Николас мгновение раздумывал, а потом сказал:

— А не кажется ли тебе, что жизнь человека идет по кругу? Вдруг кончается один оборот колеса жизни, однако следом сразу же начинается другой, новый.

Фенела затаила дыхание. Она догадалась, куда он клонит, что в ее жизни начинается новый круг, который им предстоит пройти вместе, бок о бок. И, переполненная собственной горечью, она частично решила выместить ее на муже.

— Интересно, не намекаешь ли ты, что скоро у меня появится новое семейство, для которого я опять стану матерью? — с сарказмом заметила она.

Она высвободила свою руку из его и отвернулась с видом капризного ребенка.

— Ну, я бы не решился самоуверенно употреблять слово «скоро», — спокойно отпарировал Ник.

Гнев Фенелы испарился так же быстро, как и возник.

— Прости, Ник, — извинилась она. — Я веду себя ужасно. Ты ласков со мной и терпелив, а я… не знаю, что со мной творится. Злюсь и обижаюсь. Все меня раздражает.

— Что ж, мне известно лекарство от этого недуга, однако предложить его я не осмеливаюсь, — сказал Ник. — Давай лучше вернемся в дом, а то остальные начнут беспокоиться.

Фенела повела плечами.

— Да Бог с ними со всеми! — небрежно произнесла она.

Она чувствовала, что не в силах сейчас видеть Кей.

«Я ревную, — подумала Фенела. — Ревную к Кей». И ей стало стыдно.

Кей очаровательна, потому что всегда жила в свое удовольствие, не жизнь, а сплошной праздник, никаких проблем, все происходит по расписанию, как задумано, а если и случаются срывы — они так же легко забываются. «Все у нее гладко получается, — думала Фенела, — потому что ей по большому счету все равно. Если она и увидит, что ошиблась — неважно, в выборе работы или мужа, — ей ничего не стоит все тут же бросить и начать сначала. Предположим, — мысленно продолжала она, — я попрошу у Николаса развода. Ну, а почему бы и нет. Мы же с глазу на глаз спокойно остаться не можем!»

Но идея расстаться с Николасом неожиданно испугала ее.

«Но если не Николас, тогда кто же будет моим мужем?» — спросила она сама себя и, повинуясь внезапному порыву, опять обернулась к Нику.

— Знаешь что, не обращай на меня сегодня внимания, хорошо? — робко попросила она. — Как выражается Нэни, меня сегодня какая-то муха укусила.

Николас опять было протянул к ней руку и вдруг отдернул, словно боялся, что жест его обидит Фенелу.

— Сказать, что я думаю? — спросил он.

— Да, скажи.

— Бывают люди, — начал он, — которые присутствуют в жизни других людей, словно широкая, спокойная река с глубинным течением. И есть другие, которые обрушиваются, как майский ливень. Все, конечно же, обращают внимание на ливень: он внезапен, он сразу же заметен, но… но зато река течет всегда — ровно и постоянно. Ты — как река, Фенела. Твои близкие всегда будут в тебе нуждаться, как бы часто они ни попадали под бурный ливень.

Николас лишь слегка запинался, но Фенела понимала, с каким трудом ему дается каждое из слов, идущих прямо от сердца.

Внезапная нежность охватила ее.

— Спасибо, Ник, ты так добр… — сказала девушка, — ты меня успокоил. Хотя вряд ли Кей особо обрадуется такому сравнению. Она, скорее всего, предпочла бы быть солнечным светом или чем-нибудь ярким, вроде фейерверка.

— Слушай, а ты ведь злишься! — заметил Николас, и Фенела согласно кивнула.

— Ужасно злюсь. И мне это нравится.

Оба они расхохотались.

— Надо возвращаться, — заметила в конце концов Фенела и взяла мужа под руку. — Хочешь, я скажу кое-что приятное о тебе, Ник?

— Ну, конечно! — отвечал тот. — Не так уж часто мне приходится выслушивать от тебя приятные вещи.

— Ах, Ник, не прикидывайся совсем уж несчастненьким! — в шутку нахмурилась Фенела. — Самое лучшее, что я в тебе нашла — это возможность быть с тобой такой, какая я есть. Вести себя естественно, не притворяться, не лицемерить. Люди вообще очень редко с кем могут быть вполне естественными и раскованными… но перед тобой, Ник, я вся как на ладони, не боюсь показать тебе даже худшие стороны своей натуры.

— Ну, не чаще, чем самые лучшие… — пробормотал Ник.

Когда они подошли к боковой двери дома, он внезапно остановился.

— Фенела, ты позволишь мне поцеловать тебя на ночь?

В первый момент Фенела хотела инстинктивно отпрянуть прочь от него, но потом заставила себя улыбнуться.

— Конечно, Ник. Почему бы и нет?

Она слегка задрала подбородок, подставляя ему щеку для поцелуя и прикрывая глаза от слепившего их лунного света. Но Ник не стал ее целовать. Он просто стоял и смотрел на лицо девушки, опустив руки по швам.

— Ты была откровенна со мной, — почти прошептал он, — а теперь позволь мне быть откровенным в ответ. Я хочу поцеловать тебя, хочу безумно, но не стану этого делать. Не стану до тех пор, пока ты сама меня не попросишь. Я спросил тебя сейчас об этом, только чтобы узнать, что ты ответишь… Но, Фенела, в делах, касающихся тебя, меня не проведешь! Слава Богу, я не дурак. Спокойной ночи.

Он повернулся и, вместо того чтобы войти в дом, зашагал по дорожке из гравия, ведущей к парадному крыльцу. Фенела стояла как вкопанная.

Через некоторое время до нее донесся звук заводящегося мотора и шум отъезжающей машины. Она слушала, пока звук не растаял вдалеке, поймала сквозь частокол деревьев последний отблеск фар на дороге — и все замерло. Сад лежал перед ней, купающийся в лунном свете, абсолютно пустой и неподвижный.

Неожиданно сквозь распахнутое окно гостиной раздался взрыв хохота. Фенела легонько вздохнула, повернулась и пошла в дом.

7

Фенела проснулась с дурным предчувствием. Некоторое время она находилась в каком-то дремотном состоянии, переходном между сном и явью, не понимая, отчего она так встревожена и подавлена? И тут вспомнила!

Конечно! Ведь сегодня день испытаний «Кобры»!

Она выскочила из постели и торопливо оделась. Было еще очень рано, солнце едва встало, клочья утреннего тумана окутывали сад. Одевшись, она сбежала вниз, к телефону.

Девушка не ожидала, что Ник уже на ногах, однако трубку взял именно он.

— Звоню, чтобы пожелать тебе удачи, — сказала она.

— Спасибо, Фенела.

Голос его звучал тускло и глухо.

— Ты волнуешься?

— Пытаюсь держать себя в руках. Дик абсолютно уверен в успехе, но, что касается меня, то я, похоже, чувствую себя не лучше, чем во время финального удара битой во время чемпионата на первенство Итонского колледжа, все поджилки трясутся.

— О, а я и не знала, что ты играл в крикет!

— Бывало и такое.

«Что же это мы болтаем о всяких пустяках!» — подумала про себя Фенела, понимая при этом, что им обоим сейчас трудно подобрать слова, подходящие для столь знаменательного момента в их жизни.

— Ладно, я буду все время думать о тебе, — сказала она. — Позвони, если сможешь, хорошо?

— Боюсь, не смогу, — отвечал Ник. — Эрл приезжает к полудню; перед полетом надо провести еще массу наземных испытаний. Но все равно, попробую позвонить, не беспокойся.

— Хорошо. Пока, Ник.

— Пока.

Казалось, он ждет еще какого-то продолжения. Фенела тоже подождала, потом торопливо и смущенно выпалила в трубку:

— Господь да благословит тебя и «Кобру».

И бросила трубку прежде, чем он успел ответить.

Фенела медленно поднялась наверх, чтобы успеть убрать постель и привести в порядок комнату, прежде чем настанет пора готовить завтрак для всей семьи.

«У Ника сегодня такой важный день, — думала она, — он должен быть успешным, должен!»

Девушка догадывалась, что ее муж страдает от комплекса неполноценности: всю жизнь мать подавляла его, и вот, после нескольких лет свободы в частях Военно-воздушных сил, он вновь вынужден вернуться к домашней жизни, увечный, жалкий, чтобы окончательно сникнуть перед неукротимой жизненной энергией леди Коулби и занять прежнее зависимое положение. Поэтому Фенела прекрасно отдавала себе отчет, что только успех «Кобры» принесет Нику то, чего ему всегда так не хватало: чувство собственной значимости и личного достоинства.

Где-то в глубине души Фенела также понимала, что в усугублении этого комплекса неполноценности Ника есть и ее вина. Ведь он пока терпит неудачу в попытках завоевать любовь собственной жены, осуществить свои супружеские права и почувствовать себя настоящим мужчиной и главой семьи.

«Он знал, на что шел, когда женился», — упрямо твердила себе Фенела, однако чувствовала, что это плохое оправдание. Ник был слишком деликатен и нежен с ней, чтобы добиваться своего грубой силой и ценой ее унижения. Он вел себя как настоящий джентльмен, а в награду не получил ровным счетом ничего, кроме горечи от сознания собственной слабости и бессилия перед сердцем Фенелы.

Девушка постаралась отогнать мрачные думы. Что толку винить себя понапрасну… Но мысль, что она плохо, очень плохо обращается с Ником, преследовала девушку на протяжении всего утра.

Она мысленно пыталась представить себе, каковы были бы ее ощущения, если бы Ник сейчас сам лично испытывал истребитель или отправлялся в бой с настоящим врагом, как он это делал в прошлом. Она гадала, было ли бы ей стыдно тогда провести с ним ночь накануне испытаний или боя?

Зная Ника, она была уверена, что он в эту ночь не смыкал глаз.

Фенела представляла, как он медленно вышагивает по комнате, слушая мерное тиканье прадедовских часов в холле, час за часом; как пытается уснуть, лежа в темноте и старательно закрывая глаза; как напряжен каждый его мускул, каждый нерв его тела, как каждая клеточка его мозга лихорадочно обдумывает и представляет будущий полет «Кобры», как серебряные крылья самолета прорезают голубое небо его воображения.