Клер смотрела на Тревельяна, понимая, что он не собирается отвечать.

— Ты говоришь, что я должна принять решение. Но какое? Ты хочешь, чтобы я уехала с тобой, и мы провели жизнь вместе? А вдруг ты обманешь меня? Ты никогда ничего не говорил мне о себе. Совсем ничего! Если бы я все время не совала свой нос в твои дела и бумаги, я бы вряд ли узнала даже, что ты и капитан Бейкер одно лицо. Не думаю, чтобы ты сам признался бы…

Тревельян заговорил. Голос его звучал жестко.

— Неужели слова значат для тебя так много? Хорошо, я скажу. Да, я люблю тебя, люблю так, как не любил ни одну женщину. Я влюбился в тебя с первой минуты. И хотел бы, чтобы ты была со мной. Сейчас, вечером, всегда. Уедем со мной, не оглядывайся назад! Я не знаю, что произойдет в будущем. Уверен, что из меня выйдет самый плохой муж на свете. Я буду оставлять тебя одну на несколько лет, уезжая путешествовать. На меня часто находит проклятая хандра. Я эгоистичный негодяй, уверен, ты не раз будешь плакать из-за меня. Не знаю, что сказать насчет других женщин. Думаю, что моногамия не для меня, но я попробую.

Клер знала, что, если в ней есть хоть капля здравого смысла, она должна схватить Велли в свои объятия и уйти с ним. Она хотела подчиниться ему: сесть на лошадь и ускакать. Она никогда не оглянется назад, не вспомнит владения Макарренов, свою теперешнюю жизнь. Многим ли женщинам выпадало счастье быть любимыми великими людьми, такими, как знаменитый капитан Фрэнк Бейкер?!

Но Клер не упала в объятия Тревельяна. Если она уедет с ним, то пойдет против своей семьи. Она знала, что Тревельян смеется над ее родителями, считает их никчемными людьми, но они — ее семья. Да, он может быть один, но сумеет ли она так жить? Уйти, бросив все, зная, что обрекает сестру на бедность?

Тревельян, напряженно наблюдавший за ней, собрался уходить.

— Подожди! — крикнула Клер, встав перед ним. — Я… я не знаю, что делать. Я хочу уйти с тобой, но я…

— Если хочешь — сделаешь! — Его лицо смягчилось, он улыбнулся. — Твой молодой герцог, наверное, с нетерпением ждет тебя. Лучше иди к нему.

Клер отступила назад.

— Тебе все равно, пойду ли я к Гарри или останусь с тобой?!

— Я не пытаюсь прожить за других их жизнь. Если ты решишь, я буду здесь еще… — Он посмотрел в сторону дома. — …Еще несколько дней. Спокойной ночи, мисс Уиллоуби.

Глава 22

Клер проплакала всю ночь и только под утро крепко заснула. Она, наверное, проспала бы все утро, если бы Гарри не зашел в ее комнату. Мисс Роджерс все еще лежала внизу с ногой в гипсе — никто не сказал ей, что на самом деле нога у нее в полном порядке. Даже Отродье, которая раньше часто заходила к ней в комнату, тоже не появлялась.

«Наверное, проводит время с Ниссой, Тревельяном и Оманом», — с горечью думала Клер. Она засунула голову под подушку, чтобы забыть горькие мысли.

В десять часов утра ее разбудил сильный стук в дверь. Еще не до конца проснувшись, она не откликнулась. Ей было все равно, кто был за дверью и чего он хотел от нее.

Клер не встала, и тогда дверь открылась. Она безучастно посмотрела на вошедшего в комнату Гарри. В руках у него был большой букет цветов и пухлый кожаный портфель.

Вид его красивого, молодого, здорового лица не подбодрил Клер. Она лежала в постели, глядя на него равнодушно, не испытывая никаких чувств при виде человека, которого, как ей казалось совсем недавно, любила.

Гарри посмотрел на Клер, положил цветы в ногах кровати, подошел к окну и отдернул занавеси. Клер зажмурилась и заморгала от яркого света, ворвавшегося в комнату, потом села на постели, даже не прикрывшись простыней.

Гарри подсел к изголовью и посмотрел на свою невесту. Нетрудно было догадаться, что она плакала. Теперь Клер выглядела старше своих девятнадцати лет.

— Я должен извиниться перед вами, — сказал Гарри. Клер лишь слабо покачала головой. Она открыла было рот, но глаза ее наполнились слезами, губы задрожали.

Гарри хотел подать ей носовой платок, но тот, что лежал на столике рядом с кроватью, промок от слез. Он подошел к комоду и стал выдвигать один ящик за другим, пока не нашел наконец целую стопку, которую и вручил Клер.

— Я пришел, чтобы извиниться, — повторил Гарри и поднял руку, когда Клер опять собралась возразить.

Гарри заложил руки за спину и стал расхаживать по комнате.

— Я не ценил вас, пока мы не расстались, моя дорогая Клер. Я хочу быть честным с вами. Впервые мы встретились не случайно: моя мать послала меня в Лондон, чтобы заполучить американскую наследницу, о которой слышала. Нам надо было чинить крышу, поддерживать многочисленных членов семьи, в общем, честно говоря, мы нуждались в деньгах.

Он замолчал и посмотрел на девушку.

— Завоевать вас не составило труда.

При этих словах Клер опять заплакала. Действительно, заполучить ее было нетрудно. Все, наверное, считали, что она могла влюбиться в каждого встреченного ею мужчину.

Гарри опять присел к изголовью кровати и взял руку девушки в свои.

— Я начал ухаживать за вами из-за ваших денег, но потом… попросту влюбился.

Клер зарыдала еще горше, и Гарри поцеловал ее ладонь.

— Я был очень зол, когда уезжал на прошлой неделе, потому что понял: вам не доставляло никакого удовольствия ходить со мной на охоту, вы это делали только ради… А тогда я не мог этого понять. Вы все время выглядели такой несчастной, насквозь промокшей, особенно когда мы возвращались.

Гарри улыбнулся.

— А вы знаете, где я был все эти дни?

Клер покачала головой и опять высморкалась. Конечно, она знала: Тревельян сказал ей, но она не могла, не хотела поверить ему.

Гарри ухмыльнулся.

— Я ездил попрощаться со своей любовницей.

Клер подняла голову и изумленно посмотрела на жениха.

— Да, — подтвердил Гарри. — Я был так зол на вас, что подумал: лучше я проведу время с женщиной, которая честна и верна мне, она не скажет, что любит, если сердце ее молчит. Я был в ярости. Приехав в Эдинбург, я пошел к Оливии и рассказал ей все.

Гарри хихикнул.

— Я думал, Ливи обнимет меня и скажет: «Какая ужасная женщина!» Но, знаете, что она сделала?

Клер отрицательно покачала головой.

— Она засмеялась: хохотала так, что я испугался, что на ней лопнет платье. Сначала я разозлился и готов был уйти, но потом она вдруг сказала: «Она, должно быть, очень любит тебя».

Клер смотрела на Гарри широко раскрытыми глазами.

— Да, она именно так и сказала. Ливи утверждает: если женщина проводит дни, сидя в сырой хижине под дождем рядом с мужчиной, значит, она его любит. — Он вздохнул. — Ливи никогда не ходила со мной на охоту. Она сказала, что если бы у нее были ваши деньги и она могла бы заполучить любого мужчину, то не стала бы сидеть под дождем даже ради принца Уэльского.

— Это хорошо сказано, — выдавила с трудом Клер.

— Да, она такая. Вам бы Ливи понравилась. То есть, если бы вы смогли с ней встретиться, но, полагаю, это невозможно. — Гарри сделал паузу и посмотрел на Клер. — Почему вы плакали?

Клер начала было объяснять, но из ее глаз опять хлынули слезы.

Гарри встал и подошел к большой картине, за которой была дверь в стене, ведущая в подземные коридоры.

— Из-за Тревельяна, ведь так?

Она не ответила, и Гарри пристально взглянул на нее. Впервые Клер видела гнев на его красивом лице.

— Мне не нужен ответ. Все женщины клюют на него. Все без исключения! Где бы он ни был, они влюбляются и хотят уйти с ним. — Он уставился в пол. — Вы тоже уйдете?

— Я… нет, не думаю.

Гарри не отрываясь смотрел на нее.

— Но вы все-таки хотите этого, не так ли?

Клер не могла ответить ему. Действительно ли она хочет быть с Тревельяном? Отдать себя в руки такого циничного человека? Хочет ли она жить с ним, так много повидавшим и сделавшим, но невероятно самодовольным и холодным?

Гарри заметил колебания Клер, подошел к ней, взял ее руки и стал покрывать их поцелуями.

— Клер, прошу вас, оставьте мне надежду. Скажите, что я еще что-то значу для вас. Я не стану звать вас на охоту, не попрошу вас делать ничего такого, что бы вам не нравилось. Я знаю, что не так интересен, как Тревельян, но зато я могу дать вам то, чего не может он. — Он взял портфель и открыл его. — Взгляните. В Эдинбурге я заплатил все долги вашей матушки. Она заказала очень много туалетов, и мне пришлось продать картину Гейнсборо, чтобы набрать нужную сумму. Эта картина принадлежала нашей семье много лет, но я рад, что мог оказать услугу вашей семье. Вот бумаги, составленные моим поверенным: они устанавливают размер суммы, принадлежащей вашей сестре, которую никто не может истратить. Я также составил новое завещание, по которому в случае моей смерти после нашей свадьбы и до замужества вашей сестры, она наследует мое имение в Котсуолде и все доходы с него.

Клер взяла бумаги, но слезы туманили ее глаза, и она не могла прочесть.

— А теперь взгляните на этот документ: он ограничивает расходы ваших родителей, назначая регулярное содержание, пока я ваш муж. Таким образом они не смогут тронуть ваш основной капитал.

Гарри перевел дыхание и вручил Клер еще одну бумагу.

— Последний документ ограничивает мои расходы. После того как мы поженимся, вы сами станете распоряжаться своими средствами, сможете делать, что захотите, с домами, где живут арендаторы. Я знаю, их судьба волнует вас. Вы сможете перестроить Брэмли и другие мои имения по американскому образцу, если только захотите.

Он положил последнюю бумагу ей на колени.

— Клер, я люблю вас. Да, я не похож на Тревельяна и не смогу дать вам то, что может он. Но я обеспечу вам и вашей семье достойное будущее. О вас будут заботиться до конца ваших дней. И еще, Клер, я буду хорошо с вами обращаться, так хорошо, как только смогу.