Внучек мой маленький. Для детей это страшный удар, который может изменить всю жизнь. Они винят во всем себя, спрашивают, что в них не так,

раз их бросили.

– Это же дети, это родное, – развела руками Мила, – как же их

можно бросить?

– Нам не понять, – вздохнула я.

– Мотайте на ус, доченьки, – наставляла бабуля, – мужчины могут оказаться ненадежными, и дети у них после развода бывают бывшими, не только жены. Надейтесь всегда только на себя. Сегодня он рядом, а завтра нет его. А ты – мать, тебе поднимать детей на ноги нужно. Остаешься одна, и рассчитывать больше не на кого.

– Многие бегут от ответственности, – согласилась Мила, – как крысы с тонущего корабля.

– Я хорошо жила с твоим дедушкой, Ева, – призналась бабушка,

теребя скатерть, – но когда родилась твоя мать, решила, что больше детей

мне не нужно. Мой муж был порядочным, непьющим, но даже при таком раскладе отказывалась иметь второго. Прошло пять лет, врач сказал мне, что

я на третьем месяце беременности. Испугалась, заревела, просила сделать

мне аборт. Но аборты в те далекие времена делали только

раз в полгода, а с моего последнего аборта прошло всего пять месяцев.

– И врач отказал? – Спросила Мила, запивая чаем пирожок.

– Она боялась, что ее посадят за это. Как я ни уговаривала, не

сдавалась. И вот пришла к себе на завод, реву, рассказываю женщинам. А

те, кто постарше, начали мне советовать, как можно избавиться от ребенка

народными способами. Курицы! Вернулась я домой, давай тяжести поднимать, шкафы двигать. Вспотела, лежу вся красная, хоть бы в одном глазу. Быстрее геморрой выскочил бы, чем выкидыш произошел.


Мы с Милой слушали с нескрываемым интересом, заедая информацию горячими пирожками.

– А потом, – продолжала бабуля, – пошла на Профсоюзную улицу,

ныне Южную, там стояли гаражи и кладовки. Еле взобралась на них и

начала прыгать на землю. Руки ободрала, платье порвала, шишки набила – и

все впустую! Прихожу в понедельник на работу, реву. Сослуживицы мне еще

советов надавали. Вернулась домой, налила полный стакан водки, нагретой

на огне, как они велели, почти весь залпом выдула и легла в горячую ванну. Вода – кипяток. Лежу, терплю. Тут мне водка в голову ударила, стены запрыгали перед глазами, все плывет. Терплю. А когда совсем плохо стало, нестерпимо, вылезла, доползла до дивана. Как жива осталась, до сих пор не понимаю!

– Бабуль, – призналась я, – ты такая отчаянная, я и не знала об этом.

– Не отчаянная, а дура набитая! Потом я и молоко пила с йодом, и массажи делала, и давила на живот, как ненормальная, – ничего не помогало! Слава богу, хоть на грязный аборт не решилась, видно, жить мне хотелось. Так и родилась моя Вера. Тяжело нам было поднимать детей на зарплату рабочего. Но ничего, справились. Не было тогда всяких таблеток специальных, чтобы не беременеть, а дед у меня боевой был, лез на меня, как на амбразуру каждый вечер…

– И ты не жалеешь, что родила? – Спросила я.

– А что тут жалеть? – Удивилась она. – Если можешь предотвратить

– действуй. А не вышло – так смирись. Значит, так было суждено. Ненавижу

людей, которые о чем-то жалеют. Было – и было. Что тут теперь – жалеть, что ли, всю жизнь? Вот сидят и думают: надо было так поступить да эдак. Все бы да кабы! Нельзя так, девоньки. С тем, что было, надо смириться или вовсе забыть.

– А я, – вмешалась Мила, отодвигая от себя пустую чашку, – никогда не смогла бы убить маленькое существо, что живет внутри меня. Это же

живой человек.

– Подожди, – громко возразила я, – стало быть, лучше плодить нищету? Или рожать по пятнадцать детей? Рожать от насильников?

– Но он же живой… И хочет родиться! Аборт – это убийство…

– Значит, лучше, когда рожают тринадцатилетние мамаши? – Мне

никак не хотелось соглашаться. – Каждый должен иметь право исправить

ошибки, Мила. Я не понимаю тех, кто требует запретить аборты. Вот они

пусть и рожают тогда! А других не лишают права выбора. Выбор у женщины

должен быть всегда…

– Но, – не унималась Милка, – нужно, значит, больше заниматься

распространением контрацепции, сделать ее доступной всем.

– Доченьки, – сказала бабуля ласково, – это все-таки личный выбор каждого. И не надейтесь на мужчину, это не его проблемы. Ему не надо

будет бежать на аборт, вот они и не беспокоятся о предохранении. Каждая

умная женщина должна побеспокоиться об этом сама. Вот так. А ну, ешьте

пирожки, что так мало съели?!

Я посмотрела на Милу, растерянно пожав плечами. Возразить нам

было нечего. Вопрос так и остался висеть в воздухе…


Глава 14

Я стояла у плиты, помешивая суп-пюре по рецепту, который мне продиктовал по телефону Митя. За окном смеркалось.

Час назад позвонил Саша, и, повинуясь своим низменным инстинктам, я позвала его в гости. Да-да-да, такая вот дурочка…Понимала, что совсем теряю контроль, но ничего не могла с собой поделать. Сказала, чтобы приходил попить с нами вина, заранее зная, что Мила ночует у Влада. И, конечно, злилась на себя уже через пять минут после того, как положила трубку.

Злилась за то, что сама делаю шаги к нашему сближению, лишая его такой возможности, но разум отказывался подчиняться, стоило только подумать об этом мужчине. Последние недели на свиданиях мы только напрасно дразнили свои разгоряченные тела страстными поцелуями, которые ничем не заканчивались. В слепом желании я уже забывала обо всем. Мне хотелось, чтобы мы стали ближе, хотелось уже скорее перейти запретную грань, которая отделяла меня от интимной близости с любимым.

Единственное, что меня беспокоило, это неопределенность в наших отношениях. Он не предлагал мне встречаться, быть его девушкой. Все развивалось как-то само собой, и я не знала, как мне себя вести, на что претендовать и надеяться. Сегодня, похоже, представится подходящая возможность объясниться. Наверное…

Когда я усердно резала базилик для соуса, на кухню зашла Мила. На ее шее был повязан затейливым узелком зеленый шарфик, а, значит, подруга уже собиралась выходить.

– М-м-м, песто, – она вдохнула воздух носом так же, как это делает Мартин, – но, если я не ошибаюсь, в холодильнике осталось мясо по-французски и кое-что из того, что ты притащила с работы?

– У меня от него изжога, – продолжая кружить у плиты, изобразила беззаботность.

– Месяц назад ты говорила, что не знаешь, что такое изжога, – Мила

прищурилась, пытаясь прочитать истинный ответ в моих глазах.

– Правда? – Глядя на нее, пожала плечами. – Теперь знаю, к сожалению…

– Стареешь! – Иронично бросила Мила, поправляя шарфик, – короче, я ушла.

– Счастливо! – Бросила ей вдогонку.

– А ты чем займешься? – Крикнула она из коридора.

– Может, с Сашкой пойду прогуляться…

– Прогуляйся. Днем погода была отличная, жара, как в Майями.

– Обязательно!

Я помахала ей вслед, делая вид, что напеваю веселый мотивчик. Через

минуту, когда дверь захлопнулась, сняла суп с плиты, скинула фартук и бросилась с кухни прочь. Едва не запнувшись об кота, принялась наводить

порядок: закинула лишние вещи в шкаф, собрала посуду, помыла, убрала подальше разные женские штучки.

Быстро раздевшись, прыгнула в ванну. Глупо было бы себя обманывать и делать вид, что ничего не замышляешь, сидя в пене, делая депиляцию и щедро нанося на тело ароматический гель для душа. Сейчас я просто сгорала от нетерпения и находилась в радостном предвкушении, несмотря даже на то, что всю жизнь ждала идеального мужчину, который будет сам меня добиваться, заботиться, приглашать на отдых и в кино, дарить цветы и носить на руках, называя единственной. Жизнь же оказалась зла, и полюбила я совсем другого, ревнуя его на каждом шагу ко всем его знакомым.

Радовалась вчера как ребенок, увидев, что в его Skype-контактах одна занимаю особое место в папке «Избранное», несмотря на то, что в общем списке я насчитала сто двадцать девять имен девушек и шестьдесят – парней. К тому же, все неприятные моменты сглаживало его отношение ко мне. Так что эти минусы были сущей ерундой по сравнению с тем, какие чувства я испытывала в первый раз в жизни.

Меня притягивали его бесконечный позитив и неиссякаемый оптимизм. Сашка никогда никому не завидовал, ни разу ни про кого плохо не говорил. Все время находился в отличном настроении. И у меня была стопроцентная уверенность в том, что мне удастся изменить его жизнь, научить любить и быть ответственным. Все его друзья, с которыми мне удалось познакомиться за это время, с удовольствием принимали меня и относились, кажется, доброжелательно. А я же начинала с ними со всеми усиленно общаться в надежде больше узнать про Сашу, лучше понять его внутренний мир. Еще одна глупость, знаю, но что теперь…

Завершив купание, быстро высушила и уложила волосы, надела свое лучшее белоснежное белье, легкое платье, надушилась. Затем сделала свет ламп романтично-приглушенным и принялась ждать. Ближе к полуночи ужин окончательно остыл, а заусенцы были изгрызены мной до мяса.

Остервенело переключая каналы на пульте от телевизора, я получала

от Саши в пятый раз по телефону один и тот же ответ: «Да, малыш, скоро

буду. Я тут, на набережной. Жду, когда парни освободятся и отвезут меня.

Подожди еще немного».