Разумеется, было невозможно обсудить до мелочей все детали их дальнейших действий, но, зная настоящее положение дел, они приготовились хорошо сыграть свои роли.

Они будут продолжать разыгрывать супружескую пару, в том числе и потому, что они жили в одном номере отеля, и знавшие ее в Грассе люди сочли бы ее поведение неприличным и даже безрассудным, если бы не считали их супругами. Оливию, конечно, беспокоило, что станет с ее репутацией, когда откроется правда, а это произойдет очень скоро. Но сегодня она отказывалась об этом думать. Сегодня значение имело только одно – она отомстит человеку, который попытался ее уничтожить.

Дорога до поместья была короткой, и очень скоро она уже поднималась по ступеням широкой гранитной лестницы, ведущей ко входу в дом. Дом стоял на склоне холма, покрытого виноградниками, и был освещен факелами. Два лакея в парадных ливреях стояли по обе стороны широких дубовых дверей, встречая гостей.

Оливия давно не была в поместье, но как только она вошла в ярко освещенный холл, она поняла, что здесь ничего не изменилось. Внутреннее убранство было выдержано в приглушенных бежевых и золотистых тонах, словно дополнявших окружающий дом пейзаж, равно как бронзовые канделябры и подсвечники, цветастые обои и местной выработки ковры.

При ней был только ее красный ридикюль и отделанный золотом веер, так что ей не пришлось раздеваться, и она последовала за дворецким в гостиную, где приглашенных ожидали шампанское и закуски.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться: приближался момент разоблачения. Выпрямив спину, она вошла с гордо поднятой головой. Наступила тишина. Гости, со многими из которых она была давно знакома, были явно удивлены ее неожиданным появлением.

Она окинула гостиную быстрым взглядом, чтобы увидеть того, кого когда-то считала своим мужем. Но ее ждало разочарование – Эдмунда пока не было среди гостей. Не было и Брижитт. Оливии пришлось общаться с родственниками и знакомыми, большинство которых работали в компании Гованс. Главные герои должны были, вероятно, появиться позже.

Взгляд Оливии упал на Ива-Франсуа Маркотта, отца покойной матери Брижитт, главу семьи, владельца поместья и Дома Гованс и практически единственного живущего члена семьи, если не считать отца Брижитт, который жил в Бельгии со своей второй женой и их детьми.

Маркотт тоже ее заметил и, улыбаясь, пошел ей навстречу, оставив у незажженного камина неизвестного Оливии джентльмена.

– Дедушка, – с искренней теплотой приветствовала она деда и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку. – Как я рада тебя видеть.

– Ах, Оливия! – Он схватил ее за плечи и, чуть отстранив, оглядел со всех сторон. – Ты выглядишь точно так же, как твоя мать двадцать пять лет назад, и такая же красавица.

– Ты тоже хорошо выглядишь и все такой же красивый. – И эго правда, подумала она, если учесть, что ему было не менее семидесяти пяти лет. Волосы были густыми и еще не совсем седыми, блестящие глаза светились умом и здоровьем.

– Я уже старик, но ежедневные прогулки по холмам позволяют мне сохранять форму.

– Так же, как хорошее вино? – лукаво намекнула она.

– Конечно, – со смешком ответил он. – Какая жизнь без хорошего вина?

– В таком случае я не сомневаюсь, что ты проживешь еще тридцать лет.

– С Божьей помощью, детка, с Божьей помощью. Полагаю, ты знаешь почти всех гостей. Сегодня у нас небольшой прием в честь месье Карлайла, которого мы хотим представить нашим друзьям, но завтра будет бал. Брижитт наверняка тебе об этом сказала. Она была приятно удивлена, увидев тебя после стольких лет. Я надеюсь, что и ты приедешь на бал.

Интересно, подумала Оливия, упомянула ли Брижитт, что она очень хорошо знакома с ее женихом или что она замужем?

– Ни за что не пропущу такое событие, дедушка Маркотт. А где Брижитт?

– Думаю, что она все еще одевается. Ты же знаешь женщин.

– Да уж, – засмеялась Оливия.

– Но месье Карлайл... где-то здесь. Брижитт сказала, что ты с ним знакома. – Это был не вопрос, а утверждение, и Оливия решила ответить так, как репетировала:

– Да, конечно. Он хороший знакомый моей тети Клодетт.

Он удивленно поднял брови.

– Он не говорил нам о графине Ренье, но это вполне объяснимо. Он часто бывает в Париже.

– Я уверена, что именно там они и познакомились.

– А как поживает твоя фирма? – Он понизил голос. Слава Богу, что он переменил тему, подумала она.

– Очень хорошо. И все благодаря Норману и его умению вести дела. Он помог нам сохранить покровительство многих важных людей света, включая императрицу Евгению.

– Это замечательно. Она такая привередливая леди, когда дело касается духов, не правда ли? Но от меня ты этого не слышала...

– Никогда, – весело рассмеялась Оливия.

Он посмотрел ей через плечо и, видимо, увидел кого-то из знакомых.

– Мне надо поговорить кое с кем, детка. Но пока ты в Грассе, Оливия, прошу тебя зайти в магазин и посмотреть образцы нашей новой коллекции из Азии. Мне бы хотелось знать твое мнение.

«Или кое-что из них продать мне», – усмехнулась про себя Оливия.

– Я уже сделала заказ на некоторые образцы, чтобы получить их к началу нового сезона в Париже.

– Чудесно. – Он взял ее руку в перчатке и нежно пожал. – Как же приятно тебя видеть, Оливия. Желаю хорошо провести у нас время.

«Лучше, чем ты думаешь, дедушка».

– Благодарю.

Он отпустил ее руку, потрепал по щеке и откланялся.

Стоя у камина, она повернулась лицом к гостям, чтобы увидеть Эдмунда, как только он появится. Она была более чем готова снова его увидеть, но еще никогда в жизни так не нервничала. Она заметила нескольких гостей, которых знала либо по имени, либо как партнеров по бизнесу, поговорила с ними, потом обменялась любезностями с двумя леди, которые закупали в Грассе духи для своих магазинов в Париже. Потом она прошла в другой конец гостиной и встала у дверей в столовую рядом с буфетом с закусками, заняв таким образом позицию, с которой ей были видны два входа одновременно.

Она была слишком взвинчена, чтобы есть, и, взяв бокал с шампанским, сделала три или четыре глотка, чтобы успокоиться. Хотя Сэмсон и согласился с их так называемым планом атаки, она понимала, что у него все еще оставались сомнения насчет того, отпускать ли ее одну. Он, правда, ничего не сказал, но когда он стоял у отеля, провожая ее на встречу с Эдмундом, то по напряженному выражению его лица и внимательному взгляду она поняла, что он за нее беспокоится. Даже сейчас, пытаясь сосредоточиться на встрече с Эдмундом, которую она так давно себе представляла, ее все время отвлекали мысли о его брате – его лице, его поцелуях, его прикосновениях, и мучили воспоминания о той ночи на кухне, где случилось самое важное событие в ее жизни – неприличное, аморальное и совершенно... божественное.

Сэм. Сэм. Сэм...


Вдруг она выпрямилось, сердце застучало, а ее взгляд остановился на предмете своих обид и страданий. Он стоял в дверях столовой, все такой же высокий, статный и красивый, и, наклонив голову, смотрел на сияющую Брижитт, которая держала его под руку.

У Оливии пересохло во рту. Она отступила и спряталась за дородной дамой в пышных юбках, чтобы дать себе время опомниться и понаблюдать за Эдмундом до того, как он ее заметит.

Он был в вечернем темно-синем сюртуке, голубом жилете и белой шелковой рубашке с белым жабо. Волосы были той же длины, как она помнила, но были немного подстрижены за ушами и зачесаны со лба назад, как у Сэмсона.

Ей вдруг подумалось, что хотя братья похожи физически, у Сэмсона внешность более внушительная, чем у его брата, возможно, благодаря тому, что он воспитывался как наследник рода, но скорее всего все-таки из-за личных качеств. Сэмсон всегда выглядел потрясающе красивым и немного отстраненным, а Эдмунд – веселым и... хитрым. Так он выглядел и сейчас, улыбаясь своей невесте.

Завидев их, гости начали аплодировать. Брижитт сияла, глядя на Эдмунда, и ее, очевидно, ничуть не беспокоило, что кто-либо из присутствующих может испортить ей вечер. Эдмунд тоже выглядел беззаботным, что, по-видимому, означало либо то, что Брижитт не рассказала ему о своей встрече за чаем, либо что он слишком уверен в преданности своей избранницы и в надежности своего замысла.

Дедушка Брижитт представил его гостям и предложил выпить за жениха и невесту. После этого гости снова разбились на группы, продолжая оживленно разговаривать, выпивая и закусывая. Оливия наблюдала за парочкой из своего угла. Брижитт выбрала для вечера голубое платье с белыми кружевными фижмами, видимо, для того, чтобы оно гармонировало с одеждой Эдмунда. Волосы были разделены на прямой пробор, заплетены в две косы и уложены кругами вокруг ушей. На ней было мало украшений и почти никакой косметики, и все же она выглядела почти красивой. Ее глаза сияли от возбуждения и предвкушения скорой свадьбы.

На какую-то долю минуты Оливия почувствовала себя виноватой за свое желание омрачить столь радостное для Брижитт событие, пока не вспомнила, что привело ее сюда, какую боль ей причинил человек, который собирался одурачить Брижитт точно также, как он сделал это с ней. Она решила, что пора подойти к счастливой парочке с поздравлениями.

Собрав все свои физические и моральные силы, она отставила недопитый бокал шампанского на стойку и направилась к Эдмунду, стоявшему в центре гостиной с бокалом в руке.

Брижитт заметила ее первой и оценивающе оглядела. Потом она потянула за рукав Эдмунда, и он наклонился к ней, чтобы послушать, что она ему скажет. Его голова неожиданно дернулась, и он наконец увидел Оливию.

Этот момент был поистине бесценным. Его деланная улыбка исчезла с лица, и он страшно побледнел. Он стоял и смотрел, как она приближается к нему с безмятежным видом. В этот момент она жалела об одном – с ней не было Сэмсона.

Она подошла к ним и протянула руку Брижитт.

– Брижитт, дорогая, ты сегодня просто вся светишься. – Она наклонилась и поцеловала девушку в щеку. Потом отступила и внимательно посмотрела на эту змею – Эдмунда.