— Откуда ты знаешь?

— А мне нравится пьяных девочек спать укладывать. — Он смеялся, а мне было страшно. Одна на дороге. Соседи или спят или не живут. Даже если кто нападет, ведь никто на крик не выйдет. Побоится. Страшно. Одной жить страшно. Обидеть может каждый. И себя жалко. — Опять слезы.

— Ты не понимаешь… Я ведь одна…

— Как же не понимаю. Очень хорошо понимаю. Даже помню твой план принца с квартирой найти. Поэтому ты встречаешься с мальчишкой. Хоть богатый?

— Веселый.

— Да. Я сегодня заметил, как тебе весело было. Аж топиться пошла.

— Плавать я пошла.

— Удачно так, на середину реки.

Хорошо, что мне не пришлось отвечать на его слова. Мы дошли до дома. Я увидела кровать и плюхнулась на нее. Глаза закрывались.

— Двигайся.

— Зачем?

— Рядом лягу.

— Ты мне не нужен, — пробормотала я, пытаясь столкнуть его с кровати.

— Мне тоже такая шалава не нужна. Но выбирать не приходиться.

— Я не шалава, — от обиды захотелось заплакать, но я только успела хлюпнуть носом, как оказалась прижатой к теплому боку.

— Спи. Не надо сырость разводить. Мой тебе совет, хотя ты вряд ли послушаешь, прекращай пить. Дурная ты, когда напьешься. Приключения найдешь на это место, — он хлопнул меня по ягодицам.

— Прекрати, — сонно попросила я.

— Спи.

Глава 8

Голова болит. Нет, пить нужно точно заканчивать, особенно когда по утрам так плохо. Я какое-то время лежала в кровати и смотрела, как с потолка капает вода. Дождь. И похолодало. Погода испортилась. Такое бывает и с этим ничего нельзя поделать. Оставалось только подставить емкости в тех местах, где протекала крыша и затопить печку. Через час я уже умылась и пила обжигающий кофе. Думать о ночных приключениях не хотелось. В последнее время я старалась не думать о проблемах. Сознательно от них уходила. А что еще оставалось делать, когда я не знала, как их решить? Мучится угрызениями совести за свое скандальное поведение? Смысл? Только нервы тратить и себя изводить? Я и так на грани нервного срыва находилась. Слишком тяжело приходилось в последнее время. Слишком много неудач и ударов приходилось получать от жизни.

Почему проблемы не заканчивались? Должна же рано или поздно начаться белая полоса? Где тот принц, что вытащит меня из этой берлоги? Как все надоело! Очередная капля упала мне на нос. Китайская пытка в виде капающей воды, начала раздражать. Я пошла посмотреть, как обстоят дела в комнате. Может, стоит переехать с кухни туда? Крыша вроде в комнате течет меньше. Я сюда заходила всего пару раз. Первый раз когда убиралась, а второй, когда вещи на кухню переносила. Комната выглядела пустой и не жилой. Кровать и диван, что я притащила с кухни, поменяв его на старую пружинистую кровать из комнаты. На самом деле этот диван можно было уже выкидывать, так как мыши проделали в нем большую дыру, но у меня не было сил его куда-то тащить.

Пол скрипел под ногами. Наверное, и правда стоит переехать сюда. В комнате всего в двух местах крыша протекала. Резкий скрип, звук ломающихся досок и я лечу на пол вместе с кофе. Кружка разбивается. Горячая жидкость разливается по полу. В последний момент мне удается поменять траекторию падения и свалиться не на угрожающие острые осколки кружки, а рядом с ними. Правда, не удалось избежать горячей кофейной лужи. Но это было мелочи. Ногу пронзила боль до воя. Пришлось перебороть ее и вытащить ногу из дыры. Щепками досок я порезала ногу. Перелома не было. Только кровь и синяк. Только нога болела так, что я разревелась. Ладони разбиты. Да что же это такое!

Подняться удалось, только когда я смогла доползти до стены. На ногу наступить не получалось. Я доковыляла до ведра, в которое уже накапала вода и запихнула туда ногу. Заодно взяла бинт и йод. Надо было обработать рану. Только как же было больно! Я плакала. Долго. Пока не заболела голова. Устала. Это было последней каплей моего терпения. Если жизнь решила меня добить, то ей удалось. Больше так жить было нельзя. Я устала выживать, а не жить. Устала быть одна. Да, я признаюсь, что слабая и не могу выжить. Пусть мне не суждено встретить принца, так пусть будет простой мужик, который сможет залатать дыры в крыше и полу. Мне не надо, чтоб меня носили на руках, достаточно, чтоб человек был просто рядом. Я устала быть одна.

Потом пришлось самой обрабатывать себе рану и забираться в кровать. Сам себе не поможешь, то никто не поможет. На ногу я наступить не могла в течение всего дня. А на следующий день нужно было на работу.

Пытка. По-другому два следующих рабочих дня нельзя было назвать. Я могла наступать на раненую ногу, но она болела до слез. Приходилось горстями глотать обезболивающие. Хотелось отлежаться, но уйдя на больничный, я получила бы копейки, поэтому пришлось терпеть, стиснув зубы, а вечером падать в подушку носом и реветь. Хоть рана была чистая и ничего не загноилось. Только ушиб сильный.

В первый мой выходной объявился Паша. Я его даже на порог не пустила. Хватит с меня такой дружбы. Наврав, что у меня дела, я закрыла перед его носом дверь. А дела были. Нужно было ехать в магазин за продуктами. Только от одной этой мысли прошибал пот. Вчера нога болела так сильно, что я о еде и вовсе забыла. Сегодня же утром поняла, что дома пусто. Оставалось только просить кошку мышку поймать или птичку. Радовало только одно: затяжной дождь, наконец, прошел. Только погода оставалась ветреной и холодной. Ноги разъезжались в резиновых сапогах. Так как одна нога еще и болела, то было неудивительно, что я упала в грязь. Оставалось только выругаться. Так как я прошла уже половину пути, а вторую попытку я вряд ли бы осилила, то пришлось идти вперед, плюнув на свой внешний вид. В магазине на меня хмуро посмотрела продавщица, но ничего не сказала, когда я покупала очередную порцию макарон и дешевого фарша, подумав, добавила к нему еще и кусок колбасы с хлебом. Маленький пакет молока. Теперь можно идти домой. Очередной день невезения. Стоило выйти на улицу, как я мелкие холодные капли облепили лицо. Пошел дождь. Ругаясь про себя я пошла в сторону остановки. Надо было немного передохнуть. Ногу уже не чувствовала от боли. Ничего, дома я сварю себе макароны, а ногу спрячу под одеяло. И буду слушать, как дождь капает в ведра и кастрюли.

Слезы текли по лицу, смешиваясь с дождем. Обидно. Надоела мне такая жизнь. Больше не было сил бултыхаться в ней мышью, что попала в крынку с молоком. Устала. Может лечь и утонуть в этом молоке? Хотя ведь знаю. Как бы ни хотелось опустить руки, все равно не сдамся. Не тот характер.

На остановке никого не было. Только что отъехал автобус, забрав немногочисленных пассажиров. Мало кому пришла идея гулять под дождем. В углу остановке сидел мужчина, закутавшись в куртку и надвинув на глаза капюшон. Мало ли кого занесло к нам. Может, кто-то перепил и дойти до дома теперь не может. В любом случае минут десять передохну и дальше пойду. Вытру только слезы. Дурная привычка слезы рукавом вытирать, забыв, что он грязный. Я прям ощутила, что грязь размазалась по лицу. Попыталась ее оттереть, только, похоже, размазала еще сильнее. Мужчина закашлялся и свалился с лавочки. Попыталась встать, но кашель так и сгибал его пополам. Туберкулез? Захотелось отсесть от него подальше, хоть и выглядел мужик довольно чисто. На бомжа не походил. Только весь мокрый, как будто долго под дождем провел времени.

— Вам плохо? — спросила я.

— Заболел. Сыро, холодно, вот бронхит и начался, — ответил он, откашлявшись и вернувшись на скамейку.

— Да, погода нынче холодная.

— А. Русалочка. Кого еще можно встретить на этой остановке? Только тебя. Опять с каким-нибудь кавалером пила?

— Нет, — я посмотрела на мужчину. Трудно было сказать сколько ему лет. Так с ходу можно было дать и тридцать и сорок. На щеках щетина. Лицо красное. Зеленые глаза мутные. Его знобило. Видимо и температура была.

— Чего тогда такая грязная? Хочешь сказать, что все лужи пересчитала на трезвую голову?

— Нога болит. Еле хожу, — ответила я, разрываясь между двумя желаниями уйти и помочь ему. — Тебе домой надо. Или в больницу.

— С простудой в больницу не кладут. А дома у меня нет.

— Как так?

— А вот так. — Он опять закашлялся. — Вот солнце выйдет, пойду на реку костер разведу. Чаю напьюсь. Пока здесь мерзнуть буду или до воспаления легких себя доведу, чтоб в больнице полежать.

— У меня дом хоть и дырявый как решето, но печка есть.

— Тебе повезло. Твой дом хороший. А дыры залатать можно. — Он закрыл глаза. Зубы выбивали дрожь. Оставить его и забыть. Всем не поможешь. Так ведь правильно. Не тащить же его домой, хотя он уже у меня был. Это до какой степени докатиться надо. Тут уже падать больше некуда.

— Пошли.

— Куда?

— Чай тебе налью и таблеток дам. Не помирать же здесь.

— Так вроде помирать не собирался.

— Ну не хочешь, сиди дрожи дальше, — я поковыляла домой.

— Чего с ногой? — он подхватил свою сумку и пошел рядом.

— Ушибла. — Опять до слез. Устала катиться вниз. Что там дальше осталось?

— Чего ревешь? Так болит?

— Да. А еще истерика. Думаю, что меня дальше ждет. Следующий пункт в программе спиться.

— Я тебе компанию составлять не буду, — сказал он. — От алкоголя только одни проблемы.

— Такой правильный? Вроде в вашей среде принято за воротник заливать.

— Если у меня нет регистрации и крыши над головой — это не значит, что я должен жить как свинья. Всегда предпочитаю оставаться человеком, — довольно резко осадил он.

— Извини. Не хотела тебя обидеть, — стало совестно за свои слова.