Неизвестно, когда я сбегу, как долго мне придётся обходиться без еды, поэтому съедаю всё, что есть на подносе. Мой взгляд приковывают столовые приборы. Поднимаю нож для масла и прикладываю к бугорку на ладони. Остаётся след. Я кладу нож обратно и беру вместо него вилку.

Я оставляю всё на подносе, а потом медленно и осторожно крадусь к двери. Берусь за ручку двери, надеясь на то, что её щелчок не привлечёт ничьего внимания. Я сжимаю холодную медную ручку, но она словно железным прутом скручивает моё сердце в узел. Я с силой дёргаю её, пытаясь побороть сопротивление, и поворачиваю, но моя рука словно горит от холода металла.

Вздыхая, я возвращаюсь к кровати, но понимаю, что иду к камину. Наклоняюсь и изучаю дрова, к которым явно ни разу не прикасались. В дверь стучат, и я, не раздумывая, зажимаю вилку в пальцах и хватаю двумя руками одно из поленьев. Кто-то стучит повторно, но, когда ручка прокручивается, я впадаю в панику. Я едва удерживаю вилку двумя свободными пальцами и спешу к двери, как только та распахивается.

— Кейтлин?

Поднимаю полено вверх, когда Норман входит в комнату, но позади него, в дверном проёме, стоит брутальный и здоровенный как скала мужчина, которого я вижу впервые в жизни. Он смотрит на меня поверх Нормана и закатывает глаза.

Складочки на лбу Нормана углубляются, и он вздыхает:

— Кейтлин, послушайте меня. Вы не можете сбежать отсюда. Лучшее, что вы можете сделать, — это не сопротивляться, иначе всё станет лишь хуже. Тогда Хозяин Дома…

— Это он? — шепчу я, рассматривая татуировки, которые выглядывают из-под рукавов рубашки мужчины, стоящего позади Нормана.

— Нет. Это начальник службы охраны, Картер. Хозяин добрый, но нетерпеливый. Подчинение и контроль очень для него важны. Всё, что нарушает порядок, выводит его из себя.

От веса полена у меня начинают дрожать руки. В мышцах обеих из них ощущается неимоверная слабость. Мне кажется, сейчас я выплюну весь свой завтрак. Опускаю полено перед собой.

— Ты можешь идти, Картер, — произносит Норман. — Я доверяю Кейтлин.

Картер пожимает плечами, не сводя с меня взгляда:

— Не могу. Мне необходимо проконтролировать, чтобы эта ничего не придумала.

Норман оглядывается через плечо:

— Я сказал, что ты можешь идти.

— Я не могу уйти. Распоряжение босса.

Норман вздыхает и поворачивается ко мне:

— Уверяю, никто из нас не собирается вам навредить. Мы лишь хотим, чтобы вы чувствовали себя комфортно. Но отсюда нет выхода, и вы сами в этом убедитесь, когда я проведу вас по дому. Все выходы закрыты, и включена сигнализация. Дом находится в полной изоляции. Я бы посоветовал делать то, что вам велят.

Его слова вызывают во мне волну злости, которая раскалённой иглой пронзает меня прямо в сердце.

Норман снова смотрит на Картера.

— Думаю, если ты присоединишься…

Полено просто летит ему в грудь и с грохотом падает на пол. Он, спотыкаясь, отходит назад, пока я набрасываюсь на Картера. Ему удаётся схватить меня. Я втыкаю вилку ему в плечо, и его хватка тут же ослабевает, а сам он при этом издаёт гортанный рык.

Его грозная ругань доносится до меня даже тогда, когда половина коридора уже позади. Я лечу по ступенькам, перепрыгивая через две, и почти падаю лицом на пол, достигнув первого этажа. Я мчусь через фойе к парадной двери, но она заперта. Я борюсь с дверной ручкой, когда слышу наверху торопливые шаги.

Бегу к ближайшей двери. Она тоже не поддаётся, но кажется не такой уж и крепкой. Я давлю на ручку со всей своей ненавистью, будто эта дверь — злейший враг, а после начинаю толкать её плечом снова и снова, пока она наконец-то не распахивается. В комнате располагаются лишь стол со стоящим на нём телефоном и окно. Я закрываю за собой дверь. Замок сломан, поэтому подставляю стул под ручку так, как видела в фильмах.

Окно закрыто, или моих усилий просто недостаточно. Я беру телефон и набираю 911, пока тащу к окну ещё один стул. Я отдёргиваю трубку от уха и смотрю на неё, потому что не слышу гудков на линии. Бросаю её на стол, но телефонный аппарат летит на пол вместе с бумагами, лежащими на столе.

К моим ногам падает папка с надписью: «Картель Ривьера». Я поднимаю также и газетную статью, лежащую рядом. Имя Карлоса Ривьеры обведено чёрным маркером, и ниже на странице ещё несколько имён и какие-то данные.

Сердце внутри меня останавливается. Пальцы касаются газетной статьи. Почему я раньше об этом не думала? Картель и прежде обвиняли в похищении девушек. Меня окутывает волна запоздалой тошноты. Я перебарываю её и поднимаю стул. Руки неимоверно трясутся, но мне удаётся кинуть его в окно. Раздаётся лишь глухой стук. Я повторяю это снова и снова, пока деревянная рама не даёт трещину.

Я вовремя поворачиваюсь, чтобы увидеть, как стул под дверью отлетает в сторону и Картер ту распахивает. Я ныряю под стол, обхватывая колени руками, но он тянет меня за лодыжку. Чем сильнее он тянет, тем сильнее я сопротивляюсь. Стол очень тяжёлый и крепкий. Цепляюсь за него, но он даже не сдвигается с места. Я отпускаю его лишь тогда, когда мои лопатки пронзает боль, способная вырвать из меня душу.

***

Я просыпаюсь и сильно зажмуриваю глаза. Мои колени, плечи и локти пульсируют, будто я часами таскала мешки с углём. На правой лодыжке чувствую тяжесть и холод. Это последнее, что мелькает в моей голове перед тем, как вспоминаю, где я. Я обвожу комнату взглядом, прищуривая глаза от лучей заходящего солнца. Первый солнечный день за неделю, а я проспала его, поэтому решаю, что если пробуду здесь ещё один день, то буду спать на подоконнике.

После моей попытки побега Картер схватил меня за талию и притащил назад в комнату. Помню, как ударила его по икре, и от этого у меня болит пятка. Он надел на мою ногу наручник, пока Норман цеплял другую пару наручников на мои запястья, уверяя меня в том, что это временно. Металлическую цепочку железных наручников прикрепили к одному из столбов кровати. Они практически затолкали мне в рот таблетку снотворного. Единственная вещь, вызывающая сейчас мой интерес: почему у них всегда всё под рукой?

Цепочка весит немало, и она довольно длинная. Я прохожу по комнате, не прекращая изучать и запоминать каждую деталь. Провожу пальцами по каждой поверхности, даже прощупываю пустоту за шкафом и другой мебелью, отодвигая её. Не знаю, что я пытаюсь найти. Трещину. Дыру. Ошибку. Но мои пальцы встречаются лишь с лёгким разочарованием.

Я открываю дверь в огромную гардеробную, напоминающую отдельную комнату, и нахожу полочки и вешалки, согнувшиеся под весом одежды. Передо мной десятки различных нарядов. Я касаюсь каждого, проверяя бирки одну за другой. И везде вижу свой размер. Всё, что я держу в руках, восхитительно. Вещи, которых я касаюсь, не стоят даже мизинца дизайнеров. От переизбытка чувств выхожу из гардеробной и закрываю за собой дверь.

Мысли начинают путаться. Может, я всё же дозвонилась, и полиция уже в пути? Я всё думаю о том, что вскоре услышу звук приближающихся сирен. В конец концов я закрываю тяжёлые веки и капитулирую перед действием таблетки.

Коснувшись подушек, я переворачиваюсь на бок, морщась от воспоминания того, как Картер бросил меня на пол. Это одна из тех историй, с которой начинается конец. Зачем кому-то похищать человека, чтобы после отпустить? Но если они хотят денег, мести или отправки какого-то послания, то они наверняка ошиблись. Я веду тихую жизнь. Я ни для кого ничего не стою.

Единственный вопрос, терзающий мой рассудок: почему?

Мой мозг переваривает запоздалое спокойствие и угасающий эффект от снотворного.

Кончиками пальцев я до сих пор чувствую лист газеты со статьёй. Голос Фриды возникает поверх всего этого, и я вспоминаю её тон, с которым она произносит название «Картель Ривьера».

«За обедом мне показалось, что я уже видела его татуировку… Маленькую розочку…»

Высокий. Широкоплечий. Устрашающий. Наш ланч с тако. Теперь чувство тревоги, которое он внушал мне, оправдано. Он знает, что я хожу домой через центр.

«Эй, угадай что? Ты была права насчёт Гая Фаулера».

Мы встретились глазам в ресторане, и я поддалась на его лесть. Я практически бросилась на него, не прислушавшись к своей интуиции. Мне показалось, он был заинтересован во мне. Он смотрел на меня так, будто хотел меня. И теперь он меня заполучил.


ГЛАВА 5.

Кейтлин.

Я сажусь ровно, когда в дверь стучат. Из-за своей нерешительности я потрачу годы на пересечение этой комнаты. На моей нижней губе почти выступила кровь. Я обнимаю себя и спрашиваю:

— Кто там?

— Это Норман, дорогая.

Я выдыхаю, чтобы успокоить своё громко бьющееся сердце, но облегчение смешивается с разочарованием. Норман не даёт мне нужных ответов. Или хуже. Он просто не может мне их дать.

— Достаточно ли вам было времени, которое вы провели в одиночестве? — спрашивает он, когда я со скрипом открываю дверь. Вместо ответа на этот зловещий вопрос я просто моргаю. — Спускайтесь к обеду, — он смотрит вниз, мне под ноги. — Или я могу принести обед сюда. Решение за вами.

Я слежу за направлением его взгляда. Если бы я сказала ему, что знаю правду о картеле, то это навредило бы мне или помогло? В моей ситуации знание — сила. Я решаю держать язык за зубами.

— Я больше не хочу здесь находиться, — говорю я.

— Очень хорошо. Значит, я сниму это, — он складывает руки в районе груди. — Пожалуйста, не делайте никаких глупостей. Картер предпочёл бы запереть вас, и я боюсь, что Хозяин Дома не будет иметь ничего против этой идеи.

— А вы не хотите держать меня взаперти?

— В этом нет необходимости. Мне хочется верить, что ваша реакция была всего лишь проявлением характера. Это ведь так? — я смотрю вниз. — Почему бы вам не переодеться во что-нибудь более подходящее, чтобы мы могли пообедать?