— Без этого не обходится ни один бестселлер, — небрежно произнес Брюстер. — Конечно, главная героиня всей этой истории — Хейли. Ее поступки, ее чувства отражаются на судьбе всех других героев. Когда я начал писать эту книгу, я думал, что это будет рассказ о предательстве и втором рождении женщины, которую предали. Но книга превратилась в историю о том, как эта женщина — и все, что с ней происходит, — определяет судьбу тех, кто с ней сталкивается. Разумеется, это звучит несколько претенциозно, и, возможно, не возьмись за эту роль Шантел, образ бы трудно было вытянуть. Но Шантел — это моя Хейли из плоти и крови.

— Да, ее игра заставляет в это поверить, — прошептал Квин.

— Вы совершенно правы. — Брюстер быстро кивнул, довольный словами Квина. — Для писателя нет большей награды, чем видеть, как созданный тобой образ воплощается в жизнь, особенно если он тебе не безразличен. Но, вы знаете, я чуть было не убил Хейли.

Квин напрягся.

— Что вы хотите этим сказать?

Брюстер рассмеялся и вытащил сигарету.

— Вы все понимаете слишком буквально, мистер Доран. Я хочу сказать, что собирался закончить книгу, оставив Хейли здесь, в этой хижине. Она должна была лишиться всего, в том числе и своей собственной жизни во время пожара, который устраивает единственный человек, который ее любил. Но я понял, что не смогу этого сделать. Она выберется из огня и будет жить дальше.

Они оба смотрели, как рабочие устанавливают декорации для следующей сцены.

Это — необыкновенная женщина, — прошептал Брюстер. — Все мужчины на площадке немного в нее влюблены.

— И вы тоже?

Брюстер повернулся к нему с кривой усмешкой:

— Я — писатель, мистер Доран. Я живу в мире фантазий. А Шантел — живая женщина, из плоти и крови.

По сигналу ассистента режиссера на площадке наступила тишина, и начались съемки.

Квин внимательно наблюдал за Брюстером. Писатель нервничал сейчас заметно меньше, чем в начале съемок. Наверное, он был доволен их ходом. Зато теперь, похоже, потерял покой Ларри Вашингтон. Ассистент Шантел ни минуты не мог усидеть на месте, он все время переходил из одного конца площадки в другой. Может быть, напряжение, которое ощущал Квин, исходило от него? А напряжение существовало. Оно буквально висело в воздухе, отравляя атмосферу. Впрочем, куда бы он ни посмотрел, люди быстро и четко, как того и требовала режиссер, выполняли свою работу.

А может, это он сам чересчур взвинчен? Причин у него достаточно. Шантел все еще не была готова или не хочет принять окончательное решение. А когда мужчина, проживший всю свою жизнь, ни к кому не привязываясь, находил то, что искал, он уже не мог больше ждать. Так говорил себе Квин, глядя, как Шантел слушает мелодию из музыкальной шкатулки, тая во взгляде боль и растерянность.

Думает ли она о нем, ломал он голову, или просто вошла в роль? Она обладала таким талантом, что отделить актрису от ее роли было невозможно.

Все смотрели на нее, но она была одна, в домике в лесу. Наступил поворотный момент в ее жизни.

— Снято. Прекрасно сыграно! — Мэри Ротшильд поднялась со своего места позади оператора. — Просто превосходно, Шантел.

— Спасибо. — Шантел перевела дыхание и попыталась стряхнуть с себя чувства, которые она испытывала в этой сцене. — Я рада, что не надо будет играть это еще раз.

— Сейчас будем снимать вашу ссору с Брэдом. — Говоря это, Мэри гладила Шантел по плечу. — Ты знаешь свои чувства. Ты все еще хочешь его. Даже после того, что он сделал, после всего, что ты о нем узнала, ты все равно не можешь изгнать из себя ту женщину, которая любила его. Ты хочешь любить своего мужа, ты устала, но единственное, что у тебя получается, — это обижать его. Ты понимаешь, что надо что-то решать. Ты знаешь, что если уйдешь с Брэдом, ты погибнешь, но все равно колеблешься.

— Я борюсь с собой, а не с ним.

— Совершенно верно. Давай прогоним эту сцену.

Они работали до шести часов. Перед окончанием съемок рабочие с помощью спецэффектов заполнили площадку дымом. Хейли, задыхающаяся в дыму, напуганная огнем, охватившим домик, ползала по деревянному полу в поисках двери. В руках у нее — музыкальная шкатулка.

— Ну и денек сегодня выдался! — заметил Квин, когда они оказались в трейлере Шантел.

— И не говори. — Шантел усталыми движениями пыталась убрать пятна сажи со своего лица. — Я даже есть не хочу, только спать.

— Я тебя покормлю.

Очистив лицо, она, улыбаясь, забросила за плечо сумку.

— Покормишь меня? Я лучше бы прислонилась к кому-нибудь и уснула.

— Ты получишь и это, только через несколько часов.

Они вышли из трейлера, прошли мимо тон-ателье, где режиссер и оператор устроили импровизированное совещание.

— Куда ты идешь?

— У меня тут кое-какие дела. — Он подумал о Мэте, своем друге, и о Шантел, женщине, которую любил. — Когда вернусь, я тебе все расскажу.

— Лучше расскажи мне сейчас. — Когда они вышли, Шантел сразу же направилась к ожидавшему ее лимузину. — Квин, я не хочу, чтобы ты защищал меня таким способом. Больше не хочу.

Она была права, и он знал, что рано или поздно ему придется ей все рассказать. Когда она села в лимузин, он обнял ее за плечи, готовый успокоить.

— Я не хотел говорить об этом в Нью-Йорке. У твоей сестры была свадьба, а у нас свои собственные проблемы. Вчера… — Он заколебался, до сих пор не зная, как объяснить ей, какое значение имели для него прошедшие сутки. — Я хотел, чтобы мы провели вчерашний день вместе и думали только о нас.

— Я поняла. — Она взяла его за руку. — Так что же случилось, Квин?

— Я напал на след человека, который покупал цветы. — Он почувствовал, что ей страшно, но не стал ее успокаивать. Сейчас ей не нужны были слова утешения. — Он заплатил наличными, так что никаких записей не осталось. Хозяин магазина плохо его запомнил. Этот тип был в шляпе и темных очках. Впрочем, хозяин заметил кое-что интересное. — Квин замолчал — ему ужасно не хотелось разрушать доверие и дружбу. Но Шантел была для него важнее. Важнее всего на свете. — Он курит сигареты иностранной марки и пользуется серебряным зажимом для денег, который украшен монограммой.

Мгновение она ничего не понимала. Наконец, смысл сказанного стал до нее доходить. Квин ожидал увидеть на ее лице разочарование, но на нем вдруг вспыхнула решимость.

— Многие мужчины предпочитают курить иностранный табак и пользоваться зажимами.

— Но не так уж много мужчин работают в непосредственной близости от тебя. А этот сказал, что работает.

— Он мог и солгать.

— Мог. Но мы оба знаем, что он сказал правду. Так что этот человек знает тебя, а ты знаешь его. Шантел, ты ведь дарила серебряный зажим для денег мужчине, который работает с тобой.

— Только не говори мне, что это Мэт.

— Ангел мой, настало время решить, чего ты хочешь.

— Что бы ты ни говорил, я все равно в это не поверю.

— Из Нью-Йорка я звонил Мэту. — Он поднял руку и приложил ее к щеке Шантел.

Его рука была твердой. Его не было в Лос-Анджелесе, Шантел.

— Значит, на то были причины. — Под сердцем у нее что-то дрогнуло, но она не обратила на это внимания. — Многие люди уезжают из города на выходные.

— Он ездил в Нью-Йорк по личному делу.

Шантел побледнела, но быстро встряхнула головой:

— Квин…

— Мне надо поговорить с ним.

— Я не хочу, чтобы ты обвинил… — Увидев его взгляд, она замолчала. — Ну хорошо, — прошептала она, повернув голову и уставившись в окно. — Я не должна учить тебя, как выполнять твою работу.

— Все верно, ангел мой. Посмотри. — Он взял ее за плечо и повернул к себе. — Посмотри на меня. — Когда она посмотрела на него, он сказал, стараясь быть как можно более убедительным — Я не хочу, чтобы тебе было больно от этого.

— Ты сообщил мне, что мой лучший друг — твой главный подозреваемый. И еще хочешь, чтобы мне не было больно!

— Езжай домой. Ложись спать. Не думай об этом сегодня. Ради меня, — добавил он до того, как она заговорила. — Я люблю тебя, Шантел.

— Останься дома и докажи это.

— Нет. — Он устало покачал головой. — Я скоро приеду. И все закончится. Обещаю тебе.

Они въехали в ворота и уже приближались к дому.

— Я тебе верю, — сказала она и заставила себя расслабиться. — И буду тебя ждать.

— Жди меня в постели, — произнес он, надеясь, что она уснет сразу же, как только ее голова коснется подушки.

Они вышли из машины.

— Ты будешь соблюдать осторожность? — спросила Шантел.

— Я всегда соблюдаю осторожность.

Она начала подниматься по лестнице, но вдруг остановилась и повернулась к нему.

— Мне все это ужасно не нравится, но я больше ни о чем не жалею, потому что благодаря этой истории познакомилась с тобой. Возвращайся поскорее. — И она вошла в дом, больше не оглянувшись.

«Не буду об этом думать», — сказала себе Шантел. Она была совершенно измотана сегодняшними съемками и решила сосредоточить внимание на своем теле. Когда вернется Квин, она прикажет подать наверх легкий ужин. А сейчас надо поплавать в бассейне и полежать в джакузи.

Если это и вправду Мэт, то сегодня ее мучения должны закончиться. На мгновение все ее надежды сосредоточились на этом. Но через мгновение она ощутила спазм в желудке. Не надо думать об этом. Надеясь убежать от своих мыслей, Шантел стала торопливо подниматься по лестнице, чтобы переодеться.


— Хорошо, что я застал тебя дома.

— Даже суперагенты не каждый день ходят на вечеринки. — Мэт был одет в домашние мягкие брюки, свитер и удобные туфли-лодочки, но был напряжен, как пружина. — Сегодня я решил спокойно поужинать дома. Но я не ожидал увидеть тебя. Хочешь выпить?

— Нет, спасибо.