— Тишина. Начинай.

Две секунды на раскачку и он заиграл.

Это была действительно новая песня, мягкая и нежная, но он так впечатывал пальцы в клавиши, что она звучала военным маршем. Слишком короткая пауза, слишком неровная дрожь, смазанное окончание — было видно, что он сам понял, что придется переделывать, и поэтому стараться в конце не видит смысла. Убрав руки с клавиш, Стивен положил их на колени и молча опустил голову с таким выражением лица, как будто хочет постучаться лбом о крышку.

Все молчали. Мелани медленно набрала полную грудь воздуха и так же медленно шумно выдохнула, сложила руки на груди, обняв папку со сценарием, и дождавшись, когда Стив на нее посмотрит, спросила:

— Ну? Как на твой перфекционистский вкус, пойдет?

— Плохо, — поморщился Стив и опять опустил голову.

— Росс сам найдешь или мне позвонить? — с доброй насмешкой поджала губы режиссерша. Стивен нервно фыркнул, похрустел пальцами и спросил:

— А нам обязательно это сегодня снимать? Это же в следующей серии будет…

Мелани молча смотрела на него с таким лицом, что непонятно было, разорется она сейчас или рассмеется, со своего места приподнялся ее муж, молча тронул за рукав и качнул головой, что-то прошептав одними губами. Режиссерша фыркнула, отвернулась и чуть улыбнулась, потом по-другому посмотрела на Стивена и махнула рукой:

— Хрен с тобой, снимем в понедельник. Свободен.

— Спасибо, — он встал, глядя куда-то в пол невидящим взглядом, подошел к двери и открыл ее, выглянул в коридор и с нервным смешком закрыл. Его провожала взглядом вся съемочная группа, но ему, похоже, было все равно. Когда Стив скрылся в гримерке, Мелани с обреченным стоном потерла лицо и пробормотала под нос:

— Господи, как дети малые… Кто у нас там дальше?

Стеф открыла глаза на лестнице и попыталась злорадно улыбнуться. Плохо получилось — радости не было никакой, как и злости. Было дико жалко и его, и себя, и их глупую любовь, над которой измывались каждый по очереди и оба одновременно.

"Вот кого стоило бы канонизировать за пережитые страдания, а не песни наши, друг мой. Наши песни… черт, эта еще проблема.


К Дэни я не пойду, ты его так раскритиковал… да и если я к нему пойду, опять всплывет вопрос про "молодого сына" и расплачивание натурой за музыку, это было бы неприятно. Тогда к кому? И, гораздо важнее — с чем?"

Она достала телефон и опять открыла собранные песни, стала перебирать по одной, пытаясь напевать моменты и ища Ту Самую. Потом стала рассматривать дату и время вверху страницы, пытаться вспомнить, что тогда было… не получалось. Она с самой школы никогда не заморачивалась датами, даже в днях недели частенько путалась. Но вдруг одна дата показалась ей знакомой.

"Четвертое июля, День Независимости.


Мы тогда не снимали, у нас был концерт на какой-то площади, но пели только главные герои, остальные изображали массовку за их спинами. Стивен пел, да. А я стояла где-то за его спиной, ничего выдающего не произошло в этот день. Или, стоп… здесь написано время — час пятнадцать, то есть, это не вечер после, а ночь до.

Что было ночью "до"?"

Она напряженно вспоминала, казалось, что это было ужасно давно, хотя прошло всего полтора месяца.

"Утром четвертого я уходила от него, это точно. То есть, ночью мы были вместе и тогда еще он не рассказал мне про крест, а сидел рядом, пока я спала.


И что?"

Стеф попыталась разобраться в музыке, но в голове, как на зло, было что угодно, только не ноты. Тогда она решила отвлечься и сменить деятельность, открыла сериал и стала в который раз пересматривать свои со Стивеном сцены, только теперь с начала, с того момента, как Бренду перевели в вокальный класс и она стала посещать уроки своего любимого учителя.

Было так странно. Она поймала себя на том, что впервые смотрит свой сериал полностью, что к последней серии внезапно вдруг решила разобраться, что же из себя представляет их история, как выглядят на экране люди, которые в сценарии обозначены безликими именами, как они играют эмоции, которые в сценарии прописаны сухими фразами и подчеркнуты цветным маркером.

Бренда выглядит так, как будто давно любит своего учителя, но запрещает себе мечтать о нем, потому что сама понимает, что это безнадежно. Но когда внезапно оказывается на его уроке, все запреты летят к чертям и она сдается своим чувствам, поддаваясь беспочвенной надежде.

А великолепный учитель смотрит на нее как на создание, которое не имеет права быть, потому что в его четком, логичном мире не находится категории, к которой он мог бы ее отнести. Это сбивает его с толку и ему это не нравится. А вот сама Бренда ему… нет, не нравится. Вызывает недоумение и желание разобраться. Поначалу.

В следующей серии блеклая ученица внезапно впечатляет учителя своими вокальными данными и обширными познаниями в музыке, он посматривает на нее с одобрительной сдержанностью… при всех.

"Почему я раньше не смотрела этого? Почему не замечала, как он смотрит на Бренду, когда его никто не видит?"

В его взглядах была заинтересованность, потом стало мелькать чистое удовольствие от общения, потом что-то такое несерьезное и озорное, был один момент, когда он позволил себе на минуту выйти из образа строгого учителя… и вот тут все изменилось. Он понял, какие чувства вызывает в нем юная поклонница, и резко осадил сам себя, самому себе эти чувства запрещая.

"Немая сцена на восемь секунд, и он в нее это все уместил. Гениальный актер. Восхитительный."

Это был самый классный момент с ними двумя, дальше все становилось только печальнее — он осознавал, что она нравится ему все сильнее, и прилагал все больше усилий, чтобы держать ситуацию под контролем. Бренда сходила с ума от любви, а учитель раз за разом доказывал ей, что относится к ней так же, как и ко всем ученикам, иногда даже прохладнее. Всем было плохо и грустно.

"Черт, сколько всего нового открывается, если посмотреть, что происходило на площадке за твоей спиной"

На экране Стив провожал взглядом ученицу и обреченно нервно сутулился, в момент теряя свою холодность и высокомерие, брал из стопки работ верхнюю и мягко гладил пальцем имя "Бренда". Потом крепко жмурился, как от боли, бросал лист на стол и с неимоверным напряжением тер глаза.

"После этого сериала в тебя влюбится еще пара миллионов девчонок. И я. Еще раз. Можешь начинать меня ругать и запрещать его смотреть."

Где-то этажом ниже раздались шаги, Стеф выглянула в пролет и столкнулась взглядом с Крисом, увидев на его лице нервное возбуждение и злость:

— Стеф, я же просил позвонить.

— Прости, — она села обратно, почувствовала на щеках холодные дорожки от слез и стерла их ладонью. Крис поднялся к ней и сел рядом, любопытно заглянув в мобильник:

— Вдохновляешься?

— Да, — она быстрее убрала телефон и сунула руки в карманы. — Что ты хотел?

— Поговорить, — он нервно и немного обиженно заглянул в ее глаза: — Что вчера случилось?

— Ты больницу имеешь в виду? — обреченно вздохнула она.

— Конечно, больницу, — поморщился Крис, — или у тебя вчера случилось что-то еще, о чем я не знаю?

"Ха."

Она сдержала истерический смешок и спросила с долей иронии:

— А с какой стати ты должен знать обо всем, что у меня происходит?

Он глянул на нее так, как будто она сказала откровенную чушь, жестокую, несправедливую и лично ему обидную.

— Я думал, мы друзья.

Она устало выдохнула и прикусила губу, отводя глаза. Почему-то Крису сказать "не твое дело" было сложновато. Вспомнила реакцию Стивена, когда на его вопрос о том же самом ответила именно в этом ключе, стало вдруг стыдно.

"Почему я могу ему так запросто грубить, а Крису — не могу? Ведь обидно и больно им одинаково. Просто Крис свою боль откровенно демонстрирует, ничего не стесняясь, а Стивен вечно делает свою ироничную морду "мне на все плевать, я иду по жизни не заморачиваясь". А в худших случаях иронию сменяет сарказм в духе "ну и иди ты в задницу, раз такое дело" — все, разницы больше никакой. Почему я так по-разному к ним отношусь?"

— Стеф, ты мне расскажешь или нет?

Она подняла глаза, внимательно всматриваясь в его лицо. И поняла.

"Это жалость и чувство вины. Я до сих пор чувствую себя виноватой перед ним, поэтому стремлюсь хотя бы не причинять больше боли."

— Прости, нет.

— Стеф… — его глаза влажно заблестели, он взял ее за руку и с надеждой прошептал: — Солнце мое, ты же знаешь, ты всегда можешь на меня рассчитывать. Чтобы у тебя ни случилось, в какие бы неприятности ты не попала, я всегда тебе помогу. Я надеюсь, ты помнишь об этом?

Она закрыла глаза, предпринимая слабую попытку освободить руку.

"Почему всегда больше всех достается самым близким людям? Потому что они все время рядом и первыми попадаются под руку? Или потому, что не боятся подойти даже тогда, когда у тебя на лбу написано: "Взрывоопасно" и все остальные стараются тебя не трогать?"

Стефани вдруг подумала, сколько раз за последнюю неделю ей хотелось пришибить Мари. Еще раз посмотрела на Криса и тихо выдохнула:

— Ты что, поверил сплетням про мою беременность? Кто-кто, а уж ты бы должен быть уверен, что это неправда.

Он замялся и отвел глаза, она фыркнула:

— Боже, Крис.

— А что я должен был подумать? — замялся он, на секунду глянул ей в глаза и опять опустил голову, продолжая гладить ее руку. — Стеф, ты… прости, плохо выглядишь. Ты постоянно шатаешься, засыпаешь где попало, тебя тошнит, у тебя кружится голова…

— Крис, твою мать, хватит, — взмолилась она, хватаясь за голову, — меня задрали этими сплетнями, это неправда, — Она посмотрела на его перепуганную физиономию и понизила голос: — Выгляжу я плохо из-за того, что мало сплю и много работаю, оттуда же и все остальное. — На его лице было недоверие, она зарычала и запрокинула голову: — Боже, Крис. Я тебе клянусь, я не беременна. Мне-то ты веришь?