Николай продолжал стоять в круге света, волосы искрились золотом, кончики губ подергивались в улыбке. Несмотря на всю свою досаду, Эмма не могла не отметить, как необыкновенно… непристойно был он хорош собой.

– Ладно, кузиночка, наслаждайся объятиями своего… дружка.

– И буду!

Эмма не тронулась с места, пока не убедилась, что он ушел. Лишь тогда она вернулась к скамье и села, вытянув длинные ноги. Николай оставил ее взволнованной и… странно разочарованной.

"Когда- нибудь я тебя поцелую…"

Несомненно, он просто насмехался над ней. Вряд ли кто-либо из мужчин потеряет из-за нее голову. Эмма вспомнила все детские праздники и вечера, на которых прыщавые мальчишки насмешничали над ней из-за того, что она была ростом выше присутствующих; первый выезд в свет, когда все холостяки игнорировали ее, обращая внимание на хорошеньких миниатюрных куколок. В семнадцать лет она прочно заняла место у стены бальной залы, несмотря на богатство своей семьи и, следовательно, большое приданое.

Однако теперь наконец-то у нее появился поклонник, который хотел на ней жениться…

Она была влюблена в лорда Адама Милбэнка, который уже несколько месяцев с самого начала сезона тайно ухаживал за ней. При мысли о нем сердце Эммы тревожно забилось. Адам уже должен быть здесь. Что могло задержать его?…

Парк Ангеловского был как бы разбит на лужайки, окаймленные и отделенные друг от друга живой изгородью, клумбами или деревьями. Николай, укрываясь за высокими ирландскими тисами, кружил около лужайки, где сидела Эмма. Найдя хорошую точку обзора, он замер и стал ждать появления таинственного поклонника девушки.

Считая, что она одна, Эмма поерзала на скамье, попыталась пригладить рыжие кудри и несколько раз поменяла положение ног, стараясь, чтобы они выглядели короче. Наконец, решив, что все усилия напрасны, она обреченно ссутулилась. Николай улыбнулся, забавляясь ее стараниями. Эмма встала, отряхнула юбки и выпрямилась, расправляя плечи. Она стояла в профиль к нему, и Николай залюбовался элегантностью ее стройного силуэта, округлостью груди… Она обошла несколько раз вокруг скамьи, отломила веточку жимолости от живой изгороди.

Мужской голос прозвучал резко, перекрывая мирные шорохи сада:

– Дорогая!

Эмма обернулась, уронила веточку. Ослепительная улыбка озарила ее лицо.

– Ты опоздал, - укоризненно пролепетала она, бросаясь в объятия мужчины. Она стала покрывать поцелуями его лицо.

– Я должен был ухитриться ускользнуть, не вызывая подозрений. - Молодой человек рассмеялся, пытаясь оправдаться. - Ты же знаешь, ничто на свете не остановит меня, когда я стремлюсь к тебе.

– Каждый раз, когда я вижу тебя в другом конце комнаты, мне хочется бегом устремиться к тебе.

– Скоро мы будем вместе.

– Но когда? - нетерпеливо спросила она.

– Очень скоро. А теперь постой спокойно, чтобы я мог тебя поцеловать.

Он обхватил руками кудрявую голову Эммы и прильнул к ее губам.


***

Напряженно сощурившись, Николай наблюдал за влюбленными. Мужчина стоял к нему спиной. Терпеливо, как охотник, Николай пошел вдоль живой изгороди. Слегка раздвинув ветки, он всматривался в слившуюся воедино парочку.

Мужчина чуть отпрянул, и свет упал на его лицо. Это был лорд Адам Милбэнк.

Николай облегченно выдохнул.

– Лучше быть не может, - прошептал он совершенно искренне.

Теперь он понял, почему Эмме так хотелось сохранить тайну: Милбэнк был обедневшим виконтом, охотником за приданым. Отец Эммы никогда не позволил бы единственной дочери выйти замуж за нищего пройдоху вроде Милбэнка. Несомненно, Стоукхерст запретил им видеться. Николай повернулся и направился обратно в бальную залу, только что не мурлыча от удовольствия. Он был удовлетворен ситуацией: ничто не помешает ему завладеть Эммой.


***

Эмма обвила руками шею Адама Милбэнка. Она упоенно вдыхала знакомый запах, сжимала в ладонях ткань сюртука, наслаждалась его близостью. Высокий двадцатичетырехлетний красавец, он был по-мальчишески обаятелен.

– С каждым днем я люблю тебя все больше и больше, - сказала она, устремив взор в его бархатно-карие глаза. - Я думаю о тебе, не переставая.

Адам нежно погладил ее по щеке:

– Ты околдовала меня, Эмма Стоукхерст.

Он прильнул к ее рту долгим поцелуем. Губы у него были теплыми, горячие ладони скользили по ее узкой спине. Когда наконец он поднял голову, оба не сразу отдышались.

– Нам надо поскорее вернуться в залу, - сказал он. - Разумеется, поврозь. Нельзя, чтобы нас заподозрили. И не хмурь брови, ты же знаешь, что это необходимо.

– Кажется, мы целую вечность только так и делаем. Десять минут здесь, десять минут там… Этого так мало. Теперь, когда мы оба поняли свои чувства, нам надо вместе предстать перед отцом. И если он не даст своего благословения, не согласится на наш брак, мы убежим и поженимся!

– Тише, дорогая, - успокаивал ее Адам. Лицо его омрачилось внезапной тревогой. - Не хочу слышать из твоих уст слово "побег". Я знаю, как важна для тебя твоя семья, и не стану причиной разлада между тобой и твоим отцом.

– Но папа никогда не согласится…

– Со временем он поймет и смирится. - Адам нежно поцеловал ее в нахмуренный лоб. - Я могу быть очень терпеливым, Эм.

– А я не могу! - Она досадливо засмеялась. - Возможно, терпение относится к твоим достоинствам, но никак не к моим.

– Попробуй поговорить со своей мачехой, - предложил Адам. - Если ты заручишься ее поддержкой, она сумеет смягчить сердце твоего отца.

– Возможно, - задумчиво откликнулась Эмма. Ее мачеха Тася всегда была ей вроде старшей сестры, сочувствуя всем ее проблемам. - Полагаю, если кто и сможет изменить решение отца, так только Тася. Но если у нее не получится…

– Должно получиться, Эм. Ты же понимаешь, как важно нам добиться его согласия. Без него мы никогда не сможем пожениться.

Она удивленно отпрянула:

– Никогда? Но почему?

– Нам не на что будет жить.

– Но деньги не так важны, как возможность быть вместе.

– Очень достойные чувства, любимая, но ты выросла в окружении лучшего, что может дать жизнь. Ты представления не имеешь, как обходиться без этого. Не забудь также, что без денег ты не сможешь сохранить свой зверинец, и тебе придется продать животных в зоопарки и частным лицам.

– Нет! - в ужасе воскликнула Эмма, содрогнувшись от одной этой мысли. - С ними станут плохо обращаться. Я не могу этого допустить! - Уже много лет она содержала в фамильном поместье зверинец, куда собирала брошенных и раненых животных. Она приютила там лошадей, медведей, волков, собак, обезьян и даже азиатского тигра. - Они зависят от меня… Лишь немногие из них смогут выжить без особой заботы.

– Значит, ты понимаешь, почему нам необходимо согласие твоей семьи?

– Да, - неохотно кивнула Эмма.

Она мечтала, что сумеет вызвать Адама на открытое противостояние ее отцу. Если бы только Адам решительно встал перед ним и потребовал согласия на брак с ней! Но этого не произойдет никогда. Бедный Адам ненавидел споры и, кроме того, как и все, робел перед лордом Стоукхерстом.

Это было понятно. Ее отец легко мог запугать кого угодно. В его глазах никто не был достоин его дочери. Несколько месяцев назад он напрочь отверг Адама, запретив ему ухаживать за Эммой. Адам был слишком напуган, чтобы спорить. Он признал поражение и удалился, так что теперь ситуация была просто немыслимой.

Эмма вздернула подбородок.

– Я поговорю с мачехой, - пообещала она. - Я как-нибудь заставлю ее понять, что мы с тобой - одно целое. Тогда она убедит папу разрешить наш брак.

– Вот и чудесно, умница ты моя. - Адам улыбнулся и поцеловал Эмму. - Возвращайся на бал первой, Эм. А я выжду здесь несколько минут.

Она поколебалась и нерешительно спросила:

– Адам, ты меня любишь?

Он притянул ее к себе, прижал к груди так, что она чуть не задохнулась.

– Я тебя обожаю. Ты для меня самая драгоценная на свете. Не бойся, нас ничто не разлучит.


***

Свою мачеху Эмма нашла около круглой бальной залы, в примыкающем к ней роскошном гроте, украшенном золоченой резьбой и зеркалами. Тася выглядела как юная девушка, а вовсе не почтенная двадцатипятилетняя матрона. В ее внешности, в манере держаться был тот же налет загадочности, который делал ее двоюродного брата Ангеловского таким пленительным. Оба были чистокровными русскими, которых обстоятельства вынудили обрести дом в Англии.

Эмма направилась к мачехе и отозвала ее в сторонку.

– Belle-mere «Мачеха (фр.).», - настойчиво сказала она, - мне надо с тобой поговорить по очень важному поводу.

Тася смотрела на нее без удивления. Мало что укрывалось от ее зоркого ока, временами казалось, что она обладает способностью читать мысли.

– Это имеет отношение к лорду Милбэнку, не так ли?

– Кто тебе рассказал?

– Никто. Это очевидно уже несколько месяцев, Эмма. Стоит тебе куда-то отлучиться во время бала или вечера, как то же происходит с лордом Милбэнком. Вы тайно встречаетесь. - Тася укоризненно покачала головой. - Ты ведь знаешь, как не одобряю я все, что делается за спиной твоего отца.

– Но я вынуждена так поступать, - виновато попыталась оправдаться Эмма. - Все получилось из-за того, что папа несправедливо запретил Адаму ухаживать за мной.

– Отец не хочет, чтобы кто-либо, особенно какой-нибудь охотник за приданым, воспользовался твоей неопытностью.

– Адам вовсе не охотник за приданым!

– Однако у всех создалось именно такое впечатление. Эта ужасная прошлогодняя история с леди Клариссой Эндерли…

– Он мне все объяснил, - возразила Эмма, морщась при напоминании о том, что случилось незадолго до их романа. Адама поймали, когда он пытался обвенчаться с наивной и юной богатой невестой. Возмущенное семейство Эндерли пригрозило избить Адама до полусмерти, и дочку быстро выдали за старого барона с большим состоянием. - Это была ошибка. Недоразумение…