Без дальнейших колебаний Тео сняла панталоны, шагнула в ванну и села. Прежде чем она успела об этом попросить, муж протянул ей кусок мыла – вербенового мыла, которым она всегда пользовалась.

Тео начала намыливаться, но Джеймс вдруг взял мыло из ее рук. Вздрогнув, она подняла взгляд. Муж оказался ближе, чем она думала, и он стоял на коленях возле ванны.

– Джеймс, тебе не нужно было…

– Как еще ты сможешь убедиться, что я спокоен и сдержан? – перебил он. – У тебя нет причин бояться меня, Дейзи. Я прекрасно владею собой.

Тео судорожно сглотнула. Не так уж приятно узнать, что твое обнаженное тело нисколько не волнует мужа. Но такова уж жизнь, разве не так?

По крайней мере ей не придется делать все эти нелепые странные вещи, которые он просил ее делать раньше, когда его влекло к ней. Но в то время он еще не повстречал смуглых островитянок с пышными формами, как у женщин Тициана.

– Вот и хорошо… – сказала Тео и бросила украдкой взгляд на промежность мужа. Боже милостивый! Его орудие было огромным! И красным. И почему-то ей показалось, что оно у него сейчас страшно болит… Хотя, возможно, это обычно для мужчины.

Тео машинально вытянула руку, потому что Амелия всегда мыла верхнюю часть ее тела (кроме грудей, разумеется), а затем, пока служанка промывала ее волосы, Тео мыла себя внизу.

Джеймс тут же принялся намыливать ее, и все его прикосновения были очень приятны. С тех пор как умерла мать, никто, кроме Амелии, никогда не прикасался к Тео. В конце концов, она ведь была графиней… Графинь не заключают в объятия – разве что слегка прикасаются к обтянутой перчаткой руке легчайшим из поцелуев. И она скучала… Да-да, она соскучилась по обычным прикосновениям.

Так что сейчас Тео молча опустила голову на грудь и просто радовалась прикосновениям, казавшимся такими нетребовательными и все же очень приятными. Получать удовольствие от прикосновений Джеймса было вполне естественно, а вот утешаться прикосновениями Амелии – немного грустно. Ведь она платила служанке за ее услуги.

Когда Джеймс намылил ее плечи, Тео пробормотала:

– У меня спина ужасно тощая по сравнению с твоей. А у тебя на ней столько мускулов…

– Надо думать.

– Можно узнать, если ты не против… Скажи, у тебя болит горло?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– У тебя сейчас такой хриплый голос… Как будто горло болит. Я очень рада, что это не так, – поспешно добавила Тео.

У Джеймса были настолько широкие ладони, что он мог бы закрыть ими всю ее спину. А под его мыльными пальцами кожа у нее стала необычайно чувствительной – словно каждое его прикосновение было нежнейшим поцелуем. Странно, но с Амелией она никогда ничего подобного не чувствовала.

Тут Тео чуть наклонилась вперед, чтобы муж не заметил, как отвердели и напряглись ее соски. А на него и впрямь не действовала ее нагота. Он дышал так же ровно и размеренно, как и раньше. А ведь когда-то…

Из их постельных игр она отчетливо помнила: когда Джеймс возбуждался, его дыхание учащалось, грудь тяжело вздымалась, глаза пылали, руки дрожали. Тео взглянула на его руки. Они оставались совершенно спокойными. Легкий вздох сорвался с ее губ. Что ж, такова жизнь.

Если она чему-то и научилась после того, как сердце ее было разбито, так это тому, что жизнь для нее на этом не закончилась. Можно пережить и потерю мужа, и смерть матери, и то, что ее называли гадкой герцогиней, – все это можно пережить, все это можно вынести…

– Твою ногу, пожалуйста, – сказал Джеймс. Голос его по-прежнему звучал болезненно хрипло, но Тео не стала снова упоминать об этом.

Амелия никогда не прикасалась к ней ниже талии, но все же Тео вытянула одну ногу и положила лодыжку мужу на ладонь. В конце концов, ноги были лучшей частью ее тела – стройные, с красивыми округлыми коленками и изящными лодыжками. Было ужасно глупо гордиться этим, но когда ты, мягко говоря, не красавица, то и лодыжки имеют значение.

Джеймс неспешно намыливал ее ногу. Когда-то он утверждал, что они у нее очень красивые.

– Мне нравятся мои лодыжки, – сказала Тео, желая, чтобы он снова это заметил.

Он провел пальцем по ее пятке, и она взвизгнула, хотя это было ужасно глупо.

Тео судорожно сглотнула. А ведь когда-то это не выглядело бы так глупо…

– Здесь ужасно жарко, – заметил Джеймс, утирая лицо тыльной стороной ладони. Он заметно раскраснелся.

– Остальное я могу сделать сама, – сказала Тео, убирая ногу обратно в воду. – Ты доказал свою правоту, Джеймс. Я вижу это.

– Видишь – что?

– Что я тебя совершенно не привлекаю. Так что отдай мне мыло. – Она протянула руку.

– Ты это серьезно, Дейзи?

– Совершенно серьезно, – пробурчала Тео. Настолько серьезно, насколько была способна, не разразившись воплями и рыданиями оскорбленной женщины.

Джеймс возвел глаза к потолку.

– Но если я не вымою тебя до конца, то у тебя все равно будут на уме какие-то… подозрения. Я хочу, чтобы мы оставались мужем и женой. – Он протянул свою мыльную руку и взял ее за подбородок. – Наши дети, вероятно, будут точно, до минуты, знать время, когда им позволительно пачкать пеленки, но я все равно хочу, чтобы их матерью была ты.

Тео почувствовала, что криво улыбается.

– Ох, благодарю вас, милорд…

Джеймс использовал вдвое больше мыла, чем обычно Амелия, так что теперь пена клочьями стекала с груди Тео. В какой-то момент они одновременно взглянули вниз. Мыльные пузырьки медленно скользили по выпуклостям ее грудей.

– Ну… что ж… – произнес Джеймс и передвинулся за ванну позади нее.

А затем Тео вдруг услышала какой-то звук, похожий на стон.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Просто я не привык стоять на коленях на вымощенном плиткой полу, – сказал Джеймс, и ей показалось, что он усмехнулся. – Я бы стал ужасным ворчуном, если бы был служанкой знатной леди.

– Амелия не ползает на коленях вокруг моей ванны, – заметила Тео. – Так что…

Она осеклась. Ладони Джеймса заскользили по ее плечам – и дальше к груди.

– Не думаю, что это необходимо, – сказала Тео, чувствуя, что задыхается. Теперь его ладони лежали на ее груди.

– Груди – это просто груди, – улыбнулся Джеймс. – Конечно, твои груди… – Его голос внезапно прервался.

Ее соски напоминали бледные бутоны розы, проглядывавшие сквозь его смуглые от загара пальцы, и Тео подумала, что они выглядели очень мило. А затем он вдруг принялся осторожно теребить ее соски, и это было так изумительно, что Тео невольно застонала и перестала гадать, возбужден ли Джеймс или нет, – потому что сама-то она точно возбудилась. И действительно, голова ее откинулась назад, на его руку, а глаза закрылись. Джеймс же продолжал ее ласкать, и Тео даже не думала возражать; сейчас она наконец-то почувствовала части своего тела, о которых временами уже начала забывать. Когда же внезапно заныло ее интимное местечко между ног, Тео вцепилась в руки мужа и пробормотала:

– Что ты делаешь?…

– Ты сказала, что меня не влечет к тебе, Дейзи? – Его губы коснулись ее уха. – Ты ошибаешься. Твои груди всегда сводили меня с ума и ты знаешь это, верно? Ты ведь все помнишь? – прошептал Джеймс, снова целуя ее в ухо.

– Да, – ответила Тео. – За обеденным столом…

– Сидя в столовой, я мечтал коснуться твоей груди, – продолжал Джеймс, и сейчас голос его звучал как ласка. – Иногда, когда ты разговаривала с кем-нибудь, я думал о том, какая ты красивая и умная. Но если честно, то чаще всего я любовался твоей грудью. Случались моменты, когда я думал, что вот-вот потеряю над собой контроль – прямо там, в столовой.

Тео продолжала удерживать его руки, но все-таки снова откинулась назад, на его плечо.

– Наверняка нет, – пробормотала она.

Смех его был резким и хриплым, но в то же время необыкновенно чувственным.

– Дейзи, уверяю тебя, так и было. Я мог мечтать о тебе на протяжении всего обеда. А после десерта мне было сложно выйти из комнаты.

Тут Джеймс снова принялся поглаживать ее соски, и Тео шумно выдохнула; ей сейчас было бы трудно даже вспомнить собственное имя – где уж тут вспоминать о том, как выглядел Джеймс за обеденным столом много лет назад.

– Ты хочешь сказать, что тебе неловко было подняться? – пробормотала Тео, умудрившись наконец сформулировать вопрос. Похоже, у нее ослабели конечности – вот почему она опустила руки, позволив мужу делать с ее грудями все, что вздумается.

Он какое-то время молчал, затем сказал:

– Я уже говорил тебе, что теперь полностью владею собой, Дейзи. Но ты должна разрешить мне доказать это.

Тео чувствовала, что возбуждается все сильнее. С трудом уловив смысл слов Джеймса, она прошептала:

– Доказать… как?

И тут же другая его рука скользнула к животу Тео, опустилась под воду и проникла между ее ног.

– Вот так. – Голос его внезапно изменился, став скорее гортанным, чем грубым. И от этого голоса Тео почувствовала себя… тлеющим поленом, готовым вспыхнуть и разгореться ярким пламенем. – Можно мне потрогать тебя, Дейзи? – спросил Джеймс. Не дожидаясь ответа, он проник пальцами в ее сокровенное место.

Тео судорожно сглотнула и не произнесла ни слова.

– Только так я могу доказать, что в совершенстве владею собой, – добавил Джеймс.

Но Тео и на сей раз промолчала. Вместо слов из груди ее вырвался стон, обернувшийся тихим всхлипыванием. Она подалась навстречу его руке с одной только мыслью: «Сильнее вон там, пожалуйста, там!»

И Джеймс, словно услышав ее, сделал все наилучшим образом – именно так, как требовалось. И вскоре Тео достигла вершин блаженства. Вскрикнув и содрогаясь всем телом, она выгнула спину, наполовину приподнявшись из воды. Она только смутно услышала, как мыльная вода выплеснулась на пол, потому что полностью сосредоточилась на чудесных ощущениях, распространившихся по всему ее телу.

Минуту спустя Джеймс убрал пальцы и крепко прижал жену к себе. Она все еще содрогалась в сладостных конвульсиях, когда он, наклонившись, прошептал ей на ухо: