– Боже мой! – пробормотал Саймон.

– Мы подчинились ей, ваша светлость. Она была нашей госпожой, нашим работодателем и хорошо нам заплатила. Мы поехали в Лондон. Но… – Джеймс опустил взгляд на колени, – в дилижансе Бинни показала драгоценности ее светлости, болтала о том, что собирается продать их и после этого станет богатой леди. Мы остановились на ночь на постоялом дворе в пригороде Лондона. А на следующее утро Бинни ушла.

Джеймс замолчал, потирая руками бедра. На его лбу выступил пот.

– И что ты сделал? – спросил Сэм.

– В тот день я искал Бинни, но так и не нашел. Я решил, что после всего, что она наболтала, с ней случилось нечто ужасное и мне пора уносить ноги, пока до меня тоже не добрались. Я побоялся ехать в Лондон и отправился в Бирмингем. Я продал драгоценности там. – Он оглянулся на дверь. – Я знал, что мне нельзя приближаться к Айронвуд-Парку, но не хотел оставлять маму.

Саймон откинулся на спинку стула и сложил руки перед собой.

– Где же герцогиня сейчас?

– Может быть, в Кардиффе. Я не уверен. Когда мы с Бинни уехали, она была там. Мне показалось, что она и Мортон ждут кого-то или чего-то, но я не знаю кого или чего. Мы всего лишь выполняли свои обязанности, и она не делилась с нами подобной информацией.

– Свои обязанности? – сказал Люк с угрозой. – Вы оставили ее с этим человеком, с Мортоном, без помощи и защиты!

Джеймс нервно взглянул на Люка.

– Она приказала нам уйти, – ответил он почти шепотом.

– Вы верите в то, что этот Мортон не имел никаких злых намерений? – спросил Сэм.

– Я… – Джеймс покачал головой. – Я не могу быть уверен, но думаю, что нет. Он слушался ее.

– Возможно, это был заговор с целью ее похитить? – задумчиво произнес Тео. – Может быть, Мортон работал на кого-то другого?

– Я не знаю, – ответил Джеймс. – Поведение ее светлости было… странным. Она могла злиться, а через минуту уже смеяться. Мы с Бинни не знали, что и думать.

Братья еще какое-то время допрашивали Джеймса, но ничего нового не узнали. Они взяли его адрес в Бирмингеме на случай, если он еще понадобится, и отпустили его.

Когда пришла миссис Миллз, чтобы предложить посетителям чай, Люк поднялся и сказал:

– Мадам, я хотел бы сейчас увидеть Бертрама Стенли.

Саймон тут же добавил:

– Он имел в виду Бертрама Смита, конечно. Прошу простить его за ошибку.

– Конечно, – ответила сестра, неуверенно улыбнувшись. – Правда, друг Бертрам не ожидал сегодня посетителей.

– Это не займет много времени, – заверил ее Саймон.

Она переводила взгляд с одного брата на другого. Все они были готовы проследовать за ней, чтобы увидеть Бертрама. Наконец она твердо покачала головой.

– Боюсь, что такое количество людей может сильно взволновать его. К нему сможет пройти только один. И я буду присутствовать на встрече и наблюдать.

Люк скрестил руки на груди.

– Я пойду, – сказал он и бросил вызывающий взгляд на Саймона.

Саймон оставался спокоен и не принял его вызов. Если Люк так хотел увидеть Бертрама Стенли, Саймон не собирался ему мешать. В конце концов, этот человек был Люку родным братом.


На обратном пути братья обсуждали то, что узнали от Джеймса. Благодаря Саре они получили самую важную информацию с тех пор, как исчезла герцогиня. Она была жива, по крайней мере на конец мая. И ее след вел в Уэльс.

– Я поеду в Кардифф, – объявил Люк.

С тех пор как Люк вернулся после свидания с Бертрамом Стенли, он был какой-то спокойный и задумчивый. Он не сообщил братьям ничего, кроме того, что мужчина действительно очень похож на Стенли. Скорее всего это старший брат Джорджины и сын барона. Раньше на решение Люка отправиться в Уэльс на поиски матери Саймон мог бы много чего возразить, но сейчас он просто кивнул.

Оставшуюся часть пути ехали молча. Герцог сказал братьям все, что должен был, и теперь каждому из них требовалось время осмыслить то, что они узнали. Саймону тоже нужно было время, чтобы подумать.

К нему постоянно возвращались мысли о возможном будущем с Сарой. Он представлял ее в своей постели. Улыбающуюся в его объятиях. Как она успокаивает его после долгого дня дебатов в парламенте. Как она с обожанием смотрит на их новорожденного сына.

Теперь, когда Сэм неосторожно открыл некие шлюзы в сознании брата, фантазии хлынули бурным потоком. Пока Саймон наслаждался этими прекрасными мечтами, некоторые истины в его мозгу приобрели окончательную ясность и стали абсолютно очевидны. Сара была единственной женщиной на свете, которая его действительно волновала. Которой он восхищался. К которой тянулось его тело, разум и душа. Саймон любил ее. И страстно желал воплотить все эти фантазии в жизнь.

Ему хотелось по возвращении домой разорвать помолвку с Джорджиной. Каким-то образом нужно будет заставить Стенли молчать о семейных тайнах Хокинзов. И когда Саймон покончит с этими неприятными делами, Стенли покинут Айронвуд-Парк и отправятся обратно в Лондон или куда угодно подальше. И тогда, избавившись навсегда от Стенли, он пришел бы к Саре.

Герцог откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и мысленно проговаривал слова, которые он ей скажет: «Я хочу, чтобы ты осталась в моей жизни навсегда. Чтобы ты стала моей. Ты моя жизнь. Ты воздух, которым я дышу. Ты моя судьба. Выходи за меня замуж. Пожалуйста, стань моей герцогиней».

Однако одна мрачная мысль, внезапно пришедшая в голову, разрушила все его воздушные замки: «Стенли слишком упрям. Он не допустит разрыва помолвки. Он уничтожит всех нас».

Саймон открыл глаза и обвел взглядом всех своих братьев.

– Я не могу жениться на Джорджине Стенли. Мне нужно найти способ разорвать помолвку.

Все уставились на него. Услышать еще одну такую новость в течение одного дня, и без того полного открытий, было, наверное, уже слишком.

– Я не могу этого сделать, – повторил он.

– И как ты хочешь заставить Стенли молчать? – спросил Сэм. Казалось, он единственный из братьев еще сохранил способность говорить. – Ты думаешь использовать факт существования Бертрама Стенли против него?

Саймон не хотел опускаться до уровня барона, чтобы бороться шантажом против шантажа. И все же он был главой этой семьи. На что герцог готов пойти, чтобы защитить своих братьев и сестру? Готов ли он для этого поступиться своими принципами?

Наверное, да.

Нет! Точно да!

– Я не знаю, – ответил он Сэму. – Ты думаешь, стоит?

– Нет! – зарычал Тео.

И все разом обернулись к нему.

– Не делай этого, Трент! Шантаж противоречит твоим принципам. Ты самый честный и благородный человек из всех, кого я знаю. Пусть лучше он обнародует тайну моего рождения, чем ты опустишься столь низко.

– Я согласен с Тео, – сказал Марк, хмуро глядя на Саймона.

Люк уставился в окно, чтобы избежать взглядов братьев.

– Я тоже согласен, – сказал он. – Не хочу быть причиной пятна на твоей безупречной нравственности, Трент.

– Я не хочу, чтобы Стенли распространял слухи о нашей семье, – ответил Саймон. – Но я не люблю мисс Стенли. И никогда не полюблю. Я не могу жениться на ней.

– Ну так не женись, – бросил Люк, как будто это было так просто.

– Есть кое-что еще, – сказал Саймон, понизив голос. – Я люблю другую женщину. После того как я порву с мисс Стенли, я собираюсь сделать ей предложение.

– Правда? И кто же она? – спросил Люк.

Саймон поднял глаза на брата. Тот смотрел на него с хмурым интересом.

Прежде чем ответить, Саймон сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Он понимал, что все, кроме Сэма, будут шокированы его решением. В особенности Люк, который не верил, что брат может испытывать настоящие чувства к Саре.

Такая реакция на эту новость будет у всех, кто знал герцога и кто не знал тоже. Ничего. Саймон заставит поверить и принять это всех, начиная со своих братьев. Потому что он изменился. Он больше не стесняется своей любви к Саре. Наоборот, он хочет, чтобы все об этом знали.

– Сара, – сказал он твердым голосом. – Сара Осборн.


Объяснение со Стенли пришлось отложить из-за бала, который этим вечером давали соседи. Если бы Саймон не отправился на этот бал, могли бы пойти сплетни о его размолвке с Джорджиной. Саймон не хотел этого допускать. Расторжение помолвки должно было пройти так, как он задумал.

Саймон смог выдержать только один танец с Джорджиной. Однако каждый второй из присутствующих джентльменов хотел потанцевать с ней. Этот бал в своем доме давали мистер и миссис Бердслей. Некоторые из присутствующих, которых Саймон не видел с тех пор, как уехал из Лондона, собрались около него.

Одним из них был герцог Дансберг. Чтобы отдохнуть от всей этой суеты, Саймон вышел в комнату для игры в карты. Там его и нашел немолодой герцог. Он приблизился с хитрой ухмылкой на обветренном лице.

– Ну, Трент, я только что танцевал с вашей будущей супругой. Должен вас поздравить. Она большая редкость. Настоящий бриллиант чистой воды.

Взяв бокал бренди с подноса у пробегавшего мимо официанта, Дансберг опустился в кресло рядом с Саймоном и как-то невесело посмотрел на него.

– Когда вы вступите в ряды мужчин, пребывающих в оковах семейных радостей, полагаю, я останусь одним из очень немногих холостых герцогов в стране.

Саймон не стал его разубеждать, хотя чувствовал страшный зуд, как будто тысяча крошечных муравьев забралась ему под кожу. Видит Бог, как ему хотелось объяснить этому господину, насколько он ошибается. Саймон хотел выложить все прямо сейчас.

– Почему вы никогда не женились? – вместо этого спросил Саймон, чтобы увести разговор от опасной темы.

Дансберг медленно вращал жидкость в своем бокале.

– Ну хорошо. – Он бросил на Саймона насмешливый взгляд. – Я был таким же, как вы. Правда, отца я потерял, только когда мне исполнилось сорок. В один день все узнали, что я стал герцогом. И потом, на протяжении десяти лет, мамаши атаковали меня каждый сезон, пытаясь сосватать своих дочек и погубить меня. – Он задумчиво отхлебнул бренди. – Но тогда я не интересовался браком. То были сложные времена. Наверняка вы слышали о них от ваших родителей.