– Дело не в законности, – возразила Вивьен, раздраженно взмахнув рукой, – а в способе жизни. Есть обстоятельства, влияющие на нас обоих, – наши друзья, люди вокруг нас, которые...

– Которые будут сплетничать? Черт с ними, мы просто не станем обращать на них внимания.

«Почему он не может понять?» Приложив ладонь ко лбу, Вивьен на мгновение закрыла глаза.

– Перестань быть таким наивным, Уилл, и трезво взгляни на нашу ситуацию.

– Трезво?

– Да, трезво. – Вивьен выпрямилась. – Я не расстанусь со своей работой, со своим домом и не хочу утратить репутацию, которую зарабатывала многие годы. Развод нанесет мне непоправимый урон; откровенно говоря, это не улучшит и твоего положения, ведь тебя до сих пор считают убийцей жены.

Мгновение Уилл обдумывал ее слова, а затем почувствовал, как его охватывает гнев. Ну что за несговорчивая особа!

Вивьен не двигалась.

– В том, что мы делаем вместе, нет ничего предосудительного, – возразил он, наконец. – Я – грешный герцог, и тут уже ничего не изменишь...

– Да, это так, – перебила Вивьен, – и, как человек своего положения, ты всегда получаешь то, что хочешь. Я же простолюдинка, миссис Вивьен Раэль-Ламонт, несмотря на мое происхождение, и так называемое вдовство, и живу в маленьком городке со множеством друзей и знакомых. Я обычная женщина, выращивающая дорогие цветы, которые каждую неделю выставляются в церкви, на свадьбах, в домах. Я веду себя очень скромно, но исключительно правильно...

– И вот теперь я прошу тебя, чтобы эту жизнь ты вела со мной, – склонив голову набок, мягко пояснил он.

Вивьен поразила смена в его поведении. Увещевать герцога было гораздо легче, когда он находился в состоянии гнева.

Она осторожно провела ладонью по своей щеке.

– Видишь ли, у тебя нет никакого разумного предложения. Как ты себе это представляешь? Я в качестве любовницы? Мы будем встречаться тайком, но свидетелями будут слуги, и слухи об этом расползутся по городу. Или вы собираетесь приходить ко мне по ночам на любовные свидания, ваша светлость?

По-видимому, ее логика подействовала на него – лицо герцога побледнело, глаза расширились, и в их темной глубине появилась боль. Вивьен стоило большого труда не броситься в его объятия, чтобы похоронить все свои сомнения в его доброте.

– Мы будем очень осторожны, – наконец сказал он. – Тогда общество ничего не узнает.

Изумленная его упрямством, Вивьен покачала головой:

– Не узнает о чем? Что я посещаю тебя ради любовных утех, вместо того чтобы поставлять тебе цветы для украшения гостиной? Или что ты посещаешь меня в моем доме по ночам для быстрого рандеву на скамейке в моем садике? – Сердце трепетало у нее в груди, живот скрутило, но она мужественно продолжила: – Все непременно всё узнают, если я забеременею. Слухи тут же расползутся по всему городу, и все отвернутся от меня. Вряд ли кто-то в Пензансе станет сомневаться, что этот ребенок – твой.

Подобные мысли никогда не приходили ему в голову, но тут его взгляд упал на ее тонкую, затянутую в корсет талию. Вивьен не отнимала рук от бедер, стараясь не замечать залившего ее щеки румянца.

Уилл быстро приблизился к ней и, глядя на нее сверху вниз, негнущимися пальцами взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

– А если вы уже носите моего ребенка? – шепотом произнес он. – Что вы сделаете через три месяца, миссис Раэль-Ламонт? Убежите, чтобы избежать скандала, как вы сделали прежде? Отправитесь в Бат или в Брайтон и объясните ваше вдовство другой, менее противоречивой историей? Вы отважитесь воспитать моего ребенка во лжи, мадам?

Его откровенные вопросы обидели ее. Вивьен отчаянно хотелось дать ему пощечину за его дерзость, но она не могла так поступить, потому что каждое слово, слетающее с его уст, было правдой. До сегодняшнего момента она не задумывалась о том, что может забеременеть, так как считала себя слишком старой для этого. Но в попытке заставить герцога смириться с неизбежным она затронула очень деликатную для них обоих тему, и как ей теперь казалось, ее предположение не было таким уж нереальным.

– Если я останусь здесь, – ответила она дрожащим голосом, – несмотря на все обстоятельства, я буду вынуждена растить внебрачного ребенка. Вам этого хочется для вашего ребенка, ваша светлость? Но в отличие от вас я лишена защиты от упреков. – Не отводя взгляда, она в упор смотрела на него, продолжая сжимать кулаки и страстно надеясь, что сможет не разрыдаться.

На мгновение ей показалось, что теперь Уилл никогда больше не заговорит с ней. Его глаза блестели от странной смеси гнева, смущения и отчаяния, словно невозможность для них законно жить вместе оказалась для него непереносимой. Как ни ужасно было для Вивьен заставлять его увидеть истину, она почувствовала некоторое облегчение от того, что он хоть чуть начал понимать безнадежность попыток остаться с ней.

– Извини меня, Уилл. Пожалуйста, извини, – прошептала она.

Выражение его лица смягчилось; он притянул ее к себе, окутывая своим теплом и силой. Вивьен крепко зажмурилась и прижалась щекой к его груди.

– Мы найдем выход, мы обязательно что-нибудь придумаем, – настойчиво уговаривал ее Уилл; голос его дрожал от едва сдерживаемых чувств. – Я ни за что не расстанусь с тобой.

– Уж не думаешь ли ты, что я не рассматривала каждую возможную ситуацию? Мы ничего не сможем сделать, – прошептала Вивьен.

– Но ты бы вышла за меня замуж, если бы я попросил об этом и это было возможно?

Ее сердце разрывалось от боли и одиночества, которое неизбежно должно было последовать.

– Не думай об этом, Уилл. То, что могло бы произойти, не имеет значения.

Объятые горем, они долго стояли молча, ища утешения друг в друге, боясь разомкнуть объятия. Вивьен закрыла глаза и, вдыхая аромат возлюбленного, слушала, как бьется его сердце у ее виска, а он нежно гладил ее, легко целуя в макушку, пробегая пальцами по щеке.

Наконец она оторвалась от него и, взяв его руку, поднесла к губам.

– Я должна уйти.

– Останься хотя бы на завтрак. – Он сжал ее пальцы.

Закрыв на мгновение глаза, Вивьен покачала головой:

– Не могу.

– У тебя неотложное дело?

Со слабой улыбкой она посмотрела в любимые глаза:

– Я должна присматривать за домом, поливать растения, о которых не заботилась целую неделю, ответить на письма, которые наверняка скопились на моем столе...

Уилл прервал ее нежным поцелуем, их губы слились; в этом поцелуе выразилось все – страсть, отчаяние, томление.

Наконец Уилл выпустил ее, положив конец сладкой пытке, и прошептал:

– Я не хочу отпускать тебя.

– Я тебя тоже, но... у нас нет выбора. – Вивьен прижалась губами к его пальцам. – Я всегда буду помнить те восхитительные моменты, которые мы провели вместе, и никогда никого не полюблю так, как тебя.

– А, по-моему, это не конец. – В голосе герцога звучала неизвестно откуда взявшаяся уверенность.

Не рискуя еще раз заглянуть в глубину его глаз из-за опасения принять надежду за действительность, Вивьен без единого слова, приподняв юбки и вздернув подбородок, направилась к оранжерее, оставив Уилла одного в его прекрасном, обвеваемом ветрами океана саду.

Глава 26

Весь день Вивьен испытывала легкое раздражение. Хотя она проснулась утром с головной болью, ей все же пришлось встретиться с надоедливой и сложной в общении Идой Бледсоу, заказавшей цветочное оформление к свадьбе дочери. Все, что она ни предлагала, на взгляд миссис Бледсоу, оказывалось недостаточным.

Впрочем, Вивьен не удивилась такому сопротивлению со стороны особы, известной в обществе тем, что ей невозможно угодить.

Днем, во время чаепития, Вивьен пролила чай на свое лучшее шелковое платье, и это рассердило ее. Она намеревалась переодеться сразу после ухода миссис Бледсоу, но была настолько раздосадована после встречи с заказчицей, что так и не сменила одежду. У нее снова разболелась голова, и Вивьен решила поработать на воздухе, в садике, переодевшись в коричневое платье, а в результате у него в одном месте оторвалась подпушка.

Перенеся все эти неприятности в один день, Вивьен почувствовала, что если продолжит работать с цветами, то, возможно, все же сумеет направить свою агрессивность на землю. Теперь, грея спину в лучах теплого послеполуденного солнца, она чувствовала себя успокоенной, высаживая в горшки луковицы тюльпанов. В Пензанс, наконец, пришла весна. Это было особенно радостно после прошедшей зимы, неестественно холодной и сухой. Зима тянулась для нее бесконечно долго, поскольку она снова была одна, погруженная в ежедневную рутину после возбуждения, испытанного прошлым летом.

Она не видела Уилла почти пять месяцев, и каждый день ее сердце стремилось к нему, к спокойствию и комфорту, которые он дарил ей, к его мудрости и живому юмору. Вивьен скучала по его улыбке, по его любви, и единственным утешением для нее было знать, что и ему тоже больно.

Вивьен никогда и никем не восхищалась больше, чем Уильямом Рали, герцогом Трентом, и ее приводило в бешенство мнение людей, судивших о нем как о затворнике, грешнике. Герцога продолжали обсуждать как какую-то странную загадку, и она не могла исправить эту откровенно неверную оценку его личности.

Однако куда больше общество занимала другая история. Смерть Стивена Честера вызвала большой скандал. Сыщики не могли понять ни мотива, ни цели содеянного. Элинор Честер не желала признать за собой хоть какую-то вину и ничего не сообщила полиции о предпринятых ее братом шантаже и похищении. К счастью, никто, кроме друзей Уилла, не видел его около коттеджа на мысе Лизард и не знал об освобождении Вивьен. Элинор прекрасно разыграла полное неведение, не предложив никакого ключа к странной и необъяснимой смерти брата. В конце концов, гибель Стивена Честера была признана нераскрываемой. Имя Вивьен вообще не упоминалось в деле, и для всех жителей Пензанса она оставалась вдовой Раэль-Ламонт, не вовлеченной нив какие скандалы, а Уилл, из-за родства с убитым через брак с его сестрой, стал еще более загадочной фигурой, вокруг которой сосредоточились все последние сплетни.