Софи Барнс - Герцог из ее грез

Руки герцога скользнули ниже, изучая тело, которое скрывалось под платьем: тонкую талию, крутые бедра, нежную кожу. Он впился пальцами в мягкие ягодицы, прижимая ее бедра к своим и настойчиво намекая на свое желание. Изумленный возглас Амелии смешался с его дыханием; Томас стал целовать ее все настойчивее, рисуя в воображении многочисленные возможности: их уже не разделяет одежда… Амелия раскинулась на простынях, а он…

Пробили часы, отсчитывая очередной час, и грезы Томаса резко оборвались. Что, черт возьми, он делает? Он сейчас целует сестру Хантли, а не какую-то вдовушку, которой мог бы подарить ночь наслаждения. Если он пойдет дальше, за этим последует требование жениться, если, конечно, Хантли его не убьет (что было вполне вероятно). Нужно подумать и о своей жизни. Она и так запутанная и беспорядочная. Зачем множить свои проблемы, вступая в брак? А ему придется это сделать, если их с Амелией застанут на горячем…

Томас так поспешно выпустил девушку из объятий, что она едва не упала.

– Прошу прощения. – Это было единственное, что пришло ему на ум. – Не знаю, что на меня нашло.

– Не знаете? – Страсть тут же потухла в ее глазах, и в них заблестели слезы.

Герцог почувствовал себя ублюдком.

– Амелия, – произнес он. – Мой долг – оберегать вас, а не компрометировать. Но в последние дни мы проводим много времени вместе, и я… Я не был бы мужчиной, если бы не мечтал вас поцеловать. Хотя бы раз. Если даже я так легко поддался соблазну, другие также не устоят. Именно поэтому я так решительно настроен оберегать вас от подобных двусмысленных ситуаций.

Девушка пугалась все больше и больше. Герцог отчаянно пытался объясниться. Все его слова были фальшивыми, и мысль о том, что он ступил на путь, который привел к смерти его собственную сестру, что он ничем не лучше человека, соблазнившего Мелани, вызывала у Томаса желание бежать стремглав.

Как он мог уступить своим низменным инстинктам? Кому, как не ему, знать о том, что такое подмоченная девичья репутация? Чувствуя отвращение к самому себе, Ковентри заявил:

– Подобное не повторится. Можете быть в этом уверены. – Он просто обязан был сказать Амелии правду. – Я не…

Я не тот, за кого вы меня принимаете.

Он взъерошил волосы, понимая, что именно должен сказать, но опасаясь того, как это повлияет на мнение Амелии о нем. Однако поскольку это было единственно правильным решением, герцог все равно намерен был попробовать.

– Моя жизнь запутана и…

– Я все понимаю. – Ее унылый ответ перевернул душу Ковентри.

– Я так не думаю. – Он протянул руку, не зная, как ее утешить, чтобы не обидеть еще сильнее. – Амелия…

Она отвернулась от него и направилась к выходу. Не говоря ни слова, девушка открыла дверь и вышла в коридор, оставив Томаса наедине с чувством невосполнимой утраты и сожаления.

Проснувшись утром, Амелия решила не вставать с постели. Девушка повернулась набок и накрыла голову подушкой.

Ковентри поцеловал ее, и это было восхитительно.

Но затем все изменилось.

Амелия застонала, вспоминая, что именно произошло и то, как он потом извинялся за свое поведение. Не знаю, что на меня нашло. С таким же успехом он мог бы рассуждать о какой-нибудь отвратительной шляпе, которую купил прихоти ради.

Амелия натянула теплое одеяло на голову и уютно свернулась калачиком. Сегодня у нее не было желания что-то делать, кого-либо видеть, куда-нибудь идти. Она просто хотела побыть одна, до тех пор пока не забудется их восхитительный поцелуй и то, как ужасно все это закончилось.

Неожиданно в дверь постучали.

– Уходите. Я еще сплю.

Дверь открылась, и послышались осторожные шаги.

Амелия застонала.

– Джульетта, я тебя предупреждаю: я хочу…

– Это не Джульетта, – мягко произнесла леди Эверли. – Я решила лично удостовериться, что с вами все хорошо. Вы никогда не оставались в постели так долго.

– Вчера мы поздно легли, – объяснила Амелия.

– Но уже два часа пополудни. Внизу вас ожидает герцог.

Это заставило девушку сесть в кровати. Всклокоченные волосы упали ей на лицо.

– Зачем? – Признаться, она совсем не ожидала сегодня его визита. Какая бестактность!

– Он уверяет, что вы собирались вместе посмотреть, как продвигается ремонт.

Амелия встретилась взглядом с леди Эверли.

– Я никогда…

Она покачала головой и прикусила язык. Обвинять герцога во лжи не стоило – это могло натолкнуть окружающих на нежелательные выводы, а потом могло раскрыться и то, что произошло в гостиной у Фальконричей минувшим вечером. Поэтому Амелия, стиснув зубы, решила просто пережить этот день.

– Прошу прощения. Мне следовало приказать служанке, чтобы она разбудила меня раньше.

– Сейчас я ей позвоню, и она поможет вам одеться. – Леди Эверли направилась к сонетке. – Не торопитесь. Полагаю, его светлость согласится подождать.

Леди Эверли покинула комнату. Амелия поморщилась. Придется терпеть общество любимого мужчины, который не отвечает ей взаимностью. Равнодушие герцога заставляло Амелию ненавидеть его до безумия.

Слава богу, служанка принесла ей чай с бутербродами: Амелия успела поесть, пока ее волосы расчесывали и укладывали в прическу. Когда все было готово, девушка мельком взглянула на себя в зеркало, решив, что простое темно-лавандовое платье вполне подходит для такого случая – особенно учитывая то, что она ни на кого не пытается произвести впечатление. Сегодня уж точно!

– Добрый день, леди Амелия, – приветствовал ее Ковентри, когда она вошла в гостиную.

Девушка натянуто улыбнулась.

– Ваша светлость, – ответила она, намеренно обращаясь к нему так почтительно.

Ковентри на секунду нахмурился, но потом оправился от ее холодности и учтиво улыбнулся.

– Вы готовы выезжать?

– Разумеется.

Амелия повернулась и направилась в прихожую. Герцог старался не отставать. Даже сейчас, несмотря на раздражение, девушка не могла отрицать, что этот человек много значит для нее. Она чувствовала, что его мужское начало подавляет ее, и это раздражало Амелию еще больше.

Ей хотелось кричать, но она, сдержавшись, позволила герцогу проводить ее к экипажу. Ковентри забрался туда вслед за Амелией и устроился напротив. Она реагировала на каждое его движение, хоть и старалась не смотреть в его сторону: девушка упрямо глядела на дерево за окном.

– Позвольте сказать, что вы сегодня выглядите просто ослепительно.

Нет, не позволю.

Амелия проглотила колкость и вместо этого пробормотала:

– Благодарю.

Экипаж тронулся, и дерево исчезло из виду. В экипаже повисло неловкое молчание, которое прерывалось лишь негромким дребезжанием колес и топотом копыт.

– Амелия…

Голос Ковентри молил ее послушать, хоть она и отказывалась смотреть в его сторону.

– Да!

– Я искренне сожалею о том, что вчера произошло.

Она вцепилась в сиденье, вонзив ногти в обивку.

– Перестаньте извиняться! – Она больше не могла этого слышать.

– Учитывая ваше настроение, я чувствую, что должен это сделать.

Ну довольно!

Амелия подняла голову и встретилась с ним взглядом, не обращая внимания на его обеспокоенный вид.

– Мое настроение?

Герцог молча смотрел на нее, явно сбитый с толку ее резким тоном.

– Вам оно не по нраву? Вы наверняка предпочли бы, чтобы я делала вид, будто наши отношения остались прежними?

Казалось, он задумался над ее вопросом и наконец сказал то, чего она меньше всего ожидала:

– Да, думаю, предпочел бы.

Разум девушки закипел от злости, грозя лишить ее возможности мыслить здраво.

– Вы… ублюдок!

– Я не должен был вас целовать, Амелия. Это было ошибкой, и я…

– Еще раз скажете, что сожалеете об этом, и я больше никогда не буду с вами разговаривать.

Ковентри запнулся и посмотрел на нее с искренним раскаянием. В конце концов он вздохнул и провел рукой по волосам, взъерошив тщательно уложенные пряди.

– И как же мне это исправить?

– Не знаю. Если строго следовать правилам приличия, вы должны попросить моей руки.

У герцога от испуга округлились глаза.

– Вы же знаете, что я не могу жениться. Моя жизнь…

– …И так запутанна и сложна. Вы уже говорили это, но еще вы человек чести… человек, который поступает как должно. Обычно.

В глазах Ковентри отражался ужас. Амелия пожалела бы его, если бы не была так зла и уязвлена. Он сглотнул, словно к чему-то готовясь, потом медленно подался вперед и потянулся к ее руке. Амелия позволила до нее дотронуться, стараясь не обращать внимания на удовольствие, которое доставило ей это прикосновение. В настоящий момент у нее совершенно не было желания испытывать на себе то ошеломляющее влияние, которое Ковентри на нее оказывал. Амелия не хотела наслаждаться нежным прикосновением его пальцев и быть одурманенной желанием и страстью. Она не желала обращать на это внимание, но ничего не могла с собой поделать, хоть и отчаянно пыталась взять себя в руки.

– Амелия, – нерешительно начал Ковентри. – Вы должны знать, что у меня есть сын.

Девушка замерла. Она вглядывалась в знакомое лицо Томаса и видела, как он сдержан. Амелия не знала, как реагировать на сказанное: обнять герцога в благодарность за честность или задушить его за то, что он так долго это скрывал. В конце концов она откинулась на спинку сиденья, со вздохом смирившись с поражением.

– Почему вы ничего нам не сказали?

Он скрыл правду не только от нее, но и от Рафа. Правда, они знают друг друга всего пару месяцев, но после произошедших с тех пор событий Раф считал Томаса едва ли не братом. Он не стал бы скрывать от нее столь важной тайны.

Именно такие чувства вызвало у Амелии это признание. Их былые разногласия отошли на второй план. Девушке было больно из-за того, что Ковентри не доверил ей эту тайну раньше. Но он же доверил ее тебе сейчас, Амелия! Она вглядывалась в его темно-карие глаза и ждала ответа.