И мои подсчёты относительно Надежды тоже оказались неточными. Она заявилась буквально пару часов спустя после нашего разговора с Полиной.

- Я же сказала: не пущу без разрешения. Александр Юрьевич! - загородила Нина собой входную дверь в буквальном смысле слова. Хм, таких секретарш, чтобы грудью и на страже, у меня ещё не было. - Если вы не хотите разговаривать с этой дамой, я её выпровожу.

- Спасибо, Нина, - делаю вид, будто знал, что рубежи этого кабинета настолько неприступны. - Пусть Надежда Андреевна проходит.

- Нахалка! - одёргивает кофточку Наденька, всклокоченная, недовольная, и сама захлопывает дверь перед носом у Нины, а потом со всего размаха припечатывает к столу свою сумку. - Это ты его забрал из больницы, Берг?

Собственно, в том, что она приедет именно ко мне, когда Ефремыча заберут, я и не сомневался. Но жду, что же она добавит ещё. Выдерживаю ледяную невозмутимую паузу. Судя по её ходящим ходуном рукам, ночь у Наденьки была трудная. Опухшие глаза, искусанные губы. Не в том она состоянии, чтобы играть со мной в молчанку.

- Скажи, падла, что это ты, и я выдохну, наконец, с облегчением, - поднимает она сумку и снова шарахает ей об стол.

- Хочешь сказать...

- Ой, всё, всё, - вытягивает она вперёд руку. - Можешь не ломать со мной эту комедию. Грому уже сообщили, Селиванов уже рубаху на груди рванул: а докажи, что это я. И ты им уже нахер не нужен, Берг. Сцепились между собой. - Она трясёт свою многострадальную сумку, извлекая из неё бумаги, а потом швыряет их мне на стол. - На! Пусть твои юристы делают с этим, что хотят. Пусть оформляют сделку. Я отдам тебе все акции твоей «Идиллии». И вообще пусть составляют любые бумаги. Я всё, что хочешь, подпишу, оставьте только меня в покое. Не надо подсылать ко мне своих шавок, - снова вытягивает она трясущуюся руку. - Не нужно мне больше этого ничего.

- Наигралась в мужские игры?

- Да пошёл ты, Берг! Пошли вы все! - сметает она со стола бутылку с водой, стаканы, всё, что попалось ей под руку.

Она направляется к выходу, но, словно потеряв ориентацию, вместо распахнутой Ниной двери неожиданно врезается в стену. Схватившись за голову, Надежда медленно сползает на пол, пока мы кидаемся к ней с Ниной одновременно.

- Женщина, что с вами? - Нина оказывается ближе, и я отправляю её за водой, когда худенькие плечи Наденьки начинают трястись от рыданий.

- Надь, пожалуйста, - прижимаю я её к себе. Как бы я ни был на неё зол, как бы ни ненавидел, но вид избитой, покалеченной собаки, которая недавно так зло кусала меня за ноги, терзает душу. - Выпей! - сую ей воду, что уже принесла секретарь.

Она слушается. Клацает зубами о стакан. Руки её трясутся, губы тоже. И всю её колотит такой крупной нервной дрожью, что Нина одними губами предлагает «скорую», а я отвечаю ей кивком.

- Если бы ты только знал, что мне пришлось пережить за эти недели. Я ничего больше не хочу. Я жить не хочу. Я держалась, потому что не могла бросить Игоря, просто не могла. А сейчас дайте мне спокойно сдохнуть.

Она так и плачет у меня на груди до приезда бригады. И рассказывает вещи, от которых мне Громиловых обоих хочется придушить голыми руками. Особенно, старшего.

А потом ей делают укол, и последнее, что я слышу из «скорой помощи», как она звонит маме. Просит прощения и снова плачет. Но это уже совсем другие слёзы. Слёзы облегчения человека, с чьих плеч сняли огромный груз. И слёзы женщины, забывшей, что быть слабой можно только за надёжной мужской спиной.

- Вик, пойдём куда-нибудь поужинаем? - откидываюсь я в рабочем кресле, услышав её родной голос.

- А что есть повод?

- Конечно. Я только что понял, что у меня лучшая в мире жена.

- Тогда пойдём. Я знаю одно чудное место. Заодно скажешь, что ты о нём думаешь.

- Ты всё никак не успокоишься с моим днём рождения? - закатываю глаза, но она слышит только мой тяжёлый вздох.

- Не дождёшься, Берг! - смеётся она.

И мы оба знаем, что у меня всегда не хватало аргументов против моей обнажённой жены, а против беременной - их и того меньше.

42. Виктория



- Полин, я конечно догадывалась, что ты сумасшедшая, ещё когда ты играла в эти опасные игры с Бергом. Но, во-первых, это был Алекс, а он не такой, как остальные, и во-вторых, всё это было так, на словах. Но то, что ты предлагаешь сейчас... просто ни в какие ворота.

Я хожу по рабочему кабинету Полины, размахивая руками, как ветряная мельница. Но у меня больше нет аргументов, чтобы заставить её отказаться от безумной идеи мести злополучному журналисту, которого после её жестокого предложения меня так и подмывает назвать «несчастным».

- Вика, да это не так опасно, как кажется, - отмахивается она.

И глаза у неё горят таким заразительным огнём, что я сажусь в кресло напротив неё, чтобы, видимо, смириться и выслушать детали «операции».

- Я уже узнала. Всё узнала. И предпочтения этого писаки. И слабости. И вообще он не избалован женским вниманием. Так что, поверь мне, затащить его в гостиничный номер будет просто.

- И ты делала это тысячу раз? - пытаюсь я остудить скепсисом эту чёртову авантюристку. Но куда там!

- Делала. Не тысячу раз, но приходилось, - подскакивает она, не в силах усидеть на месте. - И вся прелесть моей идеи в том, чтобы побить врага его же оружием. Он хотел дешёвой популярности, используя скабрёзные подробности вашей жизни. Собирал на Алекса всякую грязь. Вылил просто тонны помоев. Но я восстановлю справедливость. Я сделаю видео, где этот Донской будет выглядеть мерзопакостно. И пусть только попробует не вернуть безупречно благородный облик Алекса Берга этому миру. Сотру, суку, в порошок. Ославлю его не только в интернете, но и по центральным каналам запущу. Не то что работу не найдёт, поедет в тайгу к медведям спасаться от позора. Или к Насте вон, в Канаду.

- С Настиных слов, кстати, он написал правду, - справедливости ради замечаю я.

- Да не хрена подобного, - прислоняется Полина спиной к подоконнику. - Наврал он там и про Настю. Ещё и фотку эту тиснул старенькую. И выдал всё так, будто это было вот, вчера, а не сто лет назад. Хорошо, что её муж наши новости не читает. Она там тоже чуть не поседела, когда увидела статью. То, что она рассказывала этому Донскому «не для протокола» он как раз и написал, а то, что типа интервью брал - всё ушло в корзину.

- Вот падла!

- Да не то слово. Но, - поднимает она палец, - зато у нас теперь куча информации о нём. Ибо сам он тоже с Настей кое-чем делился. Так что, не парься, подружка. Я знаю что, как и когда я с ним сделаю. И это будет мой подарок Алексу на день рождения - его честное имя.

- Вижу, Анастасия Яновская многому тебя научила, - усмехаюсь я. - Хоть ты и говоришь, что не принимала участия в её забавах.

- Не принимала, - улыбается она, демонстрируя свои великолепные ямочки. - Просто у меня были свои. Но тебе не понять.

Я корчу ей в спину рожицу, пока она возвращается к звонящему на столе телефону. Вечно она подкалывает меня с моей неопытностью. Подшучивает, что я столько лет просидела в девках, а теперь вышла замуж за ревнивца и собственника, каких поискать. Типа, от него не погуляешь. Не знаю, подшучивает или провоцирует по своей явно врождённой привычке, всё равно. Я ей восхищаюсь.

Она рисковая, отчаянная, авантюрная. Выйти замуж за «афериста», отдать ему все деньги, влюбиться в него без памяти, да что там - родить от него ребёнка, когда муж согласился на банк спермы. А этот жиголо в гостинице, пока муж несколькими этажами ниже отыгрывал свои деньги в казино? И это только то, что я знаю от Алекса. Что она сама могла бы рассказать - мне страшно и спрашивать. Но то, что она рисковая, бесстрашная, но ужасно везучая, в отличие от меня, вечной Беды, наверно, и нравится мне в ней больше всего.

- Да, папа, хорошо. Я всё поняла, - заканчивает Полина разговор.

- Ты уже сказала ему? - смотрю, как зло она отшвыривает папку, из которой что-то диктовала отцу.

- Нет. Не выбрала подходящего момента. Сегодня скажу. Хотя, честно говоря, - отшвыривает она и карандаш, что попался ей под руку. - Порой мне хочется, чтобы он не знал. Он всю жизнь хотел сына. Но его не заслужил. Потому что меня ни в грош не ставит. Я, видите ли, баба.

Она садится, резко ссутулившись, и подпирает голову рукой.

- Честное слово, я его порой ненавижу. Я из кожи вон лезу всю жизнь, чтобы получить от него жалкую похвалу, а он вечно мной разочарован и недоволен. Вот что за... - разводит она руками.

- Дискриминация? - улыбаюсь я.

- Ну, типа того, только поменьше букв. Ладно, что там по банкету? Всё посмотрела? Всё нормально?

- Слушай, - оживляюсь я. - Мы же были как раз с Алексом накануне в этом ресторане. Там живая музыка, микрофон. И я тут подумала. Ничего, если я спою?

- Споёшь?! - поднимается она и нависает надо мной, аж открыв рот от восторга. - В качестве подарка? Песню?

- Ну, не песню, - смущаюсь я, одумываясь, уж не поторопилась ли я ляпнуть, - так просто его поздравлю. Пару слов.

- Класс! Я - за. Ты - песню, я - видео. Папашу заставлю станцевать, - смеётся она. - Я бы и сама на это посмотрела. Но шутки шутками, а мысль классная. Пой! Ну что? Теперь займёмся твоим интернет-магазином?

Она присаживается рядом, когда я открываю папку, в которой собрала все свои идеи.

- Это ерунда, - откидывает она лист. - Честно, ты сдохнешь, если будешь сама писать весь этот контент. Как бы ты ни владела языком, поверь, описание товара должно быть вкусным. Любого, будь то вино или лифчик. Всё равно. Поэтому найми профессионалов, причём разных. Весь заказ не отдавай в одну контору, иначе все описания будут одинаковые, они начнут халтурить. Отдавай разные марки белья в разные руки. И у каждой странички будет своя атмосфера. Ага?