Лиза Клейпас - Герой снов

– Мне жаль несчастного вора. Что с ним будет, когда папа его найдет? - покачала головой Эмма. - Что было украдено?

– Драгоценности, наличные деньги и ящичек с пистолетами. - Тася нахмурилась, пожав плечами. - Легкость, с которой это было проделано, указывает на то, что вор был знаком с планировкой дома и местонахождением ценностей.

– Значит, вполне вероятно, что мы знакомы с тем, кто совершил кражу?

Тася кивнула и поцеловала Закари в макушку, крепче прижав к себе. Она словно стремилась защитить его от возможной угрозы.

– Наши слуги все давно с нами, мы им полностью доверяем. Так что, вероятнее всего, виновник был когда-нибудь нашим гостем. Возможно, мы принимали его или угощали ужином.

Эмма слегка передернулась:

– Мне это совсем не нравится.

Тася еще раз пожала плечами, практичная, как всегда:

– Жизнь полна неожиданностей. И слава Богу.

***

Когда Эмма с Джейком вернулись в поместье Ангеловских, Николай как раз провожал небольшую группу управляющих, счетоводов и стряпчих, которые представляли ему полугодовые отчеты по всем его разнообразным владениям. Последний из них распрощался, и Николай, посадив сына к себе на колени, стал расспрашивать, как тот провел день. Терпеливо выслушал он возбужденный рассказ Джейка о его новообретенных кузенах, бабушке и дедушке.

– Значит, тебе понравились Стоукхерсты? - тихо осведомился он.

– О да! - восторженно уверил его Джейк. - Я никогда до сих пор не встречал таких, как они.

– В этом я не сомневаюсь, - сухо отозвался Николай, искоса глянув на Эмму. Он невесело улыбнулся ей и вновь повернулся к сыну. - Почему бы тебе не пойти в детскую, Джейк? Возможно, там тебя поджидает новая игрушка.

Джейк вприпрыжку помчался наверх, исчезнув из виду с такой быстротой, что Николай и Эмма не смогли сдержать улыбки.

Николай встал и вопросительно выгнул золотистую бровь:

– Ну и как все прошло?

Эмма порывисто подошла к нему и обняла его за талию.

– Тася была, как всегда, добра и мила, а мы с папой уладили наконец все наши разногласия. Перед моим отъездом он даже признал, что, возможно, ты не такой уж плохой муж, раз я так хорошо выгляжу. По-моему, папе хотелось помириться, Ник. Не удивлюсь, если он соберется как-нибудь на днях поговорить с тобой. Мне думается, он готов принять тебя как зятя.

Николай саркастически усмехнулся:

– Почему при этой мысли у меня бегут мурашки по коже?

Эмма легонько прикусила ему мочку уха.

– Если папа решит наладить с тобой отношения, я надеюсь, что ты будешь с ним очень любезен и обаятелен. Ради меня.

Николай снял с нее шляпку и погладил по волосам.

– Мне не нравится, когда ты так туго заплетаешь и закалываешь волосы.

– Я стараюсь выглядеть респектабельной.

– Тебе не назначено судьбой быть респектабельной. Твой удел быть вольной и естественной, как твои звери. Нет-нет, больше меня не кусай. У меня для тебя есть подарок.

– Что за подарок? Где он?

– Тебе придется его поискать, - улыбнулся он, когда она стала обшаривать его карманы. - Не так бурно, Рыжик, ты можешь повредить нечто ценное.

С победным криком Эмма обнаружила и вытащила у него из кармана тяжелый бархатный мешочек. Распустив завязки, она вытрясла из него на ладонь содержимое и тихо ахнула. Это был перстень - сапфир, оправленный в золото. Великолепный сверкающий камень величиной с яйцо малиновки. Его сияющие глубины играли всеми оттенками синего и голубого. Эмма перевела потрясенный взор на мужа.

– Примерь его, - сказал он.

Словно со стороны она смотрела, как он надел огромный сапфир ей на палец. Кольцо подошло идеально, сгусток синего огня словно парил над ее кистью.

– Почему ты его купил мне? - с недоверчивым восхищением спросила она.

– Потому что он подходит под цвет твоих глаз.

– Он невероятно красив, но… - Она погладила его, обводя пальцем выпуклые твердые мышцы. - Зачем ты мне его купил?

– Мне доставляет удовольствие видеть на тебе красивые вещи. Почти такое же, как видеть тебя вообще безо всего. - Он шептал ей нежные слова, легонько ласкал и поглаживал, расстегивая при этом ворот ее платья. Губы его льнули к обнажившейся шее, язык щекотал ямку между ключицами, в которой бурно бился пульс.

Эмма глубоко вздохнула и закрыла глаза.

– Ник, не надо.

– Пойдем наверх.

– Не перед ужином! - воскликнула она, краснея.

– Я хочу видеть тебя совсем обнаженной, чтобы на тебе не было ничего, кроме этого перстня.

– Ты невозможен, - проговорила она, позволяя ему увести себя из комнаты.

***

За неделю до Рождества Эмма была страшно занята, украшая дом колокольчиками, ярдами алых лент, ветками падуба и омелы. Сестры Сударевы и двое лакеев, взобравшись на лестницы, наряжали огромную ель, установленную посреди главного холла. Работая, они развлекали себя и Эмму русскими рождественскими песнопениями.

– Если бы только этот дом не был таким громадным, - жаловалась Эмма, привязывая пучки падуба к перилам. - Тут требуется втрое больше украшений, чтобы добиться праздничного эффекта.

– Да, но как же изумительно все выглядит! - воскликнула Марфа, прикрепляя к еловой ветке пряничного человечка.

Они напекли немереное количество имбирных пряников самых разнообразных форм и размеров, и теперь у них уже возникли проблемы с воришками, тайком подкрадывавшимися, чтобы отведать пряного лакомства. Постоянную угрозу представлял Самсон, то и дело порывавшийся проглотить имбирных человечков, свисающих с нижних веток рождественской елки. Он валялся под пахучими еловыми лапами, время от времени пытаясь содрать с себя повязанный на шею красный бант.

Дворецкий приблизился к Эмме с растерянным выражением на обычно невозмутимом ястребином лице.

– Ваша светлость, - пробормотал он, - я только что обнаружил на ступенях перед дверью вот этот пакет.

Бросив украшать перила, Эмма спустилась вниз и приняла из рук дворецкого маленькую картонную белую коробочку, перевязанную красным бантом. Прикрепленная к нему карточка гласила просто: "Эмме".

Улыбка промелькнула на ее лице:

– Интересно, кто бы это мог так странно послать подарок?!

Она развязала ленту и открыла холодную, слегка отсыревшую коробочку. В ней лежали бархатный лоскуток, свежая алая роза и маленькая карточка с инициалом "А". Улыбка сползла с ее лица, лоб наморщился. Кто мог послать ей такой странный подарок и таким таинственным образом? Неужели Адам Милбэнк? Как-то раз давно он подарил ей точно такую же алую розу. Она коснулась бархатистых лепестков и тут же отдернула палец, уколовшись о шип.

– Ох! - Она сунула палец в рот и ощутила на языке соленый вкус крови.

Черные брови Станислава сурово сдвинулись.

– Ваша светлость, позвольте мне… - Он взял у нее ящичек и, развернув бархатный лоскуток, уронил ей на ладонь то, что в нем было.

Она удивленно ахнула при виде тяжелых жемчужных серег с золотыми дужками, холодивших ей руки. Сестры Суда-ревы приблизились полюбопытствовать и ахнули от восхищения:

– Какая красота!

Эмма почувствовала внутри неприятный холодок. Где-то она читала, что жемчуг - к слезам. Ящичек с алой розой и жемчугом - кровь и слезы. Она уронила серьги в ящичек.

– Хорошо еще, что здесь нет Николая, - пробормотала она. - Думаю, ему не понравится, что я получаю подарки от других мужчин.

– Нет, ваша светлость, не понравится, - подтвердил Станислав.

Кинув на подарок неприязненный взгляд, Эмма распорядилась:

– Пожалуйста, верните это лорду Милбэнку. Подозреваю, что это он послал мне. - Она помедлила и обвела глазами слуг. - Не стоит упоминать об этом князю Николаю. Он рассердится или станет ревновать, а я предпочитаю, чтобы наш рождественский праздник прошел без тревог и огорчений.

Все согласились с ней и занялись делами, стараясь воскресить царившее прежде веселое, праздничное настроение.

Эмма была встревожена нежданным подарком, но решила временно выбросить его из головы. Что хотел Адам этим сказать? Дал ей понять, что до сих пор к ней неравнодушен? Что хочет он от нее? Может быть, завести с ней роман? Как глупы бывают некоторые мужчины, желая лишь того, что не могут иметь. А может, этот дар должен означать его прочувствованное прощание? Впрочем, это было не важно. Она собиралась сосредоточиться на будущем, а не на прошлом. У нее наладилась хорошая жизнь с Николаем, которая обещает стать только лучше. Ничто не должно помешать их будущему. Она об этом позаботится.

Утром Станислав вошел к Эмме, когда она пила чай в своей маленькой гостиной.

– Ваша светлость, - обратился к ней дворецкий и замолчал как бы в нерешительности. Черные брови его были насуплены, губы поджаты.

– В чем дело, Стэнли? У вас чрезвычайно странное выражение лица.

Дворецкий проигнорировал шутливое прозвище.

– Ваша светлость, - продолжал он, - я только что обнаружил на парадном крыльце вот это. - И он протянул ей зажатый в руке предмет.

Эмма отставила чашку и во все глаза уставилась на него. Это была та же самая кроваво-красная роза, что прислали ей вчера.

– Разве вы не отослали ее обратно?

– Отослал, ваша светлость, вместе с жемчугом. По-видимому, на этот раз был оставлен только цветок.

Она покачала головой, разглядывая чуть увядшие лепестки.

– Кто бы ни был даритель, он проявляет поразительную настойчивость.

– Будем сообщать об этом князю?

Эмма на миг задумалась. Она была уверена, что роза прислана Адамом. Видимо, для того, чтобы вызвать трения между ней и мужем. Милбэнк был бы рад взбесить Николая и перессорить его с Эммой.

– Нет, - коротко сказала она, - это глупая история. Пожалуйста, выкиньте розу, и забудем об этом.

***

Наступил сочельник. Запах хвои волнами струился от елочки, установленной в углу маленькой семейной гостиной, отделанной золотистыми дубовыми панелями и украшенной гобеленами. Занавеси из бархата винного цвета на окнах были слегка отдернуты, и сквозь них в комнату проникал пронизанный звездным светом сумрак вечера. В камине трещал огонь, рассыпая веселые искры и оживляя желтоватыми бликами уютную полутьму.