Руки Чарити скользнули вниз и нащупали гибкий кожаный ремень, опоясывающий его джинсы поверх шлевок. Никакой пряжки на нем не было. Чарити безуспешно пыталась развязать необычный узел, которым был завязан ремень, и потом с растущим нетерпением стала просто дергать свободный его конец.

— Погоди, — коротко сказал Илиас, чуть отодвигаясь от нее, чтобы снять необычный ремень. Узел, казавшийся таким неподатливым под ее пальцами, развязался от одного лишь прикосновения его руки. Спустя мгновение Чарити услышала звук расстегиваемой металлической «молнии». Илиас быстро повернулся на край кушетки, скинул джинсы и потянулся к открытому сундучку, стоящему у изголовья. Его движения были отточены и изящны. В темноте отчетливо и резко раздался звук разрываемой фольги.

Через мгновение Илиас снова оказался на ней. Чарити напряглась, когда он проник в ее влажную плоть. Но это было чувство возбуждения, а не страха.

Илиас устроился между ее ног.

— Смотри на меня, — услышала она его отрывистый голос.

Чарити мгновенно открыла глаза, немедленно откликаясь на настойчивость, звучавшую в его словах. Поспешность, с которой она сделала это, заставила ее передернуться. В спальне было достаточно света, проникающего из соседней комнаты, чтобы увидеть, какими голодными глазами смотрит на нее Илиас.

Она провела пальцами по его волосам и сказала одними губами:

— Я хочу тебя, Илиас.

— Это только игра, — прошептал он в ответ, — всего лишь игра.

Чарити не успела понять его слова. Медленным, бесконечным движением Илиас вошел в нее, и это потрясло все чувства Чарити. Все застыло внутри нее. Она не могла думать, не могла говорить, не могла шевелиться. Он заполнил ее полностью, принеся с собой тупую боль. Каждый мускул в ее теле превратился в туго натянутую пружину в ответ на это чувственное вторжение.

Илиас замер, и Чарити показалось, что все вокруг стало неподвижным. Он взглянул на нее, словно ожидая какого-то сигнала, чтобы довершить начатое, и спросил:

— С тобой все в порядке? — Его немного охрипший голос дрожал.

Чарити глубоко вздохнула и почувствовала соленый привкус на губах. Ощущения понемногу возвращались к ней.

— Да-да, мне очень хорошо, — выдохнула она, плотно сжимая пальцы в его волосах и осторожно приподнимаясь к нему.

Илиас произнес горячим полушепотом:

— Я не хочу причинять тебе боль. Ты такая маленькая и тугая. Я даже не представлял себе…

— Говорю тебе, все хорошо, — прервала его Чарити, улыбнувшись.

— Бог мой, Чарити, — Илиас наклонил голову и стал целовать изгиб ее плеча.

Невыносимое напряжение понемногу спадало. Вселенная снова начала вращаться вокруг них.

Через некоторое время Илиас медленно, осторожно отступил и сделал еще одну настойчивую попытку. И на этот раз возбуждение сопровождалось все подавляющим чувством полноты. Непроизвольно всхлипнув, Чарити вонзила ногти в плечи Илиаса.

Он резко выдохнул и высвободил одну руку. Мед — . ленно проведя рукой по телу Чарити к тому месту, где они соединялись, Илиас стал нежно и осторожно ласкать ее. Словно электрический разряд пронзил Чарити. Она выгнулась дугой и вскрикнула.

— Такая хорошая, — шептал Илиас, — такая настоящая.

Чарити едва сдержала дикий приступ хохота.

— Конечно, я настоящая. А ты что думал? Что я просто другое отражение в воде?

— Я не знал этого точно до сих пор.

Он ласкал ее еще и еще, и сковавшая ее напряженность отступала под накатывавшим волна за волной облегчением. Чарити еще успела почувствовать зубы Илиаса на мочке своего уха, когда он достиг пика блаженства. Тело Илиаса натянулось, как струна. Его хриплый крик эхом прокатился в темноте. А затем ночь окончательно поглотила Чарити.

«Всего лишь игра».

Эта фраза сама собой всплыла в голове Илиаса. Он открыл глаза и посмотрел на темный потолок. Аромат выдохшейся страсти смешивался с запахом холодного, промозглого воздуха, проникавшего в спальню через приоткрытое окно. Илиас вдруг остро почувствовал теплоту округлого бедра Чарити, прижатого к его ноге. Ему было хорошо. Илиас чувствовал удовлетворение в каждой частице своего тела. Оно пело в его венах и вызывало приятное тепло в животе. Илиас потянулся, вяло, непринужденно и довольно.

Это только игра, еще раз сказал он себе. Вместе с удовлетворением в нем возникло чувство опасности.

Весь его самоконтроль, все его самообладание основывались на Тэл Кик Чаре. Потерять их было для Илиаса — все равно что оказаться унесенным сильной приливной волной в самую глубокую часть моря. Потерять контроль над собой означало попасть в пенную стремнину первобытной реки, разбиться на сотни частей в водопаде, мертвым грузом опуститься в глубины ледяного бездонного озера. Потерять самоконтроль значило для Илиаса потерять все.

За ночь Бухту Шепчущих Вод плотно окутал густой туман. Предоставив Илиасу возможность похлопотать на кухне, Чарити подошла к окну, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь снаружи.

— Если этот туман не рассеется к вечеру, — сказала она, — то космические корабли могут не найти просвет, чтобы приземлиться.

— Полагаю, это ничего не изменит, — откликнулся из кухни Илиас. — Ты уже готова завтракать?

— Конечно, — отвернулась от окна Чарити. — Но надеюсь, что на этот раз твой стол будет попроще. Что хорошо для показательного обеда, не слишком подходит для завтрака. Это все же не спортивные состязания.

Брови Илиаса удивленно приподнялись.

— Следует ли понимать твои слова как отступление? — спросил он, ставя на низкий столик две чашки.

Чарити попыталась непринужденно улыбнуться, опускаясь на циновку рядом со столиком.

— Можешь поставить на мне крест, — сказала она немного обеспокоенно, — но я выбрасываю белый флаг и посылаю к вечеру за пиццей.

— Ни в коем случае, ты так не сделаешь, — убежденно заявил Илиас. Он расположился напротив нее, взял коричневый глиняный чайник и стал разливать чай по чашкам. — Это было бы слишком трусливо, а ты вовсе не трусиха, — продолжал он, наблюдая за струйкой густого, ароматного чая. — Просто уверен, что ты будешь на высоте. Сдается мне, что ты всегда оказываешься на высоте.

Тон Илиаса немного раздражал Чарити то ли неясной насмешкой, то ли каким-то вызовом. Она никак не могла настроиться на него.

— Я не хотела бы разочаровывать тебя, — сказала Чарити, — но я растеряла все свои способности, когда покинула большой мир.

Она устало вздохнула, Этот ничего не значащий разговор отнял у Чарити слишком много сил. Она вовсе не была так беззаботна, как хотела казаться. Неопределенность в их отношениях, охватившая ее сегодня утром, оказалась слишком неожиданной для Чарити. Совсем не таким она представляла себе пробуждение после происшедшего между ними минувшей ночью. Чарити явно испытывала неловкость. Застарелого чувства страха пока не было, но первые сигналы тревоги уже давали о себе знать.

Чарити словно натолкнулась на невидимую, но прочную стену. Она точно знала, что возникшая между ними сейчас напряженность была неуместной. Не таким она представляла себе утро после ночи любви.

Она старалась понять, куда делось то чувство невероятной близости между ними, которое окутывало их теплым коконом еще несколько часов назад. Теперь же они с Илиасом были на разных берегах. И даже вернувшееся к ним этой ночью обращение на «ты» казалось неуместным и развязным.

Чарити нисколько не обманывалась на свой счет. Уже несколько лет у нее никого не было. Обязательства перед семьей Трутов надолго заточили ее в своего рода монастырь. На самом деле она первый раз осталась на ночь у мужчины и делила с ним завтрак на следующее утро. Нет, не такого утра ожидала Чарити.

Вчера вечером все изменилось. Илиас приоткрыл частичку своей души.

Но сегодня она оказалась перед запертой дверью. Он снова замкнулся в раковине своего внутреннего мира, и молодая женщина тщетно пыталась достучаться до его души. Но сегодняшний день разительно отличался от вчерашнего.

Она вспомнила слова Илиаса, что это только игра, но сегодня утром она почувствовала, словно они оба совсем вышли из игры.

Чарити подавила невольный вздох и взглянула на чашку с необычной смесью, которую поставил перед ней Илиас.

— Что это?

— Мюсли, — ответил Илиас, — это мой собственный рецепт. Здесь овес, рожь, кунжут, миндаль, сухофрукты, йогурт и чуть-чуть ванили с медом.

— Столько всего, что превзойти это не стоит и пытаться! — деланно бодрым тоном воскликнула молодая женщина, добавляя в мюсли молоко и берясь за ложку.

— И не надо. Я могу взять завтрак на себя, когда буду оставаться с тобой на ночь, — предложил Илиас с подозрительной щедростью.

Чарити закашлялась, поперхнувшись от неожиданности каким-то зернышком. Она бросила на стол ложку и схватила чашку с чаем.

— Все в порядке? — спросил Илиас. Его беспокойство показалось Чарити не совсем искренним, больше похожим на озабоченность исследователя результатами опыта.

Она коротко кивнула и сделала глоток чаю.

— Да-да, все отлично. Просто кунжутное семечко попало не туда, — сказала она, успокоившись.

Илиас продолжал пристально смотреть на нее долгим, изучающим взглядом.

— Тебя раздражает мысль о том, что я провел ночь в одной постели с тобой? — спросил он наконец.

— Конечно, нет, — сказала Чарити, прихлебывая из чашки дымящийся напиток, — какой вздор! — Героическим усилием она заставила себя самоуверенно улыбнуться и продолжила:

— Думаю, мы оба не хотим торопить события. Наше время никуда не уйдет. Поэтому не стоит себя подгонять.

Глаза Илиаса чуть сузились.

— Мы сошлись на том, что это была только игра. Чарити почувствовала, как зарделись ее щеки. Немного возбужденным голосом она сказала:

— Почему нужно считать игрой естественное развитие отношений между нами? Это всего лишь здравый смысл.

— В чем дело, Чарити? — с некоторым недоумением спросил Илиас.