– Я слышал, что ты занимаешься расследованием этого происшествия, – кивнул премьер-министр.

– От кого? – уставился Девлин в открытое, доброжелательное лицо собеседника.

– От твоего отца.

– От отца? Что он об этом знает?

– Граф тревожится о твоем благополучии. Видишь ли, твое вовлечение в подобные дела беспокоит его.

– Потому что он считает расследование убийств недостойным для моего титула занятием?

– Потому что он волнуется за твою безопасность.

Девлин перевел взгляд на отряд марширующих на плацу пехотинцев: прямые спины, поднимающиеся и опускающиеся в такт ноги.

– Я шесть лет отслужил в армии. Тогда он не боялся за мою жизнь.

– Всего лишь каждую минуту каждого дня.

Себастьян глянул на спутника:

– Мне жаль, сли мои расследования расстраивают Гендона. Но я должен этим заниматься.

– Потому что тебе это нравится?

– Нравится? Возможно, меня привлекает разгадывание тайны, как вызов моим умственным способностям, – поразмыслив, признал виконт. – Но чувства, которые неизменно сопутствуют насильственной смерти? Ненависть и зависть, горе и отчаяние – это не может нравиться.

– Ты уверен, что женщины в приюте были убиты? – хмуро прищурился Персиваль.

– Да. Но, боюсь, за этим кроется большее. По некоторым свидетельствам их смерть связана с заговором против вас.

– Против меня?

– На прошлой неделе несколько джентльменов наняли трех молоденьких проституток развлекать их всю ночь. Во время ночной пирушки мужчины были столь неосторожны, что по-французски обсуждали свои планы. Полагаю, они считали, что никто из девиц не поймет их беседы. И все же одна поняла.

– Какие твои предположения? – фыркнул премьер-министр. – Что Наполеон желает видеть меня покойником? Чего бы, по-твоему, он этим добился? Виги могут попытаться прекратить войну, если придут к власти. Но власть им не достанется. По крайней мере, при регентстве Принни.

– Я не утверждаю, что мне понятен мотив. Но две из трех проституток, нанятых той ночью, мертвы, и, помимо них, убито устрашающе много людей, с которыми эти женщины общались. Единственная уцелевшая утверждает, что они случайно подслушали обсуждаемый план покончить с неким человеком по имени Персиваль. Может, я ошибаюсь. Вполне вероятно, намереваются убить кого-то другого. Но меры, на которые готовы пойти эти неизвестные, лишь бы заткнуть рот любому, узнавшему хоть что-то об их планах, наводят на мысль, что затевается нечто серьезное.

Премьер-министр немного помолчал, следуя взглядом, как и Себастьян, за отрядом солдат, теперь повернувшим направо.

– На моей должности невозможно не нажить врагов, – наконец произнес он. – Это неизбежно. Ты же видел Беллингема.

– Беллингем – ничтожная букашка по сравнению с этими людьми. Они жестоки и беспощадны.

Персиваль поскреб подбородок:

– Если они убили тех восьмерых женщин…

– И это было только начало.

– Что ты предлагаешь мне сделать? – повернулся к собеседнику премьер-министр. – Запереться в страхе на Даунинг-стрит? Я не могу поступить так и по-прежнему управлять страной.

В лицо подул холодный ветер, принесший запах пыли и влажной травы.

– Ума не приложу, что тут можно предлагать. Прошу об одном – помните, что вас хотят убить и примите все меры предосторожности, какие только возможны.

Колокола аббатства начали вызванивать время.

– Пора идти, – сказал Персиваль, поворачивая к Карлтон-хаусу. – Через полчаса у меня встреча с принцем-регентом. Спасибо за предупреждение, – коротко стиснул он плечо спутника.

Себастьян постоял немного, глядя вслед торопливо удаляющемуся худощавому, немолодому человеку, затем направился обратно к ожидавшему экипажу. По пути Девлину пришло в голову, что за последний час он сказал почти одни и те же слова трем совершенно разным людям: Ханне Грин, мисс Джарвис и Спенсеру Персивалю. Душу тревожило предчувствие, что у каждого из них осталось мало времени.

* * * * *

– Не беспокойтесь, в целости доставлю ее к своей матушке, – уверил Калхоун, когда лорд Девлин вернулся на Брук-стрит для краткого совещания с камердинером.

– В «Синий якорь?»

Слуга покачал головой:

– Грейс сейчас больше просиживает в «Красном льве».

– Боже милостивый, – вздохнул виконт. «Красный лев», пожалуй, имел еще более дурную славу, чем «Синий якорь», но Себастьян просто не видел другого выхода. – Велю заложить для вас городскую карету.

У вздрагивающей от восторга Ханны Грин при виде экипажа, поданного к входу, перехватило дыхание.

– Ух ты… – прошептала она. – Ну прям как в сказке, точь-в-точь.

– Не хуже, чем поездка в коляске? – поддразнил виконт, подсаживая девицу в карету.

– Лучше!

– Твоя мать справится с ней? – недоверчиво глянул Девлин на камердинера.

– Мамуля-то? – рассмеялся Калхоун, забираясь на соседнее сидение. – Шутите?

– А вы с нами не едете? – поинтересовалась Ханна.

Отступая, Себастьян отрицательно покачал головой. Пожалуй, самое время для очередного визита в «Академию на Орчард-стрит».


ГЛАВА 50

Оставив Тома с коляской на Портман-сквер, виконт прошелся вверх по Орчард-стрит, ощущая в кармане тяжесть двуствольного пистолета. Вечер только вступал в свои права, на тротуарах толпились поздно вышедшие за покупками горожане. Приближаясь к некогда величественному особняку, Девлин поглубже надвинул на глаза шляпу и поднял воротник плаща.

Если кто-то и мог узнать мужчин, нанявших Розу, Хесси и Ханну на ночь в прошлый вторник и на следующий день вернувшихся, чтобы убить проституток, это была мисс Лил, содержательница борделя. Первый вопрос заключался в том, как пробраться через охраняемую бывшим боксером дверь, чтобы побеседовать с бандершей.

В наступающих сумерках масляный фонарь над входом «Академии» уже был зажжен, его дрожащее на вечернем ветру пламя отбрасывало на каменный фасад причудливые узоры из тьмы и света. Себастьян поднялся по невысоким коричневым ступеням, держа руку на оружии и приготовившись обманом или угрозами проложить себе путь внутрь.

Но на верху лестницы он запнулся: дверь была не заперта и даже слегка приоткрыта. Теснее сжав рукоятку пистолета, виконт вытащил его из кармана. Все чувства возбужденно насторожились. Взведя первый курок, Девлин плечом открыл дверь пошире.

В ноздри тут же ударил знакомый резкий запах свежепролитой крови, заглушивший аромат восковых свечей и дух упадка и обветшалости. Холл выглядел почти так же, как раньше. Бронзовые бра с покрытыми пятнами зеркальными отражателями освещали некогда великолепный ковер и пышную лепнину. В неярком золотистом свете виконт увидел Теккерея, который бесформенной грудой полусидел, полулежал возле стены у самого входа.

Сделав осторожный шаг, Себастьян толкнул вышибалу носком сапога, отчего бывший боксер медленно и тяжело перевалился на бок. Глаза здоровяка были закрыты, пухлые румяные щеки напоминали спящего ребенка. Держа оружие наготове, виконт дотянулся левой рукой до еще теплой шеи мужчины и попытался нащупать пульс. Но тут его взгляд упал на небольшое кровавое пятно, видневшееся из-под пиджака. Отвернув коричневый вельвет, Себастьян осмотрел аккуратный разрез на жилете: удар кинжалом. Точный и глубокий.

Девлин выпрямился, обеспокоенный неестественной тишиной в борделе. Он мельком заглянул в маленькую комнату по правую руку, но там, к счастью, было пусто. С колотящимся в груди сердцем Себастьян двинулся дальше. «Сколько женщин может работать в таком заведении? – размышлял он. – Две дюжины? Больше? Прибавь сюда клиентов…»

У тяжелой бархатной портьеры на арочном проеме виконт остановился. Полированная рукоятка пистолета в ладони стала скользкой от пота. У его ног лежал плотный мужчина лет пятидесяти, с тяжелым подбородком и седеющими темными волосами – судя по виду, посетитель, оказавшийся не в том месте и не в то время. Убитый распростерся на спине, широко раскинув руки, словно распятый на кресте.

Осторожно ступая, Себастьян обогнул труп и вошел в салон с блекло-изумрудными занавесями и дешевым шиком обветшалых зеркал, достаточно великолепных, чтобы в своей прежней жизни украшать залы Версаля. В золотистом сиянии ярко горевших на выщербленной мраморной каминной полке канделябров он увидел еще два мертвых тела.

Девушка, лежавшая у диванчика, была незнакома виконту. Перевернув жертву, он уставился в широко и незряче распахнутые голубые глаза. Светлые, как кукурузные рыльца, волосы, белые, мелкие, будто у ребенка, зубы. Из уголка рта вытекала струйка крови, рисуя на ковре бесформенный темный цветок. Позади, у подножия лестницы Девлин обнаружил мисс Лил.

Себастьян присел над телом. Жертва лежала на боку, вытянув руки вперед, словно в попытке оттолкнуть нападавшего. Дотронувшись до ее щеки, виконт заметил, под каким неестественным углом свесилась к плечу голова бандерши. Чтобы определить причину смерти, ему не требовался Пол Гибсон.

Четыре трупа. Сидя на корточках, виконт поднял глаза на второй этаж. Наверняка, кто-нибудь из убитых от неожиданности или ужаса вскрикнул перед смертью. Неужели наверху не услышали? Или обитатели этого заведения настолько привыкли к воплям и стонам, что никто и внимания не обратил?

Встав на ноги, Себастьян уже почти ступил на лестницу, но тут учуял еще один повисший в воздухе запах – горячий, едкий дымок торопливо потушенной свечи. Взгляд метнулся к занавешенному кружевной шторой алькову справа от камина. В прошлое посещение виконта на фоне горевшей в алькове свечи виднелся силуэт женщины с арфой. Сейчас в нише было темно и тихо.

Широкими шагами Девлин пересек салон и отдернул занавеску. В алькове стоял дух горячего воска, обуглившегося фитиля и животного ужаса. В центре ниши находилась брошенная арфа, а рядом – опрокинутый низенький стульчик. Сразу за шторой, распластав руки, словно пытаясь раствориться в панели, вжималась в стенку высокая, сухопарая женщина.