Они обе были просто ужасны!

Затем ее мысли вернулись к началу их разговора. Бордсли-Грин… Где она могла слышать об этом месте раньше? Что это? Лучше спросить об этом у миссис Хоуп.

И еще: Бертрам Смит, и Смит – его фальшивая фамилия. Кто он такой? И почему Джорджина так хотела, чтобы его отправили отсюда подальше?

Может быть, это был мужчина, который как-то скомпрометировал Джорджину, и Стенли заплатили, чтобы он исчез?.. Он уехал в этот Бордсли-Грин, но мисс Стенли думала, что это слишком близко, и Саймон мог обнаружить, что она совсем не невинная мисс, какой притворяется…

Боже мой! Что Сара напридумывала?! Необходимо поговорить с миссис Хоуп прежде, чем ее воображение нарисует целую историю, в которой все будут счастливы и Джорджина Стенли вместе с этим Бертрамом Смитом вместе сбегут в Абиссинию.

Сара продолжила наводить порядок в гардеробной и, когда услышала, что дверь в спальню мисс Стенли снова открылась, поспешила в соседнюю комнату с ворохом одежды в руках и невинным выражением лица.

– О, мисс Стенли! Добрый день. Меня прислали, чтобы помочь вам переодеться к обеду.

Джорджина хмуро посмотрела на нее.

– Где ты была?

– Как где? Я жду вас здесь. Как только ваша леди-мать приказала мне помочь вам, я сразу отправилась сюда… Почти сразу. Я только выполнила еще небольшое поручение миссис Хоуп. А потом, пока ждала вас, решила навести порядок в вашей гардеробной.

Сара протянула охапку нижнего белья в качестве доказательства. Мисс Стенли сокрушенно вздохнула и прошла мимо нее в гардеробную, где открыла шкаф с платьями.

– Мама сказала, что мне следует надеть желтый шелк.

– Отличный выбор, мисс, – тихо сказала Сара.

Она ни за что бы не посоветовала леди появляться в платье из желтого шелка, пока та не побывала в постели с мужчиной.

Ответом был еще один вздох.

Мисс Стенли встала в центре маленькой комнаты и развела руки в стороны. Сара поняла это как знак, что пора начать ее раздевать, и подошла к ней вплотную.

Она молча сняла одежду с юной леди, стараясь касаться ее как можно меньше. Сначала платье из полосатого зеленого муслина, затем две нижние юбки, корсет и наконец сорочку. Сара достала из одного из ящиков чистую сорочку и показала ее Джорджине, ожидая подтверждения.

– Нет, не эту.

– А какую вы бы хотели, мисс?

– Я хочу шелковую с кружевной отделкой юбки.

Мисс Стенли смотрела, как Сара рылась в ящике в поисках этой сорочки. Наконец, не найдя ничего подобного, Сара подняла глаза.

– Вы помните, когда вы в последний раз ее надевали, мисс?

– Конечно, нет! Я не запоминаю такие мелочи.

– Возможно, она находится внизу, в стирке? Может быть, мне пойти проверить?

– О боже! Конечно, нет! Мы уже опаздываем из-за твоего дурацкого поручения экономки.

Мисс Стенли презрительно скривилась.

– Ну что же, придется надевать другую. Хотя Мисси наверняка нашла бы ее.

Мисси была ее камеристкой, которая сегодня лежала в постели с головной болью. Саре вдруг стало совершенно ясно, откуда берутся эти боли.

К тому моменту как Сара закончила одевать мисс Стенли, та еще дважды ее отругала. Сначала, когда она затянула корсаж «слишком туго», хотя Сара делала это всю жизнь и совершенно точно знала, насколько сильно надо его затягивать. Но она ничего не сказала и ослабляла завязки до тех пор, пока леди не была удовлетворена. А потом обнаружилась проблема с платьем. На рукаве оказалось крохотное пятнышко, возможно, просто пыль.

– О нет! – воскликнула мисс Стенли. – Мое платье испорчено!

Сара попробовала щеткой убрать это пятнышко, и ей показалось, что она добилась успеха, но мисс Стенли продолжала тыкать в это место пальцем, и ее глаза наполнились слезами.

– Что скажет Трент, если я выйду к обеду в грязной одежде, словно оборванец?! – простонала она, и Сара была вынуждена позвать на помощь и без того очень занятую миссис Хоуп.

Наконец, общими усилиями они смогли избавиться от этого «ужасного пятна». Теперь настало время заняться волосами мисс Стенли.

Сара не хотела даже дотрагиваться до этих блестящих золотых локонов. Поэтому, когда Джорджина села перед туалетным столиком и выжидающе посмотрела на Сару в зеркало, она заколебалась. А затем тихо сказала:

– Мисс, я должна признаться, что не сильна в прическах.

Мисс Стенли постояла в нерешительности, затем, прищурив глаза, прошипела:

– Естественно! Я не удивлена. Позволь спросить, а что ты вообще можешь делать хорошо? Чему тебя обучали в детстве вместе с детьми герцога? Ваша гувернантка научила вас чему-либо, кроме выпрыгивания из-за юбки герцогини? Может быть, французскому, или рисованию, или игре на фортепиано? Какая польза от всего этого для горничной?

Сара не знала, что ответить. Ее действительно учили французскому, и она неплохо его знала. И рисовать у нее тоже получалось неплохо. Правда, мисс Фарншоу сразу отказалась учить Сару музыке, как только та открыла рот и попыталась воспроизвести ноту. Было совершенно ясно, что слуха у нее нет абсолютно. Но ее также учила и миссис Хоуп. И Сара по праву гордилась своими навыками в любых делах по дому.

Она так ничего и не ответила мисс Стенли, лишь стояла, покорно склонив голову.

Затем, хоть Сара и думала, что ее сердце полностью разбито и уже невозможно причинить ей большую боль, Джорджина Стенли смогла это сделать.

– Горничная, не способная справиться с простой прической! – выплюнула она. – Это просто немыслимо! Когда я стану герцогиней, я не потерплю у себя столь неумелую прислугу. – Мисс Стенли развернулась полностью в своем кресле и продолжила голосом, полным сладкого яда: – Это произойдет через два месяца, Сара Осборн. Я надеюсь, что ты уже подыскиваешь себе другое место. Потому что через два месяца тебе придется покинуть Айронвуд-Парк навсегда.


Сара лежала в постели, уставившись в потолок. Она плохо спала, начиная с той последней ночи, проведенной с Саймоном в Лондоне.

Ее будущее теперь стало так неопределенно. Так… безрадостно.

Всю свою жизнь Сара была жизнерадостным человеком. Она всегда находила что-то хорошее в любой ситуации и в любых людях.

Теперь же она могла потерять все, что было ей дорого: Саймона и всех членов семьи Хокинз, Айронвуд-Парк и тех, кто в нем жил, включая отца. За последние шестнадцать лет все это стало неотъемлемой частью жизни Сары. И вот Джорджина Стенли собирается отнять у нее все.

Сара продолжала упорно смотреть в темный потолок, детали которого оказались неразборчивыми под черным бархатом ночи. Она понимала, что выхода нет. Она не видела никакой возможности предотвратить это. Единственное, что ей оставалось, это уйти с гордо поднятой головой.

Да, ничего больше Сара сделать не могла.

Она должна была понимать, что рано или поздно это произойдет. Глупо было думать, что она навсегда останется в Айронвуд-Парке. Особенно после их отношений с Саймоном. Так что даже хорошо, что Саре придется уйти. Она может найти хорошую работу в другом месте. Любой из членов семьи Хокинз, так же как миссис Хоуп, готов дать ей самые лучшие рекомендации.

В отличие от многих девушек, которые оказывались в подобной ситуации, у Сары был огромный выбор. Она может устроиться на работу в любом месте Великобритании. Или даже в британскую семью в Вест-Индии или в Индии.

Сара уже начала засыпать, мечтая, как поплывет из Англии на красивом корабле, и тут в ее окно что-то стукнуло. Сара замерла. Стук раздался снова. Она глубоко вздохнула. Там не могло быть ничего страшного. Всю свою жизнь она свободно гуляла в ночи по Айронвуд-Парку.

Она выскользнула из постели и подошла к окну. Отодвинув край шторы, она увидела за окном темную фигуру и отскочила в испуге. Фигура приблизилась, и, приглядевшись, Сара различила бледное от лунного света лицо Саймона.

Ничего не понимая, она несколько мгновений молча смотрела на него. Прятаться в темноте ночи было не в его привычках. Раньше, если Саймон хотел с ней поговорить, он просто стучал в дверь или подходил к ней в течение дня, или встречался с ней на их скамейке.

Сара поспешила открыть окно.

– Ваша светлость? Что случилось? – спросила она, волнуясь. И тут вдруг вспомнила ту ночь, когда они нашли Люка около черного хода в Лондоне. – Что-то не так? Неприятность с лордом Лукасом? Известия о вашей матушке?

Напряженное выражение его лица смягчилось.

– Нет, ничего такого, – сказал Саймон. – Просто мне нужно поговорить с тобой.

Заметив, как Сара нахмурилась, он сделал шаг назад.

– Пожалуйста, – чуть слышно попросил он, – только поговорить.

– Хорошо. Дайте мне минутку, чтобы одеться. Встретимся у входной двери.

– Да. Спасибо, – кивнул герцог и отступил в темноту.

Сара торопливо надела плащ, теряясь в догадках, о чем Саймон хотел бы поговорить с ней в столь поздний час. Когда она вышла, он ждал у двери. Сара закрыла за собой дверь, шагнув в холодный вечерний воздух, и выжидательно посмотрела на него.

– Что случилось, ваша светлость? – спросила она шепотом.

Саймон протянул ей руку.

– Пойдем прогуляемся.

Она многозначительно посмотрела на его руку, потом на его лицо. Прикосновение к Саймону причиняло бы ей боль, а Сара не хотела себя мучить. Он опустил руку, на его лице читалось сожаление.

– Понятно.

Они молча шагали рядом и вышли к ручью, к их скамейке. Герцог остановился у воды, но не присел.

– Я искал тебя здесь сегодня, но не нашел, – сказал он. – Я подумал, как странно, что раньше всегда, когда я хотел поговорить с тобой, я находил тебя здесь.

– Иногда я чувствовала, что вы можете прийти.

Сара читала это по выражению его лица, когда они встречались в коридоре или когда она подавала ему чай.

– Но сегодня ты этого не почувствовала?

Она покачала головой.

– Я решила, что будет лучше, если я больше никогда сюда не приду.

Саймон скрестил руки на груди и, отвернувшись от Сары, смотрел на воду.