Ее голос зазвучал где-то вдалеке. Герцог мысленно сосредоточился на этом предложении. Значит, один из этих мужчин получит право делить с леди Амелией ложе, один из этих мужчин будет видеть ее обнаженной, один из этих мужчин будет обладать привилегией прикасаться к ней в самых интимных местах и доставлять ей удовольствие, и хуже того… она тоже будет доставлять ему удовольствие. Сама мысль об этом казалась Томасу невыносимой. Она вгрызалась ему в мозг, и кровь в его жилах становилась такой вязкой и тягучей, что тело тяжелело от омерзения.

– Ковентри!

Он вздрогнул от звука ее встревоженного голоса.

– Да?

– Вы слышали, что я сказала?

Герцог покачал головой и попытался сосредоточиться на ее милом личике, надеясь, что это поможет ему прогнать глупые мысли, которые его одолевали.

– Прошу прощения, я, должно быть, ненадолго задумался.

– О чем?

– Об одном политическом вопросе, – солгал Томас, надеясь, что это смягчит ее негодование. И чтобы удостовериться в этом, в свою очередь поинтересовался: – Так что же вы говорили?

– Ничего… только то, что мне нравится ваше общество.

После этих слов Ковентри пожалел о том, что был так рассеян.

– Быть может, мы с вами не во всем приходим к согласию, но мне очень нравится находиться рядом с вами.

– Правда? – Такого он не ожидал.

Амелия пожала плечами.

– И чтобы быть честной до конца, признаюсь вам еще кое в чем. Хочу сказать, что ваши комплименты я особенно ценю, потому что точно знаю: вы говорите то, что думаете, в отличие от остальных, которые говорят только то, что от них ожидают. Иными словами, вы никогда не скажете мне, что я прекрасно выгляжу, если это не так.

Томас не мог не улыбнуться в ответ на ее рассуждения.

– Вы правы. И раз уж мы затронули эту тему… Сегодня вы просто очаровательны. Ваши локоны восхитительны.

– Мои локоны?

Томас не собирался заходить так далеко, но раз уж начал…

– Иногда они кажутся непослушными, но сегодня уложены идеально.

Заметив, что Амелия зарделась, он вынужден был добавить:

– К ним так и хочется прикоснуться, и я не удержался бы, если бы это не нарушало приличий.

В глазах девушки вспыхнуло удивление, и Томас задумался: не слишком ли он разоткровенничался. Но тревога тут же была забыта. Его окутал густой туман вожделения, когда она чуть слышно прошептала:

– О да!

За этим восклицанием последовало не одно, а целых два открытия: во-первых, она хочет его так же сильно, как и он ее. Во-вторых, теперь он мог предвидеть, как она ответит на его ласки: будет таять в его объятиях. Одного этого оказалось достаточно, чтобы Томас вновь пришел в себя.

Он начал опасную игру – игру, от которой ему следовало бы отказаться, если только он не намерен связать себя узами брака. А герцог не собирался жениться – его жизнь и без того сложна. Не говоря уже о том, что леди Амелия наверняка захочет принимать активное участие во всех его делах. Придется все ей объяснить, а Томас просто не мог на это отважиться. Что, если она его не поймет? Что, если не сможет простить за ложь? Он был не готов так рисковать. Несмотря ни на что. Поскольку, если Амелия не сможет его понять… если будет неспособна сохранить его тайну… Сердце герцога замерло при мысли о том, что это может случиться.

Глядя на леди Амелию, устремившую на него задумчивый взгляд, Томас понимал, что ей можно доверять. В конце концов, нельзя отрицать ее преданность своей семье. Но речь сейчас шла не только о нем. Речь шла о том, чтобы защитить репутацию его сестры, пусть даже и после смерти, и обеспечить будущее Джереми. Поэтому нужно отказаться от соблазна и вместо этого обменяться с кем-то парой ударов.

– Скажите, как прошла встреча с рабочими? – спросила Амелия.

Взгляд, который несколько секунд назад был таким страстным, потух. Сейчас в глазах девушки был чистый практицизм.

– Хорошо пошла. Особенно мне понравилось одно предложение. И условия.

Амелия слушала Ковентри с искренним интересом. Теперь ее внимание всецело поглотила новая тема разговора.

– Они согласились на фиксированную плату при условии, что мы сами купим необходимые материалы. Это позволит нам снизить стоимость работ и договариваться с каждым поставщиком отдельно.

– Мне нравится эта идея. – Амелия на какое-то время задумалась, и Томас заметил, что они почти подошли к воротам сада. – Вы уже освободились? Или все еще заняты?

Не очень.

– Еще занят. – Герцог пытался сохранять серьезность. – У меня остались неотложные дела на завтра и, скорее всего, на послезавтра.

– Но в понедельник вы могли бы за мной заехать и мы вместе отправились бы к стекольщику…

Томас был человеком слова и не хотел, чтобы в глазах девушки появилась тревога, поэтому отмахнулся от беспокойства из-за того, что леди Амелия слишком часто бывает в его обществе. Так уж складываются обстоятельства. Особенно теперь, когда он стал ее компаньоном в этом непростом предприятии. Герцог не мог бы этого объяснить, но его желание увидеть, как она преуспеет, несомненно, было как-то связано с опасениями, что Хантли задушит его, когда вернется. В этом и крылась причина того, что Ковентри предложил покрыть часть расходов на школу и подыскал людей, которые приведут здание в порядок. А еще ему надо было приглядывать за леди Амелией – ради собственного спокойствия.

– Хорошо, – ответил он. – Я заеду за вами в понедельник утром. В десять часов. Впереди у нас будет еще целый день, поскольку мне бы еще хотелось отвезти вас на одну из лесопилок и к каменщику в пригороде Лондона.

– О! Чудесно!

Томас не смог сдержать улыбку.

– Знаете, я не могу представить, чтобы любая другая дама обрадовалась такой перспективе.

– Наверное, потому, что они не понимают ценности изделий, которые там производятся. Но я-то понимаю. И именно поэтому с нетерпением буду ждать, когда мы поедем покупать материалы для пола. – Амелия робко улыбнулась герцогу. – Мне очень хочется участвовать во всем этом, от начала до конца.

– Знаю.

Именно этим качеством, наряду со многими другими, он в ней и восхищался. Хотя и предпочитал об этом помалкивать.

Герцог пожелал Амелии удачного дня и подождал, когда она войдет в сад и за ней закроются ворота. Потом он вскочил на коня и отправился в клуб. Оттуда он заедет домой, а позже наведается в «Черный лебедь». Он уже бывал там пару раз с Хантли, в самых недрах Сент-Джайлса, где они искали развлечений пожестче, чем могли предложить им в боксерском клубе «Джентльмен Джексон».

Этот опыт подействовал на герцога освежающе. У него появилась возможность сбросить оковы аристократизма, позабыть о хороших манерах и ограничениях и ввязаться в жестокую драку, которая помогала изгнать его демонов, хоть и ненадолго.

Он находился на дворе «Черного лебедя», его рубашка была мокрой от пота, а титул не имел никакого значения. Они с соперником были на равных, и Томас ввязался в бой (кулаки у него так и чесались), ради того, чтобы подавить вожделение.

Крепче сжав уздцы, Томас решительно направил коня в сторону Сент-Джайлса. Герцог действительно хотел успокоиться и перестать думать об Амелии. Но сказать гораздо проще, чем сделать.

Глава 12

Когда Томас вернулся домой, шел дождь. Он протянул шляпу и перчатки дворецкому Джонсу. Затем поднялся по лестнице и прошел по тускло освещенному коридору до третьей двери слева. Осторожно открыл ее и, шагнув внутрь, тут же уловил легкое дыхание со стороны кровати. Томас на цыпочках приблизился к ней и в полумраке вгляделся в нежное невинное личико Джереми. Герцог почувствовал, как сжалось его сердце. Со временем мальчик все больше и больше становился похожим на мать – живое напоминание о ее безудержной, губительной страсти.

Покинув спальню, Томас заглянул в гостиную и увидел там матушку с бокалом хереса. Вдовствующая герцогиня склонилась над книгой, но тут же оторвалась от чтения, когда услышала его шаги.

– Ты приехал! – Она отложила книгу, опустила руки на колени и вся обратилась во внимание. – Я думала, что мы встретимся за ужином.

– Я решил поужинать в клубе. – Томас подошел к серванту и налил себе бренди.

– Мог бы меня об этом уведомить. Я жду тебя уже более получаса. Мы же всегда ужинали вместе.

Герцог взглянул на мать и невольно подивился тому, как молодо она выглядит, несмотря на свой почтенный возраст. Ей было далеко за пятьдесят, в волосах уже серебрилась седина, но она ничуть не портила герцогиню.

– Прошу великодушно меня простить. Мне следовало тебя предупредить, но я был очень занят и меньше всего думал о том, что следует вернуться домой в определенное время, чтобы не расстраивать тебя.

Герцогиня отпрянула, как будто он только что дал ей пощечину. Ее лицо посуровело: она выпрямила спину и вздернула подбородок. Мать смотрела на Ковентри так же, как в последнее время смотрела на него леди Амелия.

– Томас, присядь.

От такого обращения по спине герцога пробежал холодок. Мать редко звала его по имени, только в тех случаях, когда была чрезвычайно им недовольна. Именно поэтому ее слова прозвучали так резко. Как будто разом исчезли двадцать лет его жизни и он вновь превратился в маленького мальчика, стыдящегося своих проступков.

Герцог сел напротив матери, понимая, что в очередной раз стал причиной ее недовольства. Она этого не заслужила. Ей и так довелось немало пережить. Томас открыл было рот, чтобы еще раз извиниться за свое плохое настроение, но был остановлен ее предостерегающим жестом.

– Я не желаю слышать о том, что ты сожалеешь, – сказала герцогиня. – Я хочу, чтобы ты объяснил, чем именно ты так занят. – Ее взгляд смягчился. – Как знать, может, я смогу помочь тебе или что-то посоветовать?

– Очень в этом сомневаюсь, – мрачно ответил Томас и сделал глоток коньяка.

Вдовствующая герцогиня с сомнением посмотрела на сына, взглядом говоря ему о том, как же он наивен.