– В самом деле? Не припоминаю. – Нужно было защитить Джейси любой ценой. – Джейси говорила, что мне нельзя здесь оставаться, но я ее не послушала, – солгала Энни и добавила, желая убедиться, что Тео все понял: – Я уже не такая робкая, как прежде.

Весьма некстати Джейси издала слабый возглас, вместо того чтобы сидеть тихо как мышка. Взгляд Тео немедленно обратился к ней.

– Ты знаешь условия нашего соглашения, Джейси.

Джейси испуганно прижала ребенка к груди.

– Я старалась, чтобы Ливия не попадалась тебе на глаза, но…

– Так дело не пойдет, – сухо оборвал ее Тео. – Нам придется пересмотреть наш договор. – Он повернулся, чтобы уйти, как будто этим все было сказано.

«Пусть идет!» – пронзительно взвизгнула Пышка.

Но Энни не могла его отпустить. Она бросилась Тео наперерез.

– Да что это с тобой? Ты напоминаешь мне персонаж скверного фильма. Посмотри на нее! – Она указала пальцем на Джейси, надеясь, что Тео не заметил, как дрожит ее рука. – Ты и впрямь собираешься вышвырнуть на улицу безденежную вдову с ребенком? Неужели у тебя сердце из камня? Можешь не отвечать. Вопрос риторический.

Тео посмотрел на нее с отвращением, как на надоедливого комара.

– И каким боком это тебя касается?

Она всегда избегала конфликтов, зато Плутовка любила поспорить, и Энни прибегла к помощи своего второго «я».

– Во мне говорит простое человеческое сострадание. Останови меня, если слово «сострадание» тебе непонятно. – Синие глаза Тео потемнели. – Ливия больше не войдет в конюшню, потому что отныне ты станешь запирать дверь на засов. А твоя домработница везет на себе прорву дел, хотя у нее сломана нога. Тебе исправно подают еду, верно? Посмотри на кухню. Нигде ни соринки. – Это было явным преувеличением, и Энни поспешила подкорректировать себя, надавив на болевую точку Тео. – Если ты уволишь Джейси, Синтия наймет кого-то другого. Только подумай, еще одна посторонняя женщина нарушит твое уединение. Будет слоняться по Харп-Хаусу и всюду совать свой нос. Станет следить за тобой. Мешать твоей работе. А может, даже попытается разговаривать с тобой. Ты этого хочешь?

Энни шумно перевела дыхание, понимая, что победила. Она угадала это по выражению прищуренных глаз Тео, по тому, как опустились уголки его рта, слишком красивого для такого отъявленного мерзавца.

Он посмотрел на Джейси, которая все еще сидела на полу, прижимая к себе Ливию.

– Я выйду на пару часов, – произнес он резко, почти грубо. – Приведи в порядок башню, пока меня не будет. Все, кроме третьего этажа.

Он круто повернулся и вышел за дверь так же стремительно, как и появился.

Ливия молчала, держа палец во рту. Джейси расцеловала ее в обе щечки, прежде чем поставить на ножки, затем поднялась с пола, опираясь на костыли.

– Не могу поверить, что ты разговаривала с ним в таком тоне.

Энни и самой не верилось.


В башню вели два входа: один со двора, а другой, внутренний, – со второго этажа дома. Джейси не могла одолеть лестницу, это означало, что уборкой придется заняться Энни.

Башня стояла на возвышении, ее первый этаж приходился вровень со вторым этажом Харп-Хауса. Дверь в конце верхнего коридора дома, где располагались спальни, вела в главный холл башни. Казалось, с тех времен, когда здесь жила бабушка близнецов, ничто не изменилось. Вдоль бежевых стен и по углам стояла все та же пухлая мягкая мебель, местами потертая и выцветшая от солнца, лучи которого вливались в высокие окна с видом на океан.

Большую часть тусклого паркетного пола покрывал потрепанный персидский ковер. На стене, по обеим сторонам бежевого дивана с большими круглыми подлокотниками, висели любительские пейзажи, написанные маслом. Крупные напольные канделябры из темного дерева выстроились в ряд возле часов с маятником, стрелки которых застыли на одиннадцати и четырех. Толстые белые свечи с незажженными фитилями покрылись пылью в своих гнездах. Этой части дома не коснулись перемены, превратившие Харп-Хаус в подобие усадьбы позапрошлого столетия, но выглядела она так же уныло.

Энни прошла в небольшую кухню-нишу, в дальней стене которой располагалась дверца лифта. Вместо горы грязных тарелок с остатками еды она с удивлением обнаружила чистую посуду, сложенную в голубую пластмассовую сушилку. Достав из-под раковины спрей с чистящим средством, она нерешительно замерла. Джейси готовила для Тео только обеды. Что же ел в остальное время владыка преисподней? Поставив спрей на стол, Энни открыла дверцу ближайшего шкафа.

Ни ящериц, ни лягушачьих лапок. Печеных глазных яблок и ногтей, жаренных во фритюре, тоже не наблюдалось. Вместо них на полках стояли коробки с сухими завтраками – овсяные колечки и пшеничные хлопья. Ни сладостей, ни мелкой чепухи, которую приятно бывает погрызть. Впрочем, не было здесь и заспиртованных человеческих органов или конечностей.

Понимая, что другого случая осмотреть жилище дьявола может и не представиться, Энни заглянула в другие шкафы. Там не нашлось ничего интересного. Несколько консервных банок, целая упаковка газированной минеральной воды, большой пакет отменного кофе в зернах и бутылка дорогого шотландского виски. Взгляд Энни скользнул по фруктам в вазе на столе, и в голове ее тотчас зазвучал вкрадчивый голос злой королевы-мачехи: «Съешь яблочко, моя красавица…»

Поспешно отвернувшись, она направилась к холодильнику. Там обнаружилась бутылка с кроваво-красным томатным соком, кусок твердого сыра, пряные маслины и непочатые баночки с каким-то омерзительным на вид паштетом. Энни передернуло от отвращения. Неудивительно, что Тео нравится есть требуху.

Морозилка оказалась пуста, а в ящиках для овощей лежали морковь и редиска. Энни обвела глазами кухню. А где же суррогаты, где фастфуд? Где сухие тортильи и коробки с мороженым? Где гигантские запасы картофельных чипсов и штабеля банок с арахисовым маслом? Ничего соленого и хрустящего. Никаких шоколадок, конфет, леденцов. Это место хотя и не походило на кухню в Харп-Хаусе, наводило жуть ничуть не меньше.

Энни схватила чистящее средство и вдруг задумалась. Кажется, она где-то читала, что проводить уборку следует «сверху вниз».

«Никто не любит проныр, всюду сующих свой нос», – назидательным тоном заметила Пышка.

– Можно подумать, у тебя нет недостатков, – огрызнулась Энни.

«Тщеславие вовсе не изъян, – с достоинством возразила Пышка. – Это особое искусство».

Да, Энни одолевало любопытство, и она собиралась дать ему волю. Пользуясь отсутствием Тео, она решила осмотреть его берлогу и узнать, что он там прячет.

Энни поднялась на второй этаж, не обращая внимания на ноющие с непривычки икры. Она знала: довольно вытянуть шею, чтобы увидеть закрытую дверь, ведущую на мансарду, где Тео писал свой новый садистский роман. А может, и расчленял трупы своих жертв.

Дверь спальни оказалась открыта. Энни заглянула в комнату. Если не считать джинсов и спортивной куртки, брошенных поверх небрежно застланной кровати, все здесь выглядело точно так же, как при жизни матери Эллиотта. Грязно-белые стены, затканные розами занавески, низенькое малиновое кресло в паре с круглым мягким пуфиком и широкая двуспальная кровать под бежевым покрывалом. Тео не сделал ровно ничего, чтобы хоть немного обжить башню, превратить ее в собственный дом.

Энни вернулась в маленький холл и, помедлив всего мгновение, преодолела короткий лестничный марш из шести ступенек, ведущий на запретный третий этаж. Потом толкнула дверь.

Она шагнула в пятиугольную комнату с узкими стрельчатыми окнами и высоким потолком, которым служила здесь сама крыша. В отличие от остальных комнат, где царило запустение, мансарда казалась обжитой, это чувствовалось во всем. На угловом столе высилась гора бумаг, валялись пустые коробочки из-под компакт-дисков, пара блокнотов и наушники, рядом стоял компьютер. Противоположную стену занимал черный металлический стеллаж со всевозможной электроникой, включая музыкальный центр и небольшой телевизор с плоским экраном. На полу под окнами лежали стопки книг, а на столике рядом с удобным мягким креслом Энни заметила лэптоп.

Внезапно дверь со скрипом отворилась.

Энни крутанулась на месте, не сдержав испуганного возгласа.

В комнату вошел Тео с черным вязаным шарфом в руках.

«Однажды он уже пытался тебя убить, – злорадно прошипел Лео. – И может попробовать снова».

Энни судорожно сглотнула, отведя взгляд от маленького белого шрама у края брови Тео. Эту отметину ему оставила она.

Харп направился к ней. Шарф в его руках все больше напоминал удавку… или кляп… а может, тряпку, пропитанную хлороформом. Как долго придется ему прижимать эту мерзость к ее лицу, прежде чем она потеряет сознание?

– Мансарда – запретная зона, – произнес он. – Тебе это отлично известно. И все же ты здесь.

Он набросил шарф на шею, зажав концы в кулаках. Энни почувствовала, что не в силах выдавить из себя ни слова, язык словно прилип к гортани. Пришлось призвать на помощь Плутовку.

– Кто же знал, что ты здесь появишься? Ты же собирался вернуться только через два часа. – Она надеялась, что Тео не заметил, как непривычно пискляво звучит ее голос. – Как же мне, спрашивается, шпионить, если ты внезапно сваливаешься будто снег на голову?

– Ты что, издеваешься? – Тео потянул за концы шарфа.

– Ты… сам виноват. – Энни отчаянно пыталась выдумать правдоподобное объяснение. – Я не пришла бы сюда, если бы ты дал мне свой пароль, как я просила.

– Слава богу, я не обязан выполнять все твои прихоти.

– Многие приклеивают на свой компьютер бумажку с паролем. – Энни нервно сцепила руки за спиной, до боли сжав пальцы.

– Только не я.

«Не сдавайся! – приказала Плутовка. – Заставь его почувствовать, что он имеет дело со взрослой женщиной, а не с робкой беззащитной пятнадцатилетней девчонкой».

Поняв, что ее импровизация закончилась полным фиаско, Энни попыталась выкрутиться.

– Ты не думаешь, что ведешь себя немного по-идиотски?