Елена Ямпольская - Гимн настоящей стерве, или Я у себя одна

_____

Иногда мне кажется, что я уделяю сексу слишком много внимания. Слишком часто о нем говорю. Как будто заклинаю подспудные страхи и сомнения. Как будто гоню прочь мысли о своей возможной неполноценности, нереализованности в других сферах. Пытаюсь сама себя убедить: я счастлива в сексе, значит, со мной все в порядке. Так женщина, у которой красивые глаза и косы, почти искренне обманывается, что мужчины не в курсе ее девяноста килограммов…

Приятно выступать на знакомой территории. Приятно набивать цену тому, в чем ты сама сильна и компетентна. Как кулик, лоббирующий свое болото, я неустанно провозглашаю: «О, секс, ты — мир!» Может быть, мне просто боязно выглянуть за пределы этого мира? Может, в другой системе ценностей я окажусь банкротом?

Кто-то когда-то жестоко заметил, что секс выдвигают на первый план только неудачники. Кому нечем больше похвастаться, тот подсчитывает оргазмы, измеряет длину причинных мест в рабочем состоянии, кичится якобы неземными восторгами, и все его мысли вертятся вокруг постели… Мол, люди — как государства. Одно производит интеллектуальный продукт, другое живет, разбазаривая сырьевые ресурсы. Один выкачивает недра, другой работает головой.

Сексуальность дана каждому из нас от природы. Причинные места есть у всех. Соответственно, получается, что секс — самое простое, доступное, а зачастую и совершенно бесплатное удовольствие. Всего-то нужно — кровать да крыша над головой. В крайнем случае можно обойтись и без того, и без другого. А что легко дается, то недорого ценится. И секс — нормальный, не покупной, не звездный секс, по обоюдному влечению и без тайных, далеко идущих целей стал развлечением малопрестижным. Пригодным разве что для глупых малолеток.

Чем старше человек, тем больше у него должно быть поводов для гордости. Деньги, успех, положение в том или ином обществе, наконец, семья, сцементированная отнюдь не сексом, а общностью серьезных, практических интересов. Вместе воспитывать детей, вместе приумножать благосостояние, поддерживать дом, укреплять статус друг друга — мало ли общих дел у мужчины и женщины помимо секса? Разве все перечисленное не в тысячу раз важнее?

Когда я отвечаю «нет!», мою искренность подвергают сомнению, и я сама перестаю вдруг верить себе. Ну с какой стати мой основной инстинкт оказался основнее и инстинктивнее, чем у большинства женщин?

Мне абсолютно не светит прослыть нимфоманкой, однако жизнь без секса я действительно считаю бессмысленной. Потому что в моем представлении жизнь без секса — это жизнь без любви. Кстати, я тут попыталась в присутствии своего мужчины (а точнее, под его насмешливо-недоуменным взглядом) разобраться, как связаны между собой любовь и секс.

Скажем, я была влюблена в него задолго до нашей первой ночи. Это любовь.

Но когда я влюбилась, меня ужасно тянуло лечь с ним в постель. Это секс.

Если мы на какое-то время расстаемся, я не хочу никого другого. Любовь.

Когда мы, наконец, встречаемся, моя первая мысль — о сексе.

Было бы нам так хорошо вместе, если бы мы не любили друг друга? Вряд ли.

Любили бы мы с такой силой, если бы в постели было хуже? Беднее? Скорее всего, нет.

Как разобраться в этой паутине?! Что было сначала — любовь или секс?!

«Типично женская постановка вопроса, — популярно объяснил мне мой главный эксперт. — Мужчина влюбляется до секса, но любить женщину по-настоящему начинает после. Для него любить — значит тосковать по телу, коже, губам, думать о ней, перебирать в памяти какие-то эпизоды, ждать свидания… Зря ты ломаешь голову над такой ерундой. Секс и любовь — это одно и то же. Не может быть любви без секса. И долгого секса без любви тоже не бывает…»

Я охотно верю, что Адам полюбил Еву, уже пристрастившись к яблочной диете. Но интересно, когда же Ева полюбила Адама?..

Если распутать паутину нельзя, надо обтянуть ее тканью и сделать зонтик. Зонтик из любви и секса — лучшая защита от житейских бурь. Вроде бы легкий, эфемерный, но абсолютно непромокаемый. А зонтика, как заметил Николай Ставрогин, всякий стоит. Хоть и был он, конечно, извращенцем, но сказано хорошо…

Мы начинаем заниматься сексом в нежном возрасте, однако истинную цену сексу и нежности узнаем только со временем. Секс — такая странная штука, где крайне важен природный талант, однако носить его в себе можно сколь угодно долго, нимало о том не подозревая. Секс — это искусство, которым нельзя заниматься в одиночку. Чтобы узнать о своей сексуальной одаренности, а то и гениальности, обязательно требуется другой человек.

И вот он приходит.

Приходит и открывает в тебе твой талант. А заодно перечеркивает весь твой предыдущий постельный опыт. Это тоже загадка секса — здесь количество никогда не переходит в качество. Я радовалась сексу с тех пор, как причастилась к нему, и полагала себя девушкой, мягко говоря, сведущей в данном вопросе. Но однажды изумленно сказала мужчине: «Знаешь, мне кажется, я ни с кем не была до тебя…» Так оно и есть на самом деле. В сексе, а значит, и в любви первый редко становится единственным, зато единственный автоматически становится первым. Да не нужен мне был этот пресловутый «опыт». Опыт — ничто, любовь — все.

С первым, с твоим настоящим первым все всегда будет, как в первый раз. Из раза в раз — с волнением, с жаром щек, с вибрацией в районе солнечного сплетения. Сколько бы раз это ни повторялось, ты никогда не назовешь это повтором…

Секс тоже может быть интеллектуальной отраслью «производства». Его можно развивать и поднимать до уровня хай-тек. Просто над сексуальным «сырьем» должны трудиться двое.

Время от времени секс описывается в точных цифрах. Девять с половиной недель. Одиннадцать минут Коэльо. Непонятным образом подсчитали, что мужчина думает о сексе в среднем полчаса за день. Когда я узнала об этом, мне стало стыдно. Я думаю гораздо больше. И, видимо, гораздо чаще. А, может, так и должно быть?

Сексуальная женщина — это желанная женщина. Быть желанной, на первый взгляд, огромное, ничем не замутненное удовольствие. Ты чувствуешь власть над мужчиной, реальную власть, здесь и сейчас. Ты скомандуешь — он исполнит, пошлешь — пойдет, позволишь — останется и будет торчать возле тебя как приклеенный, как шарик на резиночке. А лицо, какое у него будет лицо… А глаза, какие будут глаза… По-моему, нет ничего прекраснее лица мужчины, изнемогающего от желания. Мужики, впрочем, утверждают, что нет ничего прекраснее женского лица при тех же обстоятельствах…

Но желание прекрасно, если оно взаимно. А если нет? В чертовски неловкие ситуации загоняет нас порой наша собственная сексуальность. Кроме того, мы зачастую даже не догадываемся, как нити желания связывают нас с совершенно посторонними мужчинами. Вернее — их с нами. Мы ничего не знаем, ничего не понимаем и только вздрагиваем периодически: почему этот человек так себя ведет, почему смотрит искоса, мы ведь толком и не знакомы. Нереализованные желания — как правило, враждебные желания. Незримые связи — опасные связи. Им можно не сочувствовать, но их необходимо учитывать ради собственного комфорта. Мужчина, который хочет тебя хронически, давно и безнадежно, — это твой враг. Но если понадобится, ты всегда сможешь превратить его в друга. На какое-то время. Потому что у тебя есть то, против чего он бессилен…

У женщины гораздо более сложные и тонкие отношения с собственной сексуальностью, чем у мужчины. Она должна последовательно: осознать свою сексуальность, принять ее, реализовать и организовать. Мужчина сначала реализует, а потом все остальное — вперемешку…

В юности нам кажется, что мы порхаем как бабочки, от цветка к цветку, от мужчины к мужчине. С возрастом начинаешь ощущать себя ледоколом, затертым в торосах. Надо двигаться с максимальной осторожностью. Чем больше в тебе секса, тем виртуознее должны быть развиты твои навигационные способности. Ты не можешь взять лоцманом мужчину — он поведет тебя в свою сторону. Не можешь взять штурманом женщину — ей интересно посмотреть, как ты расцарапаешь себе обшивку. Большому кораблю — большого айсберга…

И вот это все, ВСЕ должно уместиться в полчаса теории и одиннадцать минут практики?

Чепуха. Женщина одевается дольше, чем мужчина, причесывается дольше, чем мужчина, и вправе думать о сексе больше, чем он.

Мне жалко людей, пытающихся отодвинуть секс и мысли о сексе на обочину жизни и сознания. Это несчастные люди. Настоящие неудачники, какого бы успеха они ни добились. Секс — не помеха тщеславию, но лучшее лекарство от тщеславия. Бедные честолюбцы, раздираемые безответными страстями, фанатики чего бы то ни было — они живут в аду. Уткнуться в плечо любимого человека и заснуть без задних ног, с ликованием в каждой клеточке тела — насколько же это лучше славы, власти, денег…

Я не завидую ни одной женщине на свете. Могу положить руку на Библию — ни одной. Мне хорошо внутри моей любви. Это не заклинание, это правда. Из двух основных человеческих инстинктов: а) любить; б) всеми силами оправдывать свой образ жизни, — у меня, по-моему, развит только один…

_____

Один роман в моей жизни закончился, так толком и не начавшись, когда потенциальный кавалер в приступе великодушия поторопился заверить: «Да мне без разницы, чем ты там занимаешься. Хоть крестиком вышивай…» Как вещало армянское радио: да, Петр Ильич Чайковский был голубым, но мы любим его не только за это… Я посоветовала несчастному поискать более рукодельную женщину, а сама перечеркнула его кандидатуру траурным крестиком. Думаете, жестоко? По-моему, в самый раз.

Моя любовь и то, «чем я там занимаюсь», для меня абсолютно неразделимы. Как кошка, которая приносит задушенную крысу и любовно кладет ее хозяину на одеяло: вот, мол, не зря ты меня в доме держишь, я тащу свои тексты главному человеку и дрожу за стенкой, пока он их читает. Способность более или менее складно объединять слова кажется мне столь же ценным качеством, как умение целоваться. Собственно, мои тексты, похуже или получше, не суть важно, — это и есть я. Кому не нравится первое, вряд ли придется по сердцу второе.