– Сегодня я пришел к тебе в последний раз. Тому, что происходит между нами, должен быть положен конец. Все кончено.

– Нет! – воскликнула Сара прежде, чем успела осознать, что делает.

Волна боли пронзила ее. Она закрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь справиться с ней.

Сара не хотела влюбляться в него. Она прекрасно знала, как жесток и обманчив этот мир, и то, что пробивающиеся ростки чувства обречены на гибель.

Но чувства оказались сильнее… Она полюбила его. Она по-настоящему полюбила Саймона еще до того, как они стали любовниками. И сейчас это чувство стало еще сильнее. Очень быстро он стал для нее всем. Вся вселенная Сары заключалась в нем одном.

– Мне очень жаль, – тихо сказал он.

Сара открыла глаза и посмотрела на него. Его взгляд был мрачен, а руки яростно сжимали одеяло. Было видно, что ему нелегко говорить об этом.

– Почему? – спросила она хриплым голосом.

– Обстоятельства, неподвластные мне, вынуждают меня сделать предложение… одной даме.

Тысяча возможных объяснений пронеслись в голове у Сары, но ни одно из них не подходило для Саймона.

– Как? Что произошло? Ты… скомпрометировал ее?

– Нет! – воскликнул Саймон.

Он подошел к Саре и встал перед ней на колени. Он смотрел ей прямо в глаза, и она видела, что его глаза не лгут.

– У меня никого не было, кроме тебя, в этом году. Да и раньше очень долго никого не было. Дело совершенно не в этом. Причины этого никак не связаны с какими-либо отношениями между ней и мной. Это касается репутации моей семьи и будущего моих братьев и сестры.

Сара покачала головой, не в силах понять, о чем говорит Саймон. У него возникли какие-то крупные финансовые проблемы? Нет, этого не могло быть. И как может его женитьба спасти будущее его братьев и сестры? Может быть, Люк обесчестил какую-то леди, и Саймон предложил ей себя в качестве мужа, дабы избежать большого скандала? Да, Люк мог совершить такую страшную ошибку, а Саймон всегда готов встать на защиту брата и чести семьи.

У нее в глазах стояли слезы, и она быстро моргала, чтобы не дать им пролиться.

Он обнял ноги Сары и прижался лбом к ее коленям.

– Не смотри на меня так, – почти всхлипнул Саймон.

– Как?

– Как будто рушится весь мир.

«Весь мой мир действительно рушится!» – подумала она.

– Мы знали. Я пытался вразумить тебя… и себя тоже…

– Кто она? – шепотом спросила Сара, перебивая его.

– Джорджина Стенли. – Он буквально выдавил из себя это имя, затем отстранился и, все так же стоя на коленях, заглянул ей в глаза.

– М-м-м.

Красивая и правильная Джорджина Стенли. Сара всегда представляла себе будущую герцогиню, жену Саймона, именно такой. До недавнего времени. Пока он не начал приходить к ней по ночам. И тогда ее представление каким-то образом изменилось. Сара стала видеть жену Саймона такой, как… она сама.

Саймон плотно сжимал губы, и от этого они побледнели.

– Я не хочу этого. Я не хочу ее. Я хочу… – Его голос осекся. Он сокрушенно покачал головой и добавил. – Не важно, чего я хочу. Мы имеем то, что имеем.

– Когда состоится ваша помолвка? – Сара удивилась, как ровно и спокойно звучал ее голос.

Как она могла сдерживать себя, невзирая на острый кинжал боли, пронзивший ее сердце? Как ее легкие умудрялись вдыхать в себя воздух после всего этого?

Сара знала, что помолвки еще не было. Саймон был не из тех людей, которые способны ходить к другой женщине после публичного объявления о своих намерениях жениться.

– Завтра.

Стон вырвался из груди Сары прежде, чем она смогла сдержать его.

Саймон стащил ее со стула к себе на колени и крепко прижал.

Не плакать. Плакать нельзя. «Ты не будешь плакать перед ним, потому что ты знала, что это случится. Ты все знала, Сара».

Видимо, Саймон держит ее в объятиях в последний раз. Это больно. Гораздо больнее, чем Сара могла себе представить.

Он прижимал ее лицо к своей груди, зарывшись губами в ее волосы.

– Я должен сделать это ради моей семьи. – Его слова с трудом доходили до нее. – Пожалуйста, пойми!

Сара понимала. По крайней мере отчасти. Главное, что она понимала, что ее жизнь превратится в мрачную и безжизненную пустыню, когда в ней не станет Саймона.

И тогда он начал целовать ее. Везде. Его губы беспорядочно двигались по ее лицу, ее телу. Словно он хотел поцеловать каждую ее частичку. В последний раз.

Ну что же, Сара поняла все. Она тоже целовала его. Ее движения были такими же порывистыми и спонтанными. Не важно куда, не важно как. Ее руки гладили его лицо, царапая ладони об его жесткую щетину. Вниз по груди и снова вверх, задержавшись в области сердца и чувствуя под пальцами его бешеный стук. Руки Саймона переместились на подол ее пеньюара, а она обнимала и прижимала его к себе.

Уже не сдерживаемые слезы потекли по щекам Сары. Он положил ее спиной на ковер и начал целовать эти слезинки. А затем он резко вошел в нее, и она задохнулась в порыве чувств.

Дрожь, возникшая где-то внутри, начала распространяться по всему телу. Сара не могла это контролировать. Она превратилась в один комок нервов. Ее кожа стала настолько чувствительной, что это сводило с ума. А сердце было открыто и обнажено.

Губы Саймона двигались по ее телу какими-то безумными рывками. Он придавил ее своим телом, поддерживая часть веса коленями и руками. Он был тяжелый и горячий. Его тело переняло ее дрожь. Дыхание было сбивчивым и тяжелым. И каждым своим движением он глубоко погружался в нее.

А Сара летела. Летела в бездну боли, желания и экстаза. Ее дрожь усилилась. И затем она закричала и выгнулась под ним, окончательно утратив способность себя контролировать.

Саймон застонал, и она почувствовала, как горячая волна его семени разлилась в ней. И где-то на дне этой пропасти до нее долетели его слова:

– Сара! Ах, Сара! Я ведь люблю тебя! Только тебя!

Саймон вошел в гостиную барона Стенли. Лорд и леди Стенли вместе со своей дочерью поднялись со своих мягких кресел, чтобы приветствовать герцога. Он вежливо ответил на приветствие.

Комната была отделана в розовых тонах, и на полу лежал такой же розовый ковер. Даже огонь в камине казался розовым, отражая окружающие цвета.

– Мы приветствуем вас, ваша светлость, – леди Стенли просто сияла. – Какой чудесный сегодня день. Не правда ли?

Да, для нее, пожалуй, так и было.

После разговора с Сарой прошлой ночью Саймон чувствовал себя так, как будто с него заживо содрали кожу, забрызгав кровью все вокруг. Ему казалось, что это какой-то нереальный ночной кошмар, который исчезнет, как только он проснется. Он хотел проснуться в постели Сары. Саймон бы повернул ее к себе и крепко обнял, получая удовольствие от сладкого запаха ее прекрасного тела…

– Ваша светлость. – Мисс Стенли приветствовала его правильным заученным реверансом.

Он пожал ей руку.

– Мисс Стенли, я так рад, что вы здесь.

Конечно, он знал, что она будет. Они со Стенли распланировали эту встречу еще вчера, когда тот явился, чтобы услышать ответ Саймона. На прошлой неделе Саймон забросил все свои дела, занимаясь только проверкой его доказательств. Во-первых, они с Сэмом съездили в Кройдон, чтобы встретиться с Фионой Этвуд. Они нашли ее в маленькой захудалой квартирке, которая насквозь пропахла дешевым джином. И хотя Стенли называл очень солидную сумму, которую герцогиня заплатила ей за Марка и Тео и обещание никогда больше не появляться в Лондоне, было похоже, что женщина спустила все на спиртное и азартные игры.

Помимо истории, которую поведала им охрипшим голосом эта располневшая дама, о том, как она не хотела отдавать «своих милых мальчиков», но герцогиня не оставила ей иного выбора, Саймон увидел в ней несомненное внешнее сходство со своими братьями. У нее были карие глаза и волосы, которые сейчас висели седыми грязными патлами, но Саймон смог разглядеть, что когда-то на их месте были светло-каштановые локоны. Сэм тоже заметил это. В конце концов оба решили, что эта женщина вполне могла бы быть матерью Тео и Марка.

На следующий день Саймон получил копию договора, подписанного Стенли относительно Люка. Он показал ее Прентису, своему адвокату. После сердечных заверений Саймона, что ничего плохого не произошло, он подтвердил подлинность документа.

Лукас Хокинз действительно являлся незаконнорожденным сыном барона Стенли и герцогини Трент. Саймон проглотил этот факт, словно кислый плод, который разъедал ему желудок.

Леди Стенли жестом пригласила всех к столу.

– Попробуйте с чаем персиковый мармелад, он просто восхитителен. Джорджина, дорогая, поухаживай за его светлостью.

– Конечно, мама, – вежливо ответила юная леди.

Она направилась к чайному сервизу, точной копии сервиза, из которого Сара наливала ему чай в Айронвуд-Парке.

Вспомнив о Саре, Саймон застыл на месте. Перед его глазами непроизвольно встали ее гладкое белое тело и длинные стройные ноги, голова, закинутая назад в экстазе, и руки, нежно гладящие его кожу. Ее светлая улыбка и прекрасные серо-голубые глаза стали частью его самого. И конечно, ее свежий, солнечный вкус и сладкий запах…

– Присаживайтесь, ваша светлость, – Стенли смотрел на него, подняв брови. – Я бы предложил вам что-то покрепче. Глоток шерри, например? Я лично предпочитаю коньяк. Но зная, как вы презираете напитки, полученные не совсем законным путем…

Саймон ничего не ответил.

– Дорогой, не говори глупости, – леди Стенли бросила на мужа мрачный взгляд. – Джорджина уже налила всем чай.

Мисс Стенли сосредоточенно выполняла поставленную задачу. Барон ответил жене не очень ласковым взором. Все это выглядело странно. Еще в прошлом месяце, когда Саймон был у них на званом ужине, он поймал себя на мысли, что никогда не видел, как они общаются.

Хотя, впрочем, что здесь странного? Ведь Стенли делил любовницу с герцогом. И наверняка Фиона Этвуд была не единственной. Желудок Саймона скрутило еще больше, и он подумал, что не сможет проглотить даже чай.