Безысходное горе слышалось в этом признании умирающего. Джен испуганно и недоумевающе смотрела на отца. Опять эта проклятая тоска по родине! Она довела до могилы ее мать, а теперь и отец, этот разумный, энергичный, гордый человек, не может от нее избавиться. Он столько лет скрывал свои страдания и только в последний, смертный час открыл ей душу. Джен не понимала этой любви к далекой родине, но чувствовала, что именно она связывала ее родителей, делала их, несмотря на полное несходство характеров, близкими друг другу.

Молодая девушка не отрывала взора от лица больного. Он лежал спокойно, закрыв глаза и крепко сжав губы. Джен знала, что сейчас его нельзя тревожить. Тихими шагами она подошла к окну и опустила шторы. В комнате больного снова воцарились полумрак и тишина.

ГЛАВА II

– Что за великолепное начало – бесценный Рейн радушно приветствует вас! Нет, я ни за что не согласился бы находиться в этой стране больше тридцати шести часов! Проклятый туман! Берега не видно, пока не ступишь на него ногой. Весь день в Гамбурге шел ужасный дождь, – я думал, что снова начинается всемирный потоп. И в довершение всего здесь, на Рейне, с нами происходит такая неприятность! Не понимаю, мисс Джен, как вам удается сохранять свое олимпийское спокойствие!

Аткинс имел все основания для недовольства: положение, в котором оказались он и его спутники, было действительно не из завидных. Густой туман окутывал все вокруг серым непроницаемым покрывалом. Мелкий холодный дождь лил непрерывно, образуя лужи вокруг сломанной почтовой кареты, стоявшей посреди дороги. Выпряженные лошади мрачно свесили головы. Возле сломанного заднего колеса сидел пострадавший возница с головой, завязанной носовым платком; обеими руками он поддерживал раненую ногу. Возле него стояла Джен. В ответ на монолог Аткинса она только молча пожала плечами.

– Мы не можем дольше оставаться под этим дождем, – сердито продолжал Аткинс, – по крайней мере, для вас это невозможно. Насколько я могу судить, ушибы нашего кучера неопасны, а так как, по его словам, до ближайшего города Б. не более часа ходьбы, то я полагаю, что мы можем оставить его пока одного, а уже из города прислать кого-нибудь ему на помощь.

– Нет, нет, – решительно запротестовала Джен, – у него все еще продолжается кровотечение, и каждую минуту он может потерять сознание. Мы не должны оставлять его одного в таком беспомощном состоянии. Побудьте с ним, а я постараюсь как-нибудь добраться до ближайшего населенного пункта.

– Что вы, мисс Джен! Мыслимо ли такое! Вы забываете, что здесь вам не Америка. Вы можете упасть в эту заколдованную реку; из-за тумана мы не можем разглядеть воду, но она где-то совсем близко, судя по плеску волн. Нет, я не отпущу вас!

– Я ничего не боюсь, – решительно заявила Джен, – а если пойду по большой дороге, то не заблужусь. Да у нас и нет другого выхода – нужно же что-то делать!

– Нет, мисс Джен, это невозможно. Хоть бы одно живое существо встретилось нам по дороге! Да вот там кто-то идет! Послушайте, сударь, пожалуйста, остановитесь на минутку! – крикнул Аткинс.

Незнакомец услышал последнюю фразу Аткинса. Хотя она была произнесена по-немецки, в ней ясно слышался английский акцент.

– Что случилось? – спросил незнакомец на чистейшем английском языке.

– Слава Богу, это джентльмен, он говорит по-английски! – с облегчением воскликнул Аткинс и быстро направился к незнакомцу, фигура которого слабо виднелась в тумане. – С нами произошло несчастье, – сказал он, подойдя поближе. – Наш экипаж опрокинулся и сломался, кучер ранен, а моя спутница и я совершенно незнакомы с этой местностью. Позвольте узнать, не направляетесь ли вы в Б.?

– Да, именно туда!

– В таком случае не сможете ли вы прислать сюда первого попавшегося извозчика? И потом еще одна просьба: не согласитесь ли вы проводить до Б. молодую леди, мою спутницу?

В ответ на первую просьбу незнакомец вежливо поклонился, выражая свое согласие; вторая же привела его, видимо, в смущение. Он слегка попятился и испуганно спросил:

– Вы хотите, чтобы я проводил эту молодую леди?

– Да, сначала до города, а потом до того дома, который она вам укажет. Мисс Джен, пожалуйста, примите услуги этого джентльмена. Вы не можете дольше оставаться под дождем.

Молодая девушка безучастно слушала их переговоры. Теперь она взглянула на приблизившегося незнакомца и увидела тонкое бледное лицо с большими мечтательными голубыми глазами, в которых было безграничное смущение.

– Я вам чрезвычайно обязан, – проговорил Аткинс, не дожидаясь ответа на свою вторую просьбу, – только, пожалуйста, изберите кратчайший путь – и ради удобства вашей спутницы, и ради меня самого. Я тоже жажду отсюда выбраться и попасть под какой-нибудь кров. До свидания, мисс Джен, не беспокойтесь – я не оставлю раненого. Надеюсь скоро увидеться с вами не под дождем, а в более удобном месте.

Аткинс распоряжался так быстро и таким диктаторским тоном, что не было возможности ему противиться. Незнакомец послушно поклонился Джен, молча приглашая ее следовать за собой, и вскоре оба они скрылись с глаз Аткинса. Молодой человек настолько смутился, что не в состоянии был произнести ни слова. Возможно, его поразила чисто американская смелость, с которой молодую девушку доверили первому встречному, а может быть, пугала мысль, что он не сумеет выказать себя истинным рыцарем по отношению к этой девушке.

Джен объяснила себе молчание незнакомца по-своему. Она привыкла всегда находиться в центре внимания, тем более, что в Америке мужчины обычно бывают предупредительны даже с совершенно незнакомыми дамами, а этот молодой человек с лицом джентльмена, по-видимому, не считал для себя великой честью ее сопровождать. Он даже не нашел нужным обратиться к ней с вежливым приветствием. Джен бросила на своего спутника гневный взгляд, крепко сжала губы и дала себе слово за всю дорогу не проронить ни слова.

Минут десять они шли в полном молчании. Неожиданно незнакомец остановился и заговорил звучным приятным голосом:

– По прямой дороге нам придется сделать большой крюк. Можно повести вас той кратчайшей тропинкой, по которой я обычно хожу?

– Предоставляю решение этого вопроса вам! – холодно ответила Джен и последовала за незнакомцем, свернувшим с шоссе налево.

Кратчайший путь, о котором он говорил, оказался не слишком удобным, особенно для женщины. На каждом шагу им попадались заболоченные места, кочки и колючие кусты. Через каких-то несколько минут элегантный дорожный костюм молодой девушки пришел в самое жалкое состояние. Легкая накидка и тонкие открытые туфельки промокли насквозь. Незнакомец, закутанный в толстый плед, напротив, нисколько не страдал от непрерывного дождя. Стараясь выполнить просьбу Аткинса, он быстро шел вперед, и Джен с трудом за ним поспевала. Любая другая женщина на ее месте сразу бы заявила, что не может идти так скоро, но Джен не любила выказывать слабость и, к тому же, сама хотела поскорее добраться до города. Она храбро ступала по высокой мокрой траве и ежеминутно рвала свою одежду и длинную траурную вуаль, цеплявшуюся за сучья кустарника. Однако лицо ее все больше мрачнело; в конце концов молодая девушка почувствовала, что не в состоянии идти дальше, и остановилась.

– Прошу вас подождать, – задыхающимся голосом проговорила она, – мне нужно немного отдохнуть.

Эти слова заставили незнакомца вспомнить о своей неосмотрительности. Он с испугом взглянул на молодую девушку, которая в полном изнеможении прислонилась к большому кусту сирени, и смущенно пробормотал:

– Простите меня, мисс, я совсем не умею обращаться с дамами.

Джен сделала рукой жест, означавший, что она на собственном опыте убедилась в справедливости его слов. Молодой человек только теперь заметил, в каком состоянии была ее одежда.

– Господи, да вы совершенно промокли! – воскликнул он. И, взглянув на небо, добавил: – Мне кажется, дождь идет.

– Да, мне тоже это кажется! – с нескрываемой иронией отозвалась Джен.

Незнакомец, не заметив иронии, молча подошел к другому кусту сирени, росшему на пригорке. Дождь лил так долго, что даже здесь, на возвышенности, трава была покрыта водой. Недолго думая, молодой человек сбросил свой плед и, заботливо расстелив его на пригорке, предложил своей спутнице сесть и отдохнуть.

Джен не двинулась с места и удивленно смотрела на незнакомца. Его поступок поразил девушку. Полчаса он шел рядом с ней, видел, что она мокнет под дождем, и не предложил ей свой плед, который мог бы защитить ее от непогоды, а теперь, чтобы дать ей возможность отдохнуть две-три минуты, не задумываясь, бросил плед прямо в грязь. Она еще никогда в жизни не встречала такого непрактичного и странного человека.

Незнакомец с таким подчеркнутым старанием разглаживал плед, видимо, раскаиваясь в своей невнимательности, что Джен невольно снизошла к его просьбам и опустилась на устроенное для нее сиденье. Впервые она могла внимательнее разглядеть стоявшего рядом молодого человека. Разгоряченный быстрой ходьбой, он снял шляпу и откинул с высокого лба белокурые мокрые от дождя волосы. Черты его бледного, немного болезненного лица поражали своей одухотворенностью. Большие голубые глаза, повитые дымкой мечтательности, казалось, не интересовались земными предметами – взгляд их был устремлен ввысь.

Молодая девушка с непонятным для нее самой интересом всматривалась в это, такое необычное, лицо. Туман накрыл все вокруг серым покрывалом, придавая причудливые очертания деревьям и кустам. Тихо падали частые капли дождя, откуда-то доносился тихий плеск воды.

– Что там внизу? Река? – спросила Джен, тщательно пытаясь проникнуть взором сквозь туман.

– Да, Рейн. Мы на берегу Рейна.

Снова наступило молчание. Молодая девушка сорвала ветку сирени, несколько секунд ее рассматривала, потом рассеянно оборвала полураспустившиеся почки и бросила ветку на землю. Незнакомец наклонился и поднял ее. Джен удивленно посмотрела на своего спутника.