Амелия Грей - Герцог в моей постели

– Так я права или нет? – спросила герцогиня.

– В чем права? – переспросил Брэй рассеянно.

– Ты ждешь, когда у тебя возникнет любовь к мисс Прим, и только тогда попросишь ее руки?

– Ты веришь в любовь, мама? – попробовал все свести к шутке Брэй.

– Сама не знаю… – задумчиво проговорила она. – Я во всяком случае любви в жизни не нашла…

– А ты хотя бы ее искала?

На мгновение глаза ее светлости словно подернулись пеленой или Брэю это только показалось?

– Не помню уже… – прошептала она. – Если это когда-то и было, то так давно, словно и не со мной…

Брэй вдруг вспомнил о принце и о пресловутой коллекции скульптур.

– Послушай, мама, – недовольно произнес он, – может быть, мы с мисс Прим уж как-нибудь сами разберемся, жениться нам или нет?!

– Не жениться на ней ты теперь уже не можешь, – не терпящим возражений тоном отвечала герцогиня. – Ты что, забыл, что поклялся ее брату?

– Попробуй тут забыть! – недобро усмехнулся Брэй. – Забыть не дадут – сто раз напомнят.

– Я понимаю, мой мальчик, – покачала головой герцогиня, – что найти общий язык с мисс Прим тебе будет непросто. Но запомни: только счастье, завоеванное усилием, настоящее… А теперь я, пожалуй, поеду домой. Желаю приятно провести остаток вечера!

Брэй рассеянно смотрел вслед удаляющейся матери. Как обычно, ни поцелуя на прощание, ни даже формального объятия… Впрочем, это и не удивительно: между ними никогда не было ни любви, ни духовной близости – разве что взаимное уважение.

Внезапно Брэю пришло на ум, что за всю свою жизнь он ни разу не видел мать плачущей. Возможно, когда-нибудь герцогиня и плакала или даже рыдала, но при сыне – никогда. С Луизой, например, Брэй был знаком всего пару месяцев, но уже два раза видел слезы в ее глазах: когда она обвинила Брэя в том, что он нарочно прятал от нее Сайнта, и когда они стояли на том месте, где погиб ее брат. И оба раза Брэй был причиной ее слез…

Брэй вдруг ясно понял, что ему сейчас нужно делать. Поставив свой бокал с шампанским на стол, он отправился разыскивать миссис Колтраст. Три раза его останавливали какие-то знакомые, пытаясь завязать с ним разговор, но Брэй всякий раз отвечал: «Извините, спешу!»

Наконец Брэй увидел миссис Колтраст, беседовавшую не с кем иным, как с Харрисоном. Мисс Гвен в этот момент была увлечена разговором с неким молодым итальянским графом, который, судя по всему, был весьма польщен тем, что его собеседница разговаривает по-итальянски.

– Мое почтение, миссис Колтраст, мисс Гвен! – поклонился Брэй. – Вы обе сегодня прелестно выглядите!

– Рада, что вы это заметили, ваша светлость! – улыбнулась миссис Колтраст.

– Позвольте полюбопытствовать: почему я не вижу мисс Луизы?

– У нее разболелась голова, – ответила миссис Колтраст. – И, как она утверждает, виной в этом вы, ваша светлость!

Эти неожиданные слова кольнули Брэя словно иголка.

– Я? – недоуменно переспросил он.

– Луиза сказала, что вы явились в наш дом вскоре после того, как Гвен уехала с мистером Стандишем, и пригласили ее и младших девочек посмотреть какое-то кукольное представление в парке. Очевидно, ей напекло голову, так как вернулась она, по ее словам, с ужасной головной болью, и потому не смогла поехать на бал.

Брэй мысленно вздохнул. Слава богу, Луиза не стала рассказывать миссис Колтраст, что ее плохое настроение на самом деле вызвано тем, что она побывала в том месте, где погиб Натан…

– Жаль… – протянул Брэй. – Передайте мисс Луизе, что я сожалею об этом!

– Обязательно передам! – уверила она его.

Брэй повернулся к Харрисону:

– Послушай, приятель, ты сегодня еще не натанцевался? А то, может, поедем в клуб, перекинемся в картишки?

– Не откажусь, – откликнулся тот.

Попрощавшись с миссис Колтраст и Гвен, Брэй и Харрисон направились к выходу.

– Надеюсь, Харрисон, ты простишь меня, что я использовал тебя для прикрытия? – усмехнулся Брэй, когда они отошли на достаточное от них расстояние.

– Для прикрытия? – не понял тот.

– Честно говоря, ни в какой клуб я не собираюсь. Мне просто нужен был некий предлог, чтобы удалиться. Иначе эта Колтраст наверняка догадалась бы, почему я, как только узнал, что мисс Луиза дома одна, сразу же покинул бал.

– Мисс Луиза одна дома? – ухмыльнулся Харрисон. – Я, кажется, понял, приятель, что ты задумал…

– Ну, не совсем одна: сестры, слуги… Но застать ее дома совершенно одну нереально. Впрочем, ты угадал, Харрисон: я задумал именно это. Надеюсь, уж ты-то не будешь читать мне мораль?

Брэй, разумеется, не мог знать, откроет ли дверь сама Луиза или кто-нибудь из служанок, но ему это было и неважно, если, конечно, Луиза еще не спит. Но вряд ли все-таки она улеглась, не дождавшись сестру и миссис Колтраст с бала.

Брэю нестерпимо хотелось увидеть Луизу и убедиться, что с ней все в порядке.

– Стало быть, ты использовал меня, Брэй? Никогда тебе этого не прощу! – По веселой ухмылке Харрисона, однако, было видно, что он просто шутит. – Кстати, считаю своим долгом предупредить: в твои годы тебе уже наверняка не так просто будет выпрыгивать из окна спальни, если вдруг понадобится, чем тогда, когда ты был моложе.

– Спасибо за предупреждение, мой друг, но ни из какого окна я выпрыгивать не собираюсь! – заявил Брэй, несмотря на то что вовсе не был уверен, не захочет ли Луиза выбросить его со второго этажа.

Луиза лежала, свернувшись калачиком, на кушетке в гостиной, подоткнув под голову подушку. В комнате было почти темно – лампа на столе горела еле-еле.

С тех пор как она побывала на том месте, где погиб Натан, на душе у нее было тяжко. Приехав домой и попрощавшись с его светлостью лишь кратким «до свидания», Луиза сразу же устремилась в спальню. Однако вскоре, решив, что если она останется наедине с самой собой, то не удержится и расплачется, да так, что ее рыдания будут слышны во всем доме. Чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей, Луиза решила немного поиграть с сестрами. Но близился вечер, а вечером предстоял очередной бал. Ехать на него у Луизы не было настроения, и ей пришлось сказать миссис Колтраст, что у нее якобы разболелась голова.

Луиза чувствовала, что ей необходимо хотя бы немного побыть одной, даже не столько из-за плохого настроения, вызванного воспоминаниями о смерти брата, сколько ради того, чтобы разобраться в себе. Отрицать, что ее тянет к герцогу не только на уровне дружеского общения, но и чисто физически, Луиза уже не могла. Она чувствовала, что с этим ей нужно было как-то бороться. Менее подходящего для нее мужчину, чем его светлость, трудно было и представить. В том, что он не любит ее, не было смысла даже и сомневаться: такой человек вообще вряд ли способен когда-нибудь по-настоящему полюбить женщину.

Луиза отлично понимала все это. И тем не менее ей безумно хотелось, чтобы его светлость полюбил ее.

Девушка помнила, что сказал герцог: он женится на ней, только если она сама его об этом попросит. И положа руку на сердце, Луиза верила, что если она его попросит, то он действительно на ней женится. А в те минуты, когда его светлость целовал ее, Луиза и вовсе была не способна ни о чем думать, кроме как мечтать о том, что однажды станет его женой…

Вот только порядочно ли это будет с ее стороны по отношению к сестрам? Ведь герцог терпеть их не может: каждый раз, стоит лишь одной из них взвизгнуть, его светлость весь кривится словно от зубной боли. Когда Сибил расплакалась по поводу якобы сломанного ключа от музыкальной шкатулки, герцог не знал, что делать. Да что уж там говорить, если даже от бесконечных «что», «зачем» и «почему» девочек во время поездки в парк его светлость едва не взбесился.

Что бы ни случилось, Луиза не могла бросить сестер на произвол судьбы. Она должна заботиться о них по крайней мере до тех пор, пока не станут взрослыми. В этом и только в этом для нее настоящий смысл жизни. А что до герцога… рано или поздно она забудет о его поцелуях.

Забудет ли?

В этот вечер Луиза пошла спать необычно рано, однако, сколько ни ворочалась в постели, сон упорно не шел к ней. Как, впрочем, не шли и слезы. Луиза сама не знала, что с ней: днем, по возвращении из парка, ей больше всего хотелось уединиться и поплакать, а сейчас, когда наконец осталась одна и, казалось бы, вполне может позволить себе дать волю слезам, глаза ее словно пересохли. Луиза чувствовала себя какой-то усталой и возбужденной одновременно.

Поскольку заснуть ей никак не удавалось, Луиза решила подождать возвращения Гвен и миссис Колтраст: может, наслушавшись их рассказов о том, что было на балу, отвлечется от грустных мыслей… Слава богу, миссис Колтраст не возражала, когда Луиза заявила, что останется дома.

Накинув поверх ночной рубашки халат, Луиза прошла в гостиную. Камин уже практически догорел и почти не давал тепла. Миссис Вулидж и другим служанкам Луиза сказала, что они могут идти спать, но те все равно не легли, решив дождаться миссис Колтраст и Гвен.

Луиза легла на кушетку и свернулась калачиком, решив пока вздремнуть, но сон по-прежнему упорно не шел к ней. Лежа в полутьме, она думала, какой была бы ее теперешняя жизнь, если бы были живы отец, мать и Натан. Возможно, сейчас Луиза уже была бы замужем. А может, у нее уже был бы и ребенок, – и не нужно было бы так усердно заботиться о сестрах – за ними присматривали бы родители и брат.

Луиза почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Еще минута – и они хлынули бы ручьем, но слух Луизы вдруг уловил едва различимый звук, похожий на стук.

Сев на кушетке, Луиза вытерла глаза рукавом – нехорошо, если кто-нибудь из девочек увидит ее слезы, – и прислушалась.