– Я тоже, родной.

В кончиках пальцев покалывало. Его близость ощущалась так остро, что тело буквально изнывало от желания ощутить обжигающее прикосновение. Мы долго и пристально смотрели друг другу в глаза. И наши взгляды были красноречивее любых слов, любых действий. Все мысли на поверхности, все чувства будто на ладони. Он придвинулся ближе, и я ощутила себя на грани. Снова то знакомое чувство: стоишь на краю пропасти и больше всего хочешь упасть вниз, потому что знаешь, что полет будет ослепительно ярким, нестерпимо приятным, обжигающим, наполняющим тебя жизнью.

Теперь я так явственно ощущала его запах. Он был реальным. В нем можно было купаться, окунаться с головой, вбирать в себя. Боже… Он пах так восхитительно. Узнала бы этот запах из тысячи. Не парфюм, не мыло, не одеколон после бриться. Запах мужчины, едва ощутимый, терпкий, такой родной, успокаивающий, мягкий.

Запустила пальцы в его взлохмаченные волосы, прикоснулась лбом к его лбу и почувствовала, как огонь, пылающий между нами, пожирает все мое тело, как распространяется, отключая мысли, заставляя страдать в поисках таких нужных и сильных рук, горячих губ, языка. Выдохнула, чувствуя, как кружится голова, как плывет перед глазами, как пробуждается дикое пламя, которое способны вызвать прикосновения только одного человека на всей земле.

Сашка скользнул рукой к моему затылку и вплел пальцы в волосы. Медленно провел кончиком носа вниз по моей щеке, заставив кожу гореть и плавиться. Тихо выдохнул и осторожно притянул к себе за талию.

Сердце в груди колотилось, как бешеное. Это единственное, что правильно. Единственное, чего хочу. Что избавляет меня от печали. Что дарит крылья. То, чего я ждала всю свою жизнь. Болезненно-сладкая, тягучая пытка, воспламеняющая каждую клеточку тела. Я в ловушке. Клетка захлопнулась. И самый дикий кайф сейчас – это чувствовать себя его заложницей. Таять в этих настойчивых руках, впивающихся пальцами в спину, ласкающих шею, оставляющих огненные дорожки на груди.

Закрыла глаза, шумно втянула носом воздух и попрощалась с остатками разума. Все. Больше не выдержу. Пусть делает со мной, что хочет, лишь бы немедленно. Сил сопротивляться нет.

Услышала, как он нервно сглотнул, и вздрогнула, когда припал горячими губами к моим губам. Его сердце билось гулко, оно будто трепыхалось в груди, как птица. Стучало так громко, что отдавалось у меня в ушах. Хотелось целовать его вечно, не отрываться никогда. Гладить его щеки, шею, волосы. Ощущать эти необыкновенные, долгожданные, самые чувственные объятия, предназначенные только мне. Сливаться воедино, чувствовать его, дышать им одним.

К черту все!

К черту прошлое, настоящее, будущее! К черту весь мир!

И я сдавленно застонала, когда его пальцы расстегнули пуговицу, затем молнию и проникли мне под джинсы. Чуть не задохнулась, когда он бережно уложил меня на мягкий плед, когда наклонился и продолжил начатое. Жадные поцелуи, пламя в черных глазах, голод и страсть, пылающие в них. Томная улыбка, дрогнувшая уголки его губ. Чуткие пальцы, знающие, на какие точки нажать, чтобы унести меня в другую реальность.

Содрогнулась всем телом, прикусывая его губу, хватаясь за край его футболки. Жар внизу живота разросся, став почти невыносимым, и почти сразу взорвался горячим теплом. Охнула, обвила его шею руками и впилась в припухшие губы. Сладкие, желанные, любимые. Целовала их долго и ненасытно, цепляясь ногтями в спину, не в силах сопротивляться, пока меня не отпустило, буквально захлестнув волной напряжения.

С трудом оторвалась от его рта и безвольно упала на плед. Черт. Всего пара минут. Он играл на мне, виртуозно, легко, как на любимой гитаре. Просто пальцами, найдя нужный ритм и силу нажатия. Шумно выдохнула и закрыла глаза, не в силах больше контролировать свое тело. Сашка наклонился и поцеловал меня в лоб, потом в веки и в кончик носа. Ласково, нежно. Посмотрела на него и увидела улыбку, расплывающуюся на лице – довольную, ленивую, многообещающую и загадочную.

- Ты… ты… - Прошептала, хватая ртом воздух. – Что ты со мной делаешь?

Его горячее дыхание вызывало болезненные покалывания на коже, мне хотелось еще и еще. Прямо сейчас.

- А ты? – Темные глаза остановились на моем лице, блеснули какой-то особой нежностью и вновь вспыхнули желанием.

- Свожу с ума, - призналась, задыхаясь.

И опять сдалась. Без боя. Подарила ему всю себя, без остатка.

Его поцелуи стали чувственными, дыхание частым, движения замедлились, хватка рук на моей коже ослабла и сменилась ласковыми поглаживаниями. Он позволил мне раствориться в ощущениях, двигался медленно, показывая всю силу своей любви, а не страсти. Целовал, ласкал, раздевал.

Вся вселенная замерла, звуки затихли, остались только мы и два наших бешено стучащих сердца.

Чем дольше это продолжалось, тем сильней, казалось, я горю. Меня разрывало от желания, от дикой боли. Хотелось закончить это побыстрее. Пожалуйста. Еще. Еще сильнее, ярче, горячее. На траву полетела его одежда. Пора было заканчивать эту агонию, в которую превращалась эта долгая прелюдия. Наконец, он приподнялся надо мной, провел ладонью по талии. Сама не узнала свой голос. Издала сдавленный умоляющий стон и резко притянула его к себе.

Да. Да-а-а… Почувствовала его всем своим телом, его огонь, его силу. Его твердая грудь на моей груди, сладкие желанные губы в отчаянном и долгожданном поцелуе на моих губах. Глаза в глаза. Растворяясь друг в друге. Дыша друг другом. Погибая и возрождаясь вновь в глубинах неистовой страсти и неимоверной нежности. Быстрее. Еще быстрее.

И как мы могли так долго жить поодиночке?

Это же было просто существованием, а не жизнью.

В этот момент кто-то позвал нас из палаточного лагеря. Мы остановились, притихли и почти бесшумно рассмеялись. Боже, это просто невероятно! Предаваться безумию в темноте в тридцати метрах от толпы народа!

Сашка быстро схватил нашу одежду, собрал плед, взял меня за руку и потащил в противоположную сторону. С нового места был хорошо виден костер, вокруг которого прыгали наши друзья, но нас они заметить не могли.

И мы набросились друг на друга с удвоенной силой. И, несмотря на вечернюю прохладу, нам двоим было жарко, словно в адском пекле. Вот что значит – сгорать от страсти. Он кусал меня, а я его царапала, извиваясь и сдирая кожу с коленей. Хорошо, что громкая музыка заглушала наши

стоны, которыми сопровождалось это бесконечное сумасшествие.

Передохнув минут пять, мы снова набрасывались друг на друга. А потом обессилено лежали, голые, на спинах и долго смотрели в ночное небо, болтая о разных глупостях. И этот плед под нами был нашим маленьким островком, нашим уголком земли для влюбленных в океане жизни, а ночные птицы, взбудораженные нашей откровенностью, пели нам серенады.

Эта невероятная близость радовала меня и убеждала во взаимности чувств. Хихикая, как нашкодившие школьники, мы через пару часов притрусили в лагерь, волоча за собой плед. Там все обрадовались нашему возвращению, принялись нас поить, фотографировать и выказывать мне симпатии. Сашу определенно обожали в этой компании, а потому и меня приняли как свою. Когда все начали расходиться по палаткам, мы отогнали машину на небольшое расстояние, за дерево, и там, смеясь, продолжили свои чувственные наслаждения, то и дело, набивая шишки о крышу салона, ушибая головы и другие части тела.

– Ева, – прошептал Саша, когда я уселась на него сверху, – ты просто совершенная, – поцеловал меня, – обожаю твои губы, иди скорее ко мне.

– Я люблю тебя, – хриплым голосом произнесла я после долгого чувственного поцелуя.

– Хочу, чтобы тебе было хорошо, моя принцесса, – сказал он, двигаясь со мной в такт и осторожно придерживая за талию.

И мы улетели…

В который раз за вечер? Пятый, шестой, седьмой?

Позже проклинала себя за это глупое признание, глядя, как он спит, свернувшись, на неудобном пассажирском сидении, раздвинутом до упора на сто восемьдесят градусов. Лежала рядом и слушала его сопение, понимая, что после этих слов он обязательно сбежит.

Обязательно. Сбежит.

И в эту ночь я почти не спала. Никакое счастье не может длиться вечно, а мое уж совсем скоротечно. Приходит и уходит. Плохо, если оно зависит от какого-то человека: нет его – не будет и счастья. Упала звезда.

Я ничего не загадала. Не было смысла. Закрыла глаза.

Утро мы встретили ароматными шашлыками, поджаренными до хрустящей корочки. Запах мяса, костра и томатного соуса с утра – просто наслаждение. Сидя на бревне, я заботливо вытирала Сашкин рот салфеткой, подавала ему кусочки мяса с вилочки, хлеб. Его глаза искрились нежностью и благодарностью.

– Смотри-ка, что любовь делает с людьми! – Рассмеялся один из его

приятелей, глядя на нас.

Саша довольно закивал головой. Пиво я пить не стала, предстояло еще ехать домой. Зато мой любимый до нашего отъезда успел и выпить, и искупаться, и повеселить ребят.

– Сама-то сможешь выехать? – Спросил Саша-второй, когда мы начали собирать вещи.

– Постараюсь.

– Ну, тогда будь осторожна! – И он еще раз объяснил мне, как проехать через буераки.

Попрощавшись со всеми, под десятками любопытных взглядов мы покинули ставшую такой родной зеленую поляну. Проехав все опасные участки как образцовый водитель, я, наконец, выдохнула.

– Молодец, моя девочка! – похвалил Сашка.

– Да, я такая. – Рассмеялась в ответ.

– Останови машину, – вдруг попросил он.

– Зачем? Мы же в поле.

– Останови и открой багажник.

– Хорошо, – заглушила двигатель и вышла.

Яркое полуденное солнце приятно пригревало. Палатки и машины издалека уже не были видны. В воздухе пахло влажностью и прелой травой. А речка днем казалась еще красивее, хотя и не была уже такой загадочной.