на Браксе, затем он отвел взгляд и зашагал к выходу.

– Он выглядит злым, – сказала я. – С ним все будет в порядке?

Бракс прижался к моей щеке своей небритой щекой, поцеловал меня и сказал: – Да, с ним все будет в порядке, – он снова уткнулся в меня носом, трепет пронзил все мое тело. – Ну ладно, Солнышко, давай-ка посмотрим, на что ты способна.

Мы били по мячам где-то около часа, и каждый раз, когда была моя очередь бить, Бракс внезапно решал, что я не так стою, или хотел показать какую-то секретную стойку или вдруг оказывалось, что я не так держу биту. Мы оба знали, что это было всего лишь веселье и флирт, ведь мне навряд ли когда-нибудь понадобятся эти бейсбольные знания. Но я готова признать: это было реально весело, даже больше, чем весело! Ведь было так здорово ощущать Бракса совсем рядом, чувствовать, как его трехдневная щетина щекочет мою шею и как его губы касаются моего уха.

Он отбивал мячи вместе со мной, с каждым разом у меня получалось все лучше!

Мы не задержались там допоздна – я настояла, и хотя мы еще после этого заехали перекусить в “Хэттис”, Бракс не упоминал Келси и произошедшее на парковке, даже не спросил, что значат сказанные на прощание слова Келси: “Она не такая, как ты думаешь, брат”. И я была ему за это благодарна, но с другой стороны, я хотела ему все рассказать. Но я не сделала этого. И не могу сказать, почему. Возможно, боялась почувствовать себя униженной? Хотя, если быть откровенной, я чертовски устала от этого чувства.

Я решила, что все расскажу ему, но не сегодня, не сейчас, не этой ночью. На стоянке возле Оливер Холла Бракс припарковал мой грузовик рядом со своим байком, мы вышли из грузовика, он прижал меня к крылу машины и поцеловал. Держа мою голову своими большими руками, губами жадно нашел мои губы и стал целовать меня так соблазнительно, что я начала покачиваться ему в такт. Когда я только успела обвить его шею своими руками и стала накручивать его кудряшки себе на пальцы? Когда только я успела поцеловать его в ответ? Бракс застонал и углубил поцелуй, проглотив мое дыхание. Я чувствовала языком грубый порез на его губах, он посасывал мой почти заживший шрам. К тому времени, когда мы наконец оторвались друг от друга, нас обоих била дрожь.

Он проводил меня прямо до двери, провел карточкой и открыл двери, затем притянул к себе, моя щека оказалась на его груди. Бракс обнял меня.

– Что же ты делаешь со мной, Грейси? – спросил он тихо.

Я ничего не ответила, но подумала, что, чтобы это ни было, я не хочу, чтобы это заканчивалось. Каким-то волшебным образом я сдалась: мое сердце порхало. Бракс что-то для меня значил. И я молилась как сумасшедшая, чтобы он чувствовал то же, что и я.

15. Дурная слава

Бракс: Поднимай уже свою попку с кровати, Солнышко.

Я улыбнулась, когда увидела сообщение. Какой обаяшка.

Я: Я уже давно проснулась, Бостон. Мне нужно сделать “небесное” домашнее задание на крыше. Что ты хотел?

Бракс: Я на поздней пробежке. Небесное, говоришь? Мммм….Звучит сексуально. Увидимся на парах?

Я: Конечно, увидимся. Для тебя, похоже, все звучит сексуально, извращенец. Как будто запахло тухлым яйцом.

Бракс: Это что, вызов? Ты в игре. Но я стою больше, чем тухлое яйцо, милая.

Я: Посмотрим.

Бракс: Позже, милая.

Я: Ты с ума сошел.

Бракс: Я знаю.

Я отложила телефон и посмотрела на Тессу, все еще закутанную, спящую клубком под грудой одеял. Вчера она пришла очень поздно, гораздо позже нашего с Браксом прощания.

– Тесс? Ты в порядке?

Она повернула голову ко мне и приоткрыла один глаз, когда, наконец, справилась с копной своих спутанных волос. Застонав, сказала:

– Мне не очень хорошо, детка. Я сегодня не пойду на занятия.

Я посмотрела на нее и покачала головой:

– Мне жаль. Могу я как-то тебе помочь?

Тесса натянула одеяло на голову:

– Да. Возьми молоток и тресни меня хорошенько.

Я тихонько посмеялась и продолжила собираться. Стивен согласился поменяться со мной сменами, чтобы я смогла попасть на бейсбольный матч Бракса в субботу, а я в свою очередь взяла его сегодняшнюю смену. Я ощутила волнение, представив Бракса на поле. Быстрей бы суббота.

Натянув джинсы, свободный топ и рубашку с рукавом три четверти сверху, затем надела свои кеды All Stars, взяла пакет и сумку, еще разок взглянула на Тессу и вышла из комнаты. Дойдя до лестницы, побежала по ступенькам на первый этаж, но, как только я спустилась и вошла в общую комнату, почувствовала, что все взгляды были устремлены на меня. Я не могла понять, почему они на меня так смотрят? Наконец добравшись до выхода, я вышла на улицу, но и там меня не оставили в покое: все, кто был на парковке, пялились на меня. По мере моего продвижения, количество глаз увеличивалось, все поворачивались в мою сторону и наблюдали за мной. Да что происходит?

– Привет, Оливия, – кто-то взял меня под руку, я повернулась, это была Бекка, мы вместе ходили на пары по астрономии. Я тут же заметила в ее глазах жалость:

– Мне очень жаль. Ты знаешь того, кто это сделал?

– Сделал что?

Она показала в сторону:

– Разве это не твой грузовик стоит вон там?

Я проследила за ее взглядом, она указывала пальцем на место, где был припаркован мой грузовик. Несколько человек стояли возле него с телефонами в руках. Мои ноги начали двигаться прежде, чем мозг сообразил, что происходит, я проталкивалась сквозь толпу к своему грузовику. Сердце подступило к горлу, когда я наконец подошла настолько близко, чтобы увидеть, из-за чего был весь сыр-бор. Гигантские белые буквы “украшали” мой грузовик: капот, крыло, да они просто были повсюду. Протолкнувшись еще ближе сквозь таращившихся и фоткавших людей, я могла только стоять и смотреть на эту ужасную, вульгарную надпись белыми буквами по синей краске моего грузовика:

Шлюха.

Меня накрыла волна смущения в сочетании со злостью и шоком, я стояла как вкопанная. Все еще продолжая смотреть, я сквозь пелену услышала голоса. «Вот черт, чувак, это жесть» и «Господи Боже». Не поднимая глаз, не смотря ни на кого, я просто повернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, обратно к общаге, просто чтобы найти что-то, чем можно было бы это все смыть. Естественно, с меня не сводили глаз всю дорогу, и на улице, и в общей комнате, но я, не обращая на это внимания, пошла по лестнице наверх в нашу с Тессой комнату. Она все еще лежала в кровати и спала. Тихонько, я взяла с полки несколько старых полотенец, которые привезла специально для мытья машины, и уже почти дошла до двери, как вдруг Тесса пошевелилась:

– Что-то случилось? – слабо спросила она.

– Нет, все в порядке, засыпай, – сказала я. – Прости, что разбудила. – Я вышла из комнаты, закрыла за собой дверь и направилась назад к машине. К счастью, зрителей этого кошмара уже стало поменьше, вероятно, все пошли на пары, но все же несколько зевак осталось, и это почему-то жутко меня бесило. Они наблюдали за мной, когда я забралась в багажник грузовика, я в ответ посмотрела на них раздраженно, но ничего не сказала, встала на колени, чтобы добраться до ящика с инструментами, открыла его ключом и достала оттуда пластиковое ведро. Я выпрыгнула из багажника и пошла с ведром обратно к общаге, к колонке с водой. Вернувшись к машине, я просто упала на колени, окунула полотенца в ведро с водой и начала стирать эти злосчастные буквы. Кто бы это ни был, он постарался на славу, одна и та же фраза красовалась на дверях, капоте, крыльях моего грузовика: Шлюха. Кто же сделал это? Вероятнее всего, это дело рук Келси, но я видела вспышку страха в его глазах, когда Бракс оттащил его от меня на парковке. Разве мог он пойти на риск?

Позади меня не прекращался смех и грязные комментарии, я все слышала, но не собиралась реагировать на это. Просто была слишком сосредоточена, мне хотелось как можно скорее оттереть всю эту гадость, при этом стараясь не расплакаться от обиды, ну, или от гнева. Слава Богу, что эти надписи были сделаны кремом для обуви, и, хотя и с трудом, но оттирались. Я просто продолжала счищать эти надписи, игнорируя при этом комментарии, пока моя рука не заболела. Вернувшись с ведром чистой воды, снова встала на колени и продолжила смывать заднюю дверцу, как вдруг меня до чертиков напугал вскрик:

– Что за черт, Грейси?

Я повернулась и увидела Бракса, он стоял позади меня. Он выглядел напряженным, его лицо было пугающим, ярость исходила от него волнами, когда он обходил вокруг мой грузовик. Я молча продолжала стирать надписи. Обойдя грузовик, при этом безостановочно матерясь, он встал на одно колено рядом со мной, взял мокрое полотенце и начал стирать надписи на капоте, все еще матерясь. Он выплевывал такие ужасные проклятия, что при каждом новом я съеживалась. Я вдруг подумала, что он разозлился даже больше, чем я.

Через несколько минут он сел возле меня, накрыл своей рукой мою и сказал:

– Посмотри на меня.

Я прекратила мыть и посмотрела на него. Его глаза были такими проницательными, они вдруг стали светлыми, практически дымчато-серыми, что у меня даже засосало под ложечкой. Создавалось такое впечатление, что он видел меня насквозь, и мог понять, что эти слова на моей машине действительно относились ко мне, ко мне настоящей, которую он пока не знал.

– Это просто дерьмо, Грейси, – сказал он, затем наклонил голову, чтобы осмотреть мне в глаза или чтобы убедиться, что я вижу его. – Ты слышишь меня? Неужели ни один из этих уродов, делающих фотки и рассылающих по всему кампусу, не предложил тебе помощь? – он провел рукой по носу, затем посмотрел себе под ноги и наконец посмотрел на меня. Выражение его лица можно было бы с точностью назвать свирепым: