Робин Александер - ГЛОРИЯ

Мама посмотрела на меня, и ее лицо покраснело от злости. Когда же она взглянула на Адриан, та просто пожала плечами и потерла свой лоб.

— Если бы ты уже не испытывала боль, я бы избила тебя прямо сейчас, — сказала мама и поднялась ко мне. Я сбежала от нее так быстро, как позволили мне костыли, и натолкнулась по дороге на Ванду с охапкой одеял.

— В них нет никакой необходимости, — засмеялась я. — Жаль, что тебе пришлось сходить за ними.

Когда я забиралась в кровать, чувствуя себя очень гордой, то слышала, как Адриан в гостиной извиняется перед мамой и Вандой.

Адриан вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Выглядела она при этом хмуро, но на лице пробивалась улыбка. Она поставила банку Кока-Колы на тумбочку и помогла мне снять с себя одежду.

— Хайден, твоя мать в ярости.

— Как Куджо^{24}?

— Этот допинг свел тебя с ума, — Адриан покачала головой и засмеялась. Раздевшись, она залезла в постель и положила голову мне на плечо.

— Ты помнишь, как впервые прикоснулась ко мне? — спросила она, зевая.

— Да, я упала и потеряла сознание. Очнулась я в больнице на следующий день.

— Я очень надеюсь, что это не станет традицией, — сказала она и, еще раз зевнув, уснула.

Я была рада, что сон свалил ее прежде, чем я смогла признаться, что со мной будет еще много таких поездок в больницу.

На следующее утро Адриан помогла мне принять душ. Моя лодыжка ныла от боли, и это делало меня немножко сварливой.

— Почему нельзя было в больнице написать этот чертов рецепт, когда они выпихивали нас на улицу посередине ночи?

— Мы можем послать человека на луну, но не можем сделать водонепроницаемый гипс.

— И почему нельзя…

— Погоди, дорогая, — Адриан подняла руки в знак капитуляции и попятилась назад, как будто я могла взорваться. — Я думаю, что тебе нужно что-нибудь съесть и выпить несколько… возможно, дюжину чашек кофе. Позволь мне спустить тебя вниз и самой принять душ.

Я игриво вцепилась в ее руку.

— Я впечатлена твоей заботой, дорогая. Ты посылаешь меня одну в логово моей мамочки, а сама хочешь спрятаться в душе.

— Да, давай уже, прыгай отсюда!

И я, вся такая покорная, вошла на кухню и увидела там маму с Вандой, сидящих за столом. Мама быстро вытащила стул для меня и пригласила сесть. Больную ногу она помогла мне положить на другой стул.

— Сегодня утром я приготовила вафли, но не уверена, что хочу поделиться ими с тобой, — сказала мама. Ванда посмотрела на меня с улыбкой, но ничего не сказала в мою защиту.

— Я сожалею, мама. Я просто не хотела спать на диване, особенно с ногой, которая стала фунтов на пятьдесят тяжелее.

Мама поставила передо мной тарелку и потрепала мои волосы.

— Я понимаю, но в будущем позволь нам помочь тебе прежде, чем ты снова что-нибудь сломаешь.

— Я думаю, что магазины отменяются, — сказала Ванда.

— Почему это? Я могу делать покупки и с костылями.

— Как ты собираешься ходить по торговому центру на костылях? — спросила мама, когда вернулась к нам за стол.

— У меня уже есть опыт работы с ними, — я показала на костыли. — Я раньше уже ломала ногу.

— Мы могли бы посадить ее в инвалидное кресло, — предложила Ванда. — Они есть в каждом торговом центре.

— Я и без коляски справлюсь.

Мама не обратила на мои слова никакого внимания.

— С коляской мы могли бы. Мы могли бы?

— Нет, я не могла бы. Со мной все будет хорошо и на костылях.

— Это не обсуждается, Хайден, — сказала мама. — Если мы идем в магазин, то ты будешь ездить на коляске. И не думай, что я забыла, как ты обманула меня прошлой ночью и полностью игнорировала то, что я сказала тебе о лестнице.

Я перестала спорить, но про себя решила, что все равно буду ходить на костылях.

Чуть позже Адриан присоединилась к нам, и я заметила, что мама дала ей горячие вафли прямо со сковороды. Не раньше, чем она закончила свой завтрак, зазвонил телефон. Мама ответила и посмотрела на нас обеих.

— Это Ирис, желает поговорить с одной из вас.

Адриан взяла трубку и пошла в гостиную, чтобы поговорить в тишине. Мама и Ванда пошли переодеваться, а я отправилась на крыльцо. Сев на качели, я закурила. Через некоторое время Адриан присоединилась ко мне. Ее лицо выглядело очень странным.

— Что-то не так в гостинице?

— Нет, там все хорошо, взломов больше не было.

— Но?

— Ирис сегодня утром в баре нашла другую куклу. Она была одета в ткань от твоей рубашки…

— И?

— Ее нога была сломана.

— Какая нога?

— Я спросила у Ирис то же самое, — ухмыльнулась Адриан. — Это была левая нога.

— Ха! У меня правая нога сломана, и кукла здесь не причем.

Адриан закатила глаза: — Тем не менее твоя нога сломана.

— Правильно, но это не имеет никакого отношения к кукле пупу.

— Кукле вуду, — исправила Адриан.

— Нет, пупу, потому что эти куклы не что иное, как фигня, если ты не веришь в ее власть.

— Ты права, — сказала Адриан, но я могла бы, глядя на ее лицо, сказать, что мой аргумент не очень-то ее успокоил.

— Это совпадение, любовь моя. Кроме того, ты прекрасно знаешь — насколько я тупа, рано или поздно это обязательно произошло бы.

— Это реально обнадеживает.

Мы собрались вокруг минивэна, а мама и Ванда спорили — кто из них поведет машину.

— Давайте, я поведу, — предложила я. Они повернулись ко мне и посмотрели на мои ноги, а затем возобновили спор. Мама четко заявила, что это ее машина и она ее поведет.

Мы с Адриан забрались на заднее сиденье машины. Ванда, которая не была католиком, перекрестилась и села вперед на пассажирское сидение. Я наклонилась к Адриан и прошептала ей на ухо:

— Пристегни ремни, и тебе, возможно, захочется закрыть глаза, — мы выехали из гаража и поехали вниз по подъездной дорожке, а я уже чувствовала себя как в Mach — 5^{25}.

Поскольку Новый Орлеан находится ниже уровня моря, его дороги — одни из самых худших в стране. Но что еще хуже — так это дубы. Они растут здесь веками, и их корни растут под дорогами, добавляя им деформации. Большинство водителей проявляют осторожность при движении по таким дорогам, но моя мама — не большинство. Мы пролетели в воздухе по крайней мере три раза, прежде чем добраться до главной дороги. Подвеска фургона скрипела и стонала от таких злоупотреблений.

— Мама, полегче. Помни, что моя нога уже сломана!

Она повернулась, посмотрела на меня и извинилась. Мы все трое закричали от ужаса, потому что она отвернулась от дороги. А когда мама выехала на окружное шоссе, Адриан вспомнила о данном мной совете и спрятала свою голову на моем плече. Рассказывая и показывая местные достопримечательности, мама поворачивала голову в их сторону, и колеса от машины тоже поворачивались в ту же сторону. Машина хаотично меняла полосы, заставляя другие автомобили сворачивать в стороны, чтобы не врезаться в нас. Сигналы гудели, шины визжали, Ванда молилась вслух, а мама ехала дальше, не обращая ни на кого никакого внимания.

Когда мы приехали в торговый центр, Ванда вышла из машины на шатающихся ногах и взглянула на меня.

— Когда мы начнем спорить о том, кто повезет нас домой, вы поддержите меня, или у тебя будет сломано больше, чем одна нога.

Я не поняла: или она угрожала мне сломать еще что-то, или предупреждала меня, что мама убьет нас всех?

Войдя внутрь торгового центра, мама и Ванда отправились искать информационный центр, где хранились коляски.

— Эй, Адриан, посмотри на это!

Я побрела к ближайшему магазину, надеясь, что они отвлекутся и забудут о коляске. Уловка сработала, но очень ненадолго, а потом мама как собака, унюхала их, и моя задница тут же оказалась прикована к одной из этих колясок.

Я ехала с угрюмо-капризным выражением на лице. Лишенная независимости, я стала предметом прихоти моего водителя. Этим водителем была Маргарет Тейт. Коляску она вела так же, как водила машину. Мы врезались во все стены, двери, скамейки и глупых пешеходов, которые имели неосторожность оказаться возле нас.

Но самым худшим было то, что она завалила меня одеждой, которая по ее мнению выглядела бы на мне замечательно.

Адриан — моя любовь, мое сердце и мой конченый предатель — с удовольствием наблюдала за всем этим и, судя по ухмылке, наслаждалась моим нескончаемым спором с мамой.

— Я ненавижу розовый!

Мама поднесла мне еще один свитер для оценки.

— Ненавижу свитера под горло!

Она не поняла моих намеков и подняла перед моим носом еще один.

— Ненавижу цветочные принты!

— Хайден!

— Мама!

— Ладно! — сдалась мама, драматически выдохнув. — Есть ли здесь что-то, что ты не ненавидишь?

— Ты видишь на столе лежат полосатые свитера, вот они больше в моем стиле.

— Да, но они же такие мужественные на вид? — сказала она, нахмурившись.

— Мама, посмотри на меня, — я указала на себя пальцем. Я одета была в старый растянутый свитер и обрезанные джинсы, штанины которых были мне до колен.

— Ты видишь что-нибудь на этом теле, что говорило бы, что я Принцесса В Розовом С Цветочным Принтом? Я не хочу выглядеть, как дровосек, но я не собираюсь выглядеть, как Барби.

Мама выпустила еще один длинный выдох.

— Хорошо.

Я попыталась сама подъехать к одежде, которую хотела посмотреть, но костыли, лежащие у меня на коленях, цеплялись за все. В отчаянии я зарычала и посмотрела на маму, улыбающуюся мне мило и фальшиво.