Амелия Грей - Герцог в моей постели

– Это я уже понял. У вас все? Если да, то прощайте!

– Я считаю своим долгом напомнить вам об этом, ваша светлость, ибо в последнее время вы, кажется, не проявляете активности в этом направлении. Объявлений о вашей помолвке мы пока что так и не услышали. Даже в дом мисс Прим, как я уже сказал, вы не спешите заглядывать.

Брэй поморщился и без обиняков проговорил:

– Я уже дал вам понять, что его высочество не имеет ни малейшего права указывать мне, на ком жениться и жениться ли вообще!

Хопскотч невозмутимо откашлялся.

– Боюсь, ваша светлость, поскольку вы герцог, для его высочества имеет значение, на ком вы женаты. Осмелюсь, кстати, высказать свое мнение, что браки, заключенные из политических или финансовых соображений, обычно самые прочные. В конце концов, – Хопскотч понизил голос, – если вам больше нравится какая-то другая дама, то что вам мешает жениться на мисс Прим, а ту даму иметь в качестве любовницы?

Брэй еле сдерживался, чтобы не схватить посланника принца за его пышное жабо и высказать ему все, что он думает о нем и о самом его высочестве, но он понимал, что это все равно бесполезно.

– Еще раз повторяю, – процедил он сквозь зубы, – что бы там ни было, я не признаю за его высочеством права распоряжаться моей личной жизнью!

Хопскотч вздохнул, оправляя свой фрак:

– Что ж, вообще-то его высочество строжайше приказал посвящать вас в это только в самом крайнем случае, но, кажется, такой случай настал. Так вот, принц, как вам известно, изволил заключить некое пари. Должен сообщить, что на кон поставлено не личное имущество его высочества, а достояние Англии.

Брэй был немало удивлен, но не шокирован. Самому ему не раз, особенно в молодости, приходилось заключать пари на суммы, равные едва ли не целому состоянию, однако всякий раз это было его личное имущество. При всей склонности к безумствам ему все-таки хватало ума не ставить на кон что-нибудь чужое.

– И какое же отношение к этому пари имею я? – устало спросил Брэй.

– Извольте выслушать, ваша светлость, – холодным тоном произнес Хопскотч.

Брэй фыркнул, но промолчал.

– Его высочество на днях изволил обедать с эрцгерцогом Австрии, – начал Хопскотч. – Принц сам не может сказать, как это вышло: должно быть, просто выпил слишком много вина. – Но, как бы то ни было, его высочество заключил пари с эрцгерцогом: если вы не женитесь на мисс Прим не позднее июня, коллекция мрамора лорда Элгина будет передана Австрии.

Брэй был просто ошеломлен. Бесценная коллекция античных мраморных скульптур, вывезенная из Греции лордом Элгином около двадцати лет назад, все эти годы служила яблоком раздора между Англией и Грецией, поскольку, по утверждению греческих властей, была вывезена незаконно. Для греков лорд Элгин был едва ли не преступником, варварски разграбившим Парфенон, для англичан же – настоящим героем, спасшим древние шедевры, которые, оставшись в Греции, наверняка были бы разрушены завоевавшими Грецию турками.

– Но ведь, насколько мне известно, – произнес Брэй, – его высочество до сих пор сам был заинтересован в том, чтобы эта коллекция осталась в Англии! Недавно ему даже пришлось улаживать какой-то конфликт с греческим парламентом по этому поводу…

– Очевидно, эрцгерцогу просто удалось подловить принца в момент слабости. Разумеется, Австрия была бы не прочь получить такой лакомый кусочек… Так что я бы настоятельно посоветовал, ваша светлость, как можно скорее сочетаться браком с мисс Прим. Тем более что со своей стороны эрцгерцог поставил на кон тоже кое-какие довольно примечательные произведения искусства, которые весьма украсили бы собой английские музеи.

Брэй задумался. Пристрастие его высочества к азартным играм и всякого рода пари давно уже не было для него новостью, как и то, что принц ставил на кон совершенно астрономические суммы. Всякого рода чудачества принца давно уже стали притчей во языцех. Его высочество проигрывал в карты роскошные дворцы, покупал совершенно ненужные безделушки за огромные деньги. А когда эти причуды опустошали казну, его высочество, как правило, пополнял недостачу введением очередного налога… Но рисковать бесценной коллекцией древних скульптур ради какого-то нелепого пари было уже верхом безумства.

Брэй не осуждал картежников, так как сам был подвержен этому пороку. Более того, иногда ему даже казалось, что азарт поставить на карту все свойственен почти всем людям, от титулованной знати до последнего забулдыги. Но то, что сделал принц, граничило едва ли не с изменой родине.

– Почему я должен отвечать за слова и поступки его высочества? – проворчал Брэй. – Сам заварил кашу, пусть теперь и отдувается!

– Чисто по-человечески я могу вас понять, ваша светлость, и даже посочувствовать. Но…

– Да его высочество был просто пьян!

– Почему это случилось – теперь уже не имеет значения. Что случилось, того уже не исправишь.

– Почему? Разве его высочество не может заявить, что эрцгерцог просто подловил его в момент слабости?

– Признать это означало бы для его высочества проявить еще большую слабость.

Брэй задумался. На репутацию принца он, может быть, и мог бы еще наплевать, даже на репутацию родной страны. От того, как будут иностранцы смотреть на Англию, которая два года назад согласилась-таки заплатить Греции целых тридцать пять тысяч фунтов ради того, чтобы коллекция лорда Элгина осталась в Британском музее, а сейчас вдруг отдает эти статуи ради какого-то сомнительного пари, лично для Брэя, может быть, ничего и не значит. Но как будут смотреть на него лондонцы, которые наверняка обвинят его в том, что по его вине страна лишилась коллекции ценнейших шедевров?

Впрочем, вспомнил Брэй, Хопскотч, кажется, сказал, что история с пари его высочества держится в строжайшем секрете. А коли так, то даже если передача скульптур Австрии и состоится, никому просто не придет в голову связывать это с тем фактом, что герцог Дрейкстоун не женился на мисс Луизе Прим. Вряд ли его высочество объявит во всеуслышание о настоящей причине, побудившей его на столь неожиданный шаг. Официальное объяснение скорее всего будет каким-нибудь другим. А значит, Брэй ничем не рискует…

– Его высочество надеется на ваше взаимопонимание, ваша светлость, – заявил Хопскотч. – Если свадьба состоится, принц будет считать себя вашим вечным должником. Более того, его высочество готов предложить вам в качестве свадебного подарка имение, деньги, лошадей… все, что вам самому заблагорассудится попросить… Так я могу передать его высочеству, что вы согласны?

Брэй отпил глоток из бокала.

– Передайте его высочеству, – кисло сказал он, – что ни в деньгах, ни в имениях, ни в лошадях я не нуждаюсь. – Брэй подошел к двери. – Тидмор! – окликнул он. – Будьте добры, проводите мистера Хопскотча!

– Считаю своим долгом еще раз напомнить, ваша светлость, – произнес рассыльный принца, – что воля его высочества для вас, можно сказать, такой же приказ, как для солдата или генерала во время войны. Предупреждаю также, что, если эта история, не дай бог, получит огласку, вы навредите не только принцу, но и всей Англии. Скульптуры должны остаться в Британии – считайте, что это ваш долг перед родиной.

С этими словами мистер Хопскотч поклонился и вышел.

Оставшись один, Брэй снова наполнил бокал и подошел к окну. Дождь лил не переставая, к тому же на улице уже почти стемнело.

Брэю вдруг вспомнились последние слова отца, сказанные им перед смертью: «Надеюсь, ты оправдаешь свой титул, сохранишь честь дворянина – и исполнишь обещание, данное тобой брату мисс Прим». Старый герцог считал обязанностью Брэя жениться на Луизе. Считал это долгом Брэя и Натан, а теперь вот и мистер Хопскотч… Все трое, казалось, ни на минуту не сомневались, что имеют право указывать ему на ком жениться.

Но даже если допустить, что женитьба на мисс Прим действительно его долг, то какое все это имело значение, если девушка отказала ему? Даже если бы он согласился жениться на Луизе не позднее июня, как добиться этого, если сама она настроена против свадьбы?

Брэй всегда привык добиваться того, чего хотел. А в том, что он испытывает к Луизе самое страстное влечение, у него самого уже не было никаких сомнений. Но как снискать ее расположение? Едва ли не впервые за всю свою жизнь Брэй не имел ни малейшего представления, как добиться того, чего он хочет.

Ругнувшись себе под нос, Брэй снова отпил глоток. Пусть принц попрощается со своими скульптурами: еще раз делать предложение мисс Прим он не намерен.

Огромный бальный зал блестел так, словно все вокруг было усыпано золотыми крошками. Роскошные хрустальные канделябры казались водопадами, рассыпающимися мириадами брызг. Их отражения множились в многочисленных зеркалах от пола до потолка.

Потолок был небесно-голубого цвета. Изображенные на нем херувимы танцевали под музыку других херувимов, игравших на арфах. У стен стояли огромные вазы из драгоценного мрамора и скульптуры древнегреческих богов и богинь.

На бал собралось человек пятьсот.

Луиза стояла у дверей рядом с Гвен и миссис Колтраст, наблюдая, как изысканно одетые дамы и кавалеры вертятся и подпрыгивают под звуки веселой кадрили в исполнении оркестра.

Для первого выхода в свет Гвен миссис Колтраст выбрала светло-розовое платье с бантами, для Луизы же – платье цвета слоновой кости, с широкими длинными рукавами, заканчивавшимися зелеными манжетами. Волосы обеих, обычно вьющиеся по плечам непослушными кудряшками, на этот раз были переплетены многочисленными лентами и тщательно уложены в изящные прически. На самой же миссис Колтраст было красно-коричневое платье с глубоким декольте, лиф и юбка которого были отделаны вставками из бежевых кружев. Голову дамы венчало пышное украшение из перьев наподобие короны.