Торговец вложил письмо в конверт и адресовал Шелби, скрупулезно копируя почерк Оливии. Когда полковник прочтет это послание, у него пропадет всякое желание волочиться за девушкой и он перестанет путаться под ногами, мешать планам Вескотта. Но вначале необходимо завлечь в ловушку Оливию. Сегодня Шелби будет на балу у Паркеров, против воли сопровождая законную супругу. Оливия наверняка страдает по этому поводу. А что, если Шелби пошлет ей записку с просьбой встретиться после бала? Конечно, Оливия постарается улизнуть от Куиннов, чтобы повидаться с возлюбленным.

«Думаю, ипподром на холмах у реки должен всколыхнуть у тебя теплые воспоминания, Оливия», — пробормотал Вескотт. Место уединенное, достаточно удаленное, пустынное и как нельзя лучше отвечает всем планам Вескотта. Оливия в самом скором времени окажется на борту лодки, плывущей в Новый Орлеан. Шелби между тем будет оплакивать потерю своей непостоянной возлюбленной. Ухмыляясь, Вескотт взял еще один лист бумаги и занялся изготовлением второй фальшивки.


Когда Сэмюэль вернулся домой на Плам-стрит, первое, что бросилось в глаза, была черная кожаная сумка, содержавшая донесения из форта Беллефонтейн, которую посыльный оставил на столе. Заниматься делами не хотелось. Полковник плеснул немного бренди в бокал, сел в кресло, медленно обвел взглядом комнату и вспомнил, как радостно оглядывала Оливия скромную обстановку, когда он перенес ее через порог на руках. Ей все нравилось, и неудивительно — ведь девушка была счастлива, живя в крохотной хижине Микайи Джонстона. Шелби потер виски и поморщился, стараясь отогнать бередившие душу воспоминания. Сейчас нужно было думать о настоящем, искать выход из круто изменившейся ситуации. Увы, Летиция жива. Оливия не может считаться его законной женой.

Что бы ни говорили в свете и какое бы решение ни принял суд, Ливи навсегда останется его единственной и истинной женой. Пока оставалось радоваться хотя бы тому, что Оливия в безопасности под присмотром Лизы, а Летиция предпочла скромному дому на Плам-стрит роскошный особняк Паркеров. «Однако предстоит долгий путь в Вашингтон, когда не будет возможности избавиться от ее общества», — вспомнил Шелби, криво усмехнулся и подлил в бокал бренди.

«Почему бы и нет? Время — половина четвертого ночи», — оправдывался перед собой полковник. Почти весь вечер и часть ночи он провел при полной парадной форме, как и приличествует супругу Летиции Соамс Шелби. Пообщавшись с ней несколько часов, Сэмюэль лишний раз убедился в том, что Тиш требует от него невозможного. Она отказывалась видеть его таким, какой он есть, и рассматривала лишь как способ проникновения в Белый дом.

С бокалом бренди в руке полковник подошел к письменному столу, на котором лежали недописанные донесения, касавшиеся Стюарта Парди и его преступной связи с Эмори Вескоттом. Все, что Сэмюэль подробно описал на словах в резиденции губернатора в тот первый вечер по возвращении, теперь следовало изложить на бумаге. Шелби слишком долго откладывал это дело.

«А ведь масса людей свято верят, будто шпионы ведут увлекательную жизнь, полную приключений, — усмехнулся про себя Шелби. — Да шпион скорее задохнется в бумажной пыли, чем погибнет от пули». С этой мыслью он разложил документы, поступившие из Вашингтона, решив заняться собственным донесением позднее.

Вести из столицы были неутешительные. Президент Мэдисон созвал конгресс раньше срока, дабы начать подготовку к военным действиям. Полковник мысленно порадовался, что может сообщить хоть какую-то хорошую новость в столицу относительно обстановки на территории племени осагов. Это приобретало особое значение в свете грозного развития событий в Индиане, где молодой и горячий губернатор Уильям Генри Гаррисон, он же командующий силами ополчения, спалив селение шони у Профетстауна, вынудил индейцев перейти на сторону англичан. Отряды Гаррисона понесли тяжелые потери в битве возле Типпенканоэ-Крик, после чего наступило временное затишье. Однако вскоре все должно измениться. Как только вернется вождь Текумсех, он сумеет перегруппировать силы шони и их союзников, и начнется общее восстание индейцев, озлобленных и непокоренных.

«Проклятый глупец! — обругал Шелби Гаррисона, раздраженно отбросив бумаги. Запустив руки в густую шевелюру, он погрузился в тяжелые размышления. — Поскольку войны не миновать, Летиция из кожи выскочит, но добьется, чтобы меня послали на фронт. Если бы не Ливи, я бы, пожалуй, согласился, лишь бы сбежать от дражайшей супруги».

Полковник осушил бокал, обмакнул перо и принялся за донесение для президента Мэдисона, которое теперь можно не отправлять с курьером, а передать из рук в руки. Он просидел над бумагами довольно много времени, увлекся и вначале не услышал легкого стука в дверь. «Кто там?» — спросил Шелби и потянулся к пистолету, лежавшему рядом с бумагами. Время было явно не подходящее для визитов.

С улицы раздался голос Лизы, и Сэмюэль тотчас бросился к входной двери и впустил в дом сестру, продрогшую в сырости окутавшего город густого тумана, первого признака приближающейся зимы.

— Что случилось? — с тревогой спросил Шелби, сознавая, что должно было произойти действительно нечто из ряда вон выходящее, раз сестра оказалась в его доме в такой час.

— Оливия пропала, — выдохнула Лиза, быстро оглядела комнату и уставилась на брата. — Я надеялась найти ее здесь, но теперь вижу, что ошиблась.

— Что значит «пропала»? Ее что, похитили из твоего дома?

— Нет. Сама вскочила на лошадь и ускакала одна. Я видела, как она выскользнула из конюшни за домом.

— Но куда она могла отправиться среди ночи?

— Понятия не имею, — призналась сестра дрогнувшим голосом. — Я увидела, как она уехала, совершенно случайно. Иначе я бы узнала об этом только утром. Так получилось, что куда-то запропастился котенок Орлины, и она стала плакать и звать его. Я обыскала весь дом и в тот момент, когда проходила мимо окна на кухне, увидела, что кто-то открывает дверь конюшни. К тому времени, как я добралась до задней двери, было уже слишком поздно. Я не могла ее остановить. Конечно, я окликнула Оливию, но она меня скорее всего не слышала.

— Все это похоже на какую-то ловушку. — Шелби потемнел лицом.

— Я боюсь того же… Должно быть, проделки Вескотта, но непонятно, как он сумел ее выманить из дома? — Свой вопрос Лиза адресовала не столько брату, сколько самой себе.

— Я тоже не понимаю, но черт меня побери, если немедленно этого не выясню, — пообещал Шелби, засовывая за пояс пистолет и хватая ружье, висевшее над письменным столом. — Оставайся здесь, Лиза, и жди меня. Как только что-нибудь узнаю, вернусь. Да и Оливия может сюда приехать.

— Хорошо, — кивнула Лиза. — Я только скажу кучеру, чтобы сообщил дома, где я нахожусь.

Наступило хмурое, промозглое утро, как бы предвещая плохие новости. Лиза вскипятила кофе, потянулась за чашкой, и в этот момент с улицы послышался стук копыт. Она подбежала к парадной двери и с огорчением обнаружила за ней не Сэмюэля и не Оливию, а юношу лет четырнадцати — пятнадцати, разлохмаченного и веснушчатого. Он спешился и поднялся на крыльцо, держа в руке запечатанный конверт.

— Я ищу полковника Шелби, — важно сообщил паренек.

— Я его сестра, мадам Лиза Куинн, так что письмо можешь отдать мне, — сказала Лиза, открывая сумочку и протягивая юноше серебряную монетку.

Паренек мгновение колебался, потом улыбнулся и взял монету.

— Кто поручил тебе передать письмо? — спросила Лиза, открыв ладонь, на которой сверкнула еще одна монета.

— Одна леди вроде вас, мэм. Очень красивая.

— Как она выглядела, а?

— Да как я и говорю, красивая и хорошо одета. Еще у нее рыжие волосы, по-настоящему рыжие.

— А где она тебя нашла?

— Вчера поздно вечером в пивной «Сова и медведь». Она велела передать письмо полковнику сегодня утром.

— Она была одна?

— Нет, с ней еще был мужчина, пожилой джентльмен. Но приказывала мне эта леди.

— Опиши мне, пожалуйста, мужчину.

К этому времени паренек начал проявлять явное беспокойство из-за настойчивых расспросов Лизы. Не сводя глаз с монеты, он начал пятиться с крыльца, опасаясь оказаться замешанным в какую-то неприятную историю.

— Мужчина… Он вроде бы большой, плечистый, с густыми седыми волосами. Одет не хуже той леди. Я решил, что это ее отец.

Лиза задумчиво кивнула, бросила монетку, парень поймал ее на лету, прямо с крыльца прыгнул в седло, пришпорил коня и умчался прочь. Лиза не сдвинулась с места, внимательно изучая письмо. На душе было тяжело. Судя по тому, что сказал паренек, он выполнял поручение Оливии и Вескотта, никаких сомнений быть не могло. Но как они оказались вместе? Лизе не терпелось вскрыть конверт. А если оно содержит новости, требующие немедленных действий, и удастся помешать Вескотту принудить Оливию вернуться к нему? Ведь по доброй воле девушка ни за что бы не последовала за ним. Лиза была в этом уверена.

Лиза уже почти решилась сломать печать, когда в комнату вошел Сэмюэль. Под глазами его пролегли темные тени, лицо осунулось, щеки обросли щетиной, сделав Шелби похожим на пирата.

— Вот письмо от Оливии, — сказала Лиза. — Я допросила посыльного — она была с Вескоттом. Он принуждает ее сделать что-то страшное, Сэмюэль, я это чувствую! — Она протянула письмо, и Шелби взял его непослушными пальцами, но даже не попытался вскрыть.

— Их видели, когда они всходили на борт лодки. Они отчалили, как только взошла луна, — глухо проговорил Шелби. — Я разговаривал с человеком, который все организовал по поручению Вескотта. Он заверил меня, что дама проследовала на борт по доброй воле.

Лиза глядела на Сэмюэля с болью и состраданием. Его столько раз в жизни предавали, и он научился не верить женщинам, пока не встретил и не полюбил Оливию. Лиза видела, что новое разочарование заставило брата вновь спрятать свои чувства за непроницаемой маской, которую он носил уже несколько лет. Все это Лизе было слишком знакомо, ибо когда-то и она носила подобную маску, подавляя в себе все эмоции.