Кейтлин поворачивает голову и трётся щекой о подушку.

— Кельвин, — выдыхает она.

Я не двигаюсь, но и не могу отвести от неё глаз. Она проводит языком по губам, увлажняя их, и впервые в своей грёбаной жизни я хочу ощутить этот рот своими губами. Попробовать, испытать его глубину и почувствовать, какова на вкус женщина, подобных которой я не встречал в своей жизни.

— Кельвин, — повторяет она.

— Хмм?

Её ресницы дрожат, она открывает глаза, оборачиваясь на меня с удивлением во взгляде. Её руки дёргаются вперёд, и она краснеет, понимая, что больше не связана.

— Ты ещё здесь?

— Давай сходим в душ, — произношу я, когда наконец-то встаю с неё.

Она вздыхает и садится, крепко прижимая простыни к груди. Её щёки наливаются густым розовым румянцем, а взгляд избегает меня.

— А…

— Что?

Она смотрит на простыни.

— Ты кончил, — произносит она, — в меня…

— А ты предлагаешь развести ещё больший беспорядок на моих простынях?

— Нет, — шипит она, но выражение её лица смягчается, когда она ищет ответ в моих глазах.

Я не знаю почему, но это бьёт меня в самое сердце.

— Я бесплоден, — отвечаю я.

Она моргает и мягко выдыхает.

— Оу…

— Так что, душ?

— Я могу справиться сама, — говорит она.

Меня пронзает укол злости, но я глубоко и ровно вдыхаю.

— Позволь мне помочь тебе. Я действительно хочу помочь.

— Мне не нужна твоя помощь, — не колеблясь ни секунды, отвечает она. — У меня наверняка ни в чём нет права голоса, поэтому говорю для справки: твоя помощь мне не нужна.

Я приподнимаю бровь. Становится ясно, что ни один из уроков повиновения, полученных ею на прошлой неделе, до неё не дошёл, и я не могу сдержаться, чтобы не покачать головой. Чувство моей вины всё ещё свежо, но меня зверски заебало её поведение, даже несмотря на то, что её неповиновение превращает мой член в камень.

— Ты не против? — спрашивает она. — Мне правда очень надо в душ.

— Хорошо. Задумайся сегодня об улучшении своего поведения, — предупреждаю я и покидаю комнату, чтобы самому привести себя в порядок.


ГЛАВА 21.

Кейтлин.

«Задумайся сегодня об улучшении своего поведения».

Пока в душе течёт горячая вода, а пар оседает на дверь душевой кабинки, я рассматриваю себя в зеркале. Белёсые частички спермы покрывают мою грудь, несколько высохших капель видны на кончиках моих волос. Я касаюсь пальцами тёмно-фиолетовых отметин на своей шее. Изменилась ли я после того, как потеряла девственность?

Да. Я стала спокойней. Глаза прикрыты. Не знаю, хорошо это или плохо. После того, как мою девственность вырвали из моих рук, я думала, что проснусь на полу в луже своих слёз. Но вместо этого я спокойна. Не было ни поцелуев, ни слов убеждения, ни тепла от зажжённых свеч. Не было даже признания в любви. Наклоняю голову к плечу и касаюсь своего отражения в зеркале. Для Кельвина я не человек. Я предмет, собственность, и от этого мне становится невероятно спокойно.

Я встаю под потоки воды и представляю Героя, который врывается в окно и оттаскивает Кельвина от меня. Они дерутся, пока я кричу, дрожа как осиновый лист. Их тела борются на полу, движения кулаков быстры. Я бы хотела, чтобы Герой прижал Кельвина к полу и выбил из него всю дурь, но мой мозг отказывается это представлять. Кельвин очень сильный и властный. Это чувствуется в нём постоянно, каждую секунду, когда он рядом. Не уверена, сможет ли Герой победить его.

Я мысленно заканчиваю свою фантазию тем, что Герой оставляет кровавое тело Кельвина на полу. Он уносит меня навстречу солнцу, но я оборачиваюсь и смотрю на Кельвина, заставляя себя поверить, что его больше нет.

Разочарование от правды настолько сильно душит меня, что я бью кулаком кафельную стену. Я практически умоляла его прошлой ночью, умоляла этого ублюдка. А когда он ушёл, я лежала в кровати, изнывая от боли и желания, чтобы он вернулся и воплотил в реальность все свои угрозы о моём изнасиловании.

Даже сейчас мне интересно узнать, каков его поцелуй, и это сжигает меня изнутри. Будет ли он грубым и быстрым, как и всё, что он делал со мной до этого? Или я не разглядела в нём нежную и добрую часть, которая позволяет ему заботиться о ком-то?

Я громко смеюсь. Безжизненный звук рикошетит от стен моей ванной. Думала, что он и в самом деле может быть нежным и добрым, но это было до того, как я узнала правду о нём. До того, как я встретилась с чудовищем, живущим в этом поместье.

Я вытираюсь полотенцем и переодеваюсь к завтраку. Когда я спускаюсь вниз, Норман тихо накрывает на стол, даже не поднимая на меня глаз. Мне интересно, как много он знает, как много он… Видел. Отвращение к Кельвину и к самой себе поглощает меня, когда я вспоминаю о камерах в моей комнате.

После того, как завтрак окончен, Норман приходит забрать тарелки, и я обхватываю рукой его запястье. Он замирает, фокусируя взгляд на скатерти.

— Я в порядке, Норман, — произношу я.

Он не смотрит на меня, но кивает. Я не в порядке, но по какой-то причине мне нужно, чтобы он поверил в обратное. Норман напрягается, когда в доме раздаётся громкий телефонный звонок. Это случается каждый день в разное время, но, как и всегда, не сказав ни слова, он спешит к двери одной из запертых комнат.

Вернувшись к себе, я располагаюсь на лежащих на подоконнике подушках и смотрю в окно, которое теперь закрыто. Роза стучится в мою комнату. Я неподвижно ожидаю окончания уборки и окликаю её в тот момент, когда она уже собирается уйти.

— Вы можете заменить простыни? — она хмурится и пожимает плечами. Я встаю и иду к кровати, беря простыни двумя пальцами. Раздражённая тем, что вынуждена повторять, я всё же говорю. — Простыни?! Вы можете их заменить?

Понимание появляется на её лице, и она кивает мне с горящими глазами. Но после того, как она поняла, её взгляд мрачнеет. Она смотрит на кровать, а потом снова на меня, прикладывая руку к сердцу. Я не могу смотреть на неё, поэтому отворачиваюсь.

В момент, когда она стягивает простыни с кровати, я покидаю комнату, ища освобождения и утешения. Пытаясь найти пути побега. Есть только одно место, где я могу быть собой. Я беру книгу с полки в библиотеке, даже не глядя, кто автор, и сажусь в кресло.

«Жёсткий секс».

«Заставь себя кончить».

«Танцуй».

Я швыряю книгу в стену. Разве он не мог оставить мне хоть толику надежды? Он предвидит мои попытки побега, словно мстительный змей-искуситель, заползая в мои мысли и оставляя отпечаток в моей душе. Разве я не могу запретить ему брать моё тело? Пользоваться моим разумом и сердцем? Как я могу просто сдаться? Это всё, что осталось под моим контролем. Единственное, что я ещё могу защитить. Если я впущу его в свою душу, позволю ему украсть её, то никогда не покину это место. А это всё, чего я хочу. Ценой жизни и смерти я буду бороться за то, что осталось, и не позволю ему больше ничего у меня отнять.

***

Слова о Герое вырывают меня из транса. Несколько часов назад я бросила бесполезные попытки прочитать книгу и пересела из кресла на диван, чтобы посмотреть телевизор. Думала, что по программе сейчас должен быть сериал, но попала на новостную программу. Последним достижением Героя стало спасение целой семьи из горящего дома. Он вынес из огня и дыма ребёнка на плече, а пожарные уже забрали из его рук женщину, которая едва могла стоять на ногах самостоятельно. Даже под защитным костюмом видна его собранность и гордость, и он даже не задыхался от усталости после того, что сделал. Пока идёт видео, я думаю о своих родителях. Они умерли в нашей квартире, не сумев выбраться из пожара, причиной которому стало короткое замыкание. Но это удалось сделать мне.

Я должна была остаться с ними. Где тогда был Герой? И почему он сейчас не приходит за мной? Смотрю на его изображение на экране, и мне становится интересно, как он вообще может узнать, что я здесь и что он мне нужен. Несмотря на то, что глаза начинают слезиться от сдерживаемых рыданий, я чувствую в нём что-то знакомое. Сильное и крепкое, но не огромное тело. Этого не скроет даже его защитный костюм из серой резины. Я наклоняюсь к телевизору и вытираю влагу с глаз. Ничто не может растрогать этого мужчину. Никто не сможет даже пальцем его задеть. После хаоса из огня и дыма его густые, волнистые, бронзовые волосы остаются в идеальном порядке. Почти как…

Видео прерывается, и на экране снова появляется ведущий. Я вздыхаю, растворяясь в мягкости дивана. Вряд ли я найду сегодня то, что сможет меня отвлечь. Кельвин не только получил власть над моим телом, помимо этого он занял все мои мысли. На каждом шагу в этом поместье я ощущаю его присутствие. Даже в книгах или в телевизоре.

Ежедневная рутина моей жизни давала мне возможность не думать о моих родителях так часто, но здесь… Здесь нет жизни. Здесь есть лишь время и одиночество, и, если мне повезёт, я смогу сбежать отсюда хотя бы мысленно. Я сильнее вдавливаюсь в мягкую спинку дивана и позволяю себе погрузиться в воспоминания о своей настоящей семье. Интересно, как скоро я встречусь с ними на том свете?


ГЛАВА 22.

Кельвин.

Я попросил Нормана пригласить Кейтлин к ужину, и она, по его словам, согласилась. Мне нравится, что она медленно, но всё же учится слушаться меня.

Сегодня я нужен городу, поэтому был немного занят, но теперь сижу за обеденным столом и непринуждённо жду ту, что составит мне компанию. Туман в моей голове начинает рассеиваться, и мои мысли возвращаются к сексу, с которого началось сегодняшнее утро.

В моей голове появляется мысль. И чем больше я игнорирую её, тем быстрее она поглощает меня. С моими мыслями такое случается часто. Выживают лишь самые важные и самые настойчивые, именно они распространяются всё дальше и дальше, охватывая и пробуждая самые отдалённые уголки моего разума.