Амелия Грей - Герцог в моей постели

В каждом слове, которое произносил герцог, чувствовалась та боль, которую он сейчас испытывал, несмотря на то что почти ничего не сказал Луизе. Девушке вдруг показалось ужасно несправедливым, что жизнь продолжалась для нее, для его светлости, но не для Натана. Луизе снова захотелось прижаться к герцогу и дать волю слезам, но парк, где полно народу, не то место, чтобы рыдать на груди у мужчины. Как ни тяжело ей было думать о смерти Натана, исправить прошлое невозможно.

Луиза подняла глаза на герцога.

– Спасибо, ваша светлость! – проговорила она. – Вы рассказали мне все, что я хотела бы знать.

Ну где же она, в конце концов?!

Спрятавшись за массивной колонной у стены бального зала, Брэй наблюдал за входом. Подходящее место, чтобы видеть всех входящих в зал и в то же время самому быть надежно скрытым от взоров назойливых мамаш, стремящихся навязать ему своих дочерей, и любопытных светских сплетников.

Близилась полночь. Бал был в самом разгаре. Брэй уже успел перетанцевать едва ли не со всеми дамами – и пожилыми, и совсем юными, – а мисс Прим и ее сестра все еще не объявлялись…

Брэй знал, что, кроме этого грандиозного бала в одном из самых престижных залов Лондона, в этот вечер в разных местах города должны были состояться еще несколько вечеринок более мелкого масштаба. Но Брэй решил, что миссис Колтраст все-таки поведет своих подопечных на самый главный бал. Впрочем, сейчас он уже начинал сомневаться в этом.

Когда Брэй пришел сюда, он обнаружил, что мистер Стандиш уже, судя по всему, давно здесь и вовсю танцует с дамами. Скорее всего Стандиш явился на бал не в надежде новой встречи с мисс Гвен, к которой он, должно быть, уже потерял интерес, а в поисках какой-нибудь очередной юной особы. Брэй и сам когда-то менял женщин как перчатки, когда был моложе…

Мысли Брэя почему-то вдруг снова вернулись к тому разговору с Луизой на Роттен-Роу. После того как она сказала Брэю, что услышала от него все, что хотела, Луиза как-то притихла. Брэй понимал, что ей нужно обдумать услышанное, и молчал, пока они шли к экипажу. Разумеется, когда они посадили в экипаж девочек, те стали трещать без умолку, наперебой рассказывать про кукольный спектакль, и болтали они об этом на протяжении всего пути домой.

Что же до цели поездки, то, к счастью, Брэй и Луиза так и не увидели, чтобы Стандиш совершил что-нибудь, в чем была хотя бы малейшая толика непристойности по отношению к Гвен. И это удивляло Брэя. Неужели он ошибался, когда считал Стандиша таким, каким сам был в молодые годы?

Впрочем, сейчас Брэя больше волновали другие вопросы: что сейчас с Луизой, как она себя чувствует, о чем думает? Наверняка ненавидит Брэя за то, что он, как она уверена, стал причиной смерти Натана…

К Натану Брэй испытывал даже некоторое уважение из-за того, что он был едва ли не единственным человеком за всю жизнь Брэя, заставившим его сделать то, чего он, Брэй, отнюдь не хотел. Натан заставил его поклясться, что он женится на Луизе.

Когда Брэй заметил слезы на глазах Луизы, ему нестерпимо захотелось прижать ее к себе, обнять, утешить, но он понимал, что в тот момент он был для Луизы человеком, объятий которого ей хотелось меньше всего. Впрочем, возможно, Брэй и обнял бы Луизу, несмотря и на это, однако они были в парке, на виду у множества людей. За свою репутацию Брэй не боялся, но поскольку это касалось и репутации Луизы…

«Почему меня так волнует, что подумает Луиза? – в сотый, должно быть, раз пришло на ум Брэю. – Почему я никак не могу выкинуть эту девушку из головы?»

Разумеется, Брэй сожалел о смерти Натана. Но если бы он начал в тот момент говорить об этом Луизе, она бы просто не стала его слушать. Любые его слова она наверняка восприняла бы как неуклюжую попытку оправдаться за то, чему нет никакого разумного объяснения: за безумную выходку двух пьяных молодых идиотов, стоившую одному из них жизни.

Брэй понимал, что скорее всего рано или поздно Луиза захочет узнать от него малейшие детали того несчастного случая. Но обязательно ли нужно было это делать после столь романтичной прогулки в парке? Зачем ей вдруг понадобилось портить так прекрасно начавшийся день?

Луиза сказала, что рассказанных Брэем подробностей ей вполне было достаточно, и Брэй надеялся, что она действительно удовлетворится его рассказом. И в самом деле, стоит ли описывать ей в красках зияющую рану, мольбы несчастного о помощи, в то время как он сам в глубине души наверняка понимал, что обречен? Брэй все это хорошо помнил – слишком хорошо, а Луизе это знать ни к чему. Нужно ли рассказывать, что брат принял смерть не так уж и мужественно, стоная и плача, или о том, с каким трудом удалось Натану добиться от Брэя обещания жениться на его сестре? Станет ли ей легче, если она узнает, что Брэй дал Натану это обещание лишь потому, что вокруг столпилось около двух дюжин джентльменов, ожидавших и требовавших, от него этого?

– Что это ты подпираешь колонну, мой дорогой? – раздался вдруг над ухом Брэя насмешливый голос. – Уж не боишься ли, что без этого потолок упадет и придавит нас всех?

– Добрый вечер, мама! – откликнулся Брэй. – Ты сегодня отлично выглядишь!

– А ты сегодня явно какой-то мрачный, – проговорила герцогиня, обмахиваясь веером. – Таким грустным ты не был даже в день смерти отца! Могу я узнать, что тебя беспокоит?

– Разве я выгляжу мрачным?

– Родную мать не проведешь, я всегда вижу тебя насквозь. Тебя явно что-то гнетет…

– Раз уж ты видишь меня насквозь, – усмехнулся он, – то, может быть, сама знаешь ответ?

– Нетрудно догадаться – все твои мысли передо мной как на ладони. Ты полагал, что тебе будет легко отказаться от обещания, данного брату мисс Прим, пока ты не увидел саму мисс Прим. Теперь ты постоянно думаешь о ней.

– Не скрою, в данный момент я действительно думал о мисс Прим, – снова усмехнулся Брэй. – Но это еще не значит, что я думаю о ней постоянно!

– Послушай, – начала герцогиня, – я, конечно, не лезу в твои дела и ничего тебе не навязываю, но чем тебе не нравится эта девочка? По-моему, она и недурна собой, и весьма неглупа, и с чувством собственного достоинства…

– Когда это ты успела сделать такие выводы, мама? Ты и общалась-то с ней всего один раз, да и то от силы пять минут!

– Два раза, – поправила она. – И оба раза все-таки подольше чем пять минут. Впрочем, обычно мне достаточно и пяти минут общения, чтобы составить вполне верное впечатление о характере человека, и он или сразу приковывает мое внимание, или нет. Такого, чтобы кто-либо не раскрывался мне при первой же встрече, не бывает.

– Я это знаю, мама, – согласился Брэй.

– И я полагаю, что мисс Прим вполне годится на роль матери твоего ребенка…

Брэй обратил внимание, что герцогиня сказала не «детей» и даже не «сына» или «дочери», а «ребенка». К тому же в голосе ее светлости совершенно не чувствовалось тепла, любви к этому самому «ребенку». Судя по всему, герцогине было бы вполне достаточно, если бы ее отпрыск вступил в такой же фиктивный брак, какой в свое время заключила она. Брэй невольно поежился от этой мысли.

– Я думаю, – продолжала герцогиня, – тебе пора уже пошевелиться, иначе, не ровен час, кто-нибудь уведет ее у тебя из-под самого носа.

– Что значит «пошевелиться»? Ты считаешь, мама, что я должен заключить помолвку с мисс Прим?

– Да, и как можно скорее!

Брэй, конечно, мог бы снова пойти к мисс Прим и просить ее руки… Но было одно обстоятельство, о котором не знали ни ее светлость, ни принц, ни кто-либо из всех этих великосветских сплетников, а лишь сам Брэй и Луиза: пари, которое он заключил с ней, пари, что однажды она сама попросит его руки…

Однако Брэй знал, что по крайней мере в ближайшее время этого вряд ли можно было ожидать. Луиза никогда не говорила Брэю напрямую, что считает его виновным в смерти своего брата и ненавидит за это, но Брэй чувствовал, что это так и что в глубине души Луиза всегда будет так считать…

– Послушай, мама, – решился спросить он, – можно мне кое о чем тебя спросить? Почему сразу же после моего рождения ты перестала жить с отцом?

Глаза герцогини округлились от удивления: раньше сын никогда не задавал подобных вопросов.

– А какой мне был смысл жить с ним? Да мы с твоим отцом на дух не переносили друг друга! Нас сосватали родители – мы казались им подходящей парой. У него был титул, власть, деньги, у меня – тоже неплохое приданое, и к тому же я была недурна собой.

«Однако настоящей семьи так и не получилось…» – подумал Брэй.

– Значит, любви между вами все-таки не было…

– Любовь? Между твоим отцом и мной? Не смеши меня, мальчик мой! Мы не хотели никаких чувств и не ждали, что между нами когда-нибудь возникнет любовь… – Герцогиня помолчала с минуту. – Я полагаю, именно поэтому ты медлишь с женитьбой на мисс Прим? Ждешь, когда между вами вспыхнет искра любви?

Брэй задумался. Действительно ли он ждал этого? И можно ли назвать то чувство, которое он испытывал к Луизе сейчас, любовью? Брэй не знал ответа на этот вопрос, возможно, потому, что никогда раньше ему не случалось испытывать настоящей любви ни к одной женщине…

Боковым зрением Брэй вдруг заметил входившую в зал миссис Колтраст, а следом за ней мисс Гвен.

Сердце Брэя невольно забилось. Сейчас он увидит Луизу… Однако ее нигде не было видно. Брэй рассеянно глядел на миссис Колтраст и Гвен, снимавших свои плащи и отдающих их лакею. Где же Луиза?

Герцогиня продолжала что-то говорить, и Брэй машинально отвечал ей, но все его мысли сейчас были заняты одним вопросом: где же Луиза? Почему не пришла? Он должен это выяснить!