— Конечно. Буду через минуту. Спасибо.

Она снова улыбается. Я все чаще замечаю, что проявление заботы о других делает ее счастливой. Даже если это просто сэндвич. Поэтому никогда не отклоняю ее предложения. Даже если не голоден. Мне нравится вызывать на ее лице улыбку.

Перед тем как спуститься, решаю сыграть что-нибудь еще. Ощущение комфорта до сих пор присутствует во мне, и таким образом я стараюсь удержать его как можно дольше.

Неожиданно мой слух цепляется за несколько нот. То, как они сочетаются, просто поражает меня. Я прекращаю играть произведение и снова проигрываю только эти ноты. В голове что-то проскальзывает, но быстро исчезает.

Я опять начинаю играть произведение и, дойдя до этих нот, останавливаюсь. А потом проигрываю лишь их… снова… и снова.

И неожиданно в голове рождается мелодия. Я представляю себе струны гитары и напеваю ее. Черт, это не просто припев, а очень хороший хук[15].

Теперь я улыбаюсь и делаю это все то время, пока в моей голове проигрывается хук. Он как маленький уголек, который стремится разгореться ярче.

Думаю, иногда все, что нам нужно — это немного вдохновения. И иногда вдохновение — это всего лишь улыбка нужного человека в нужное время.


Вторник, 5 декабря (Гас)

Пора.

Я знаю это с тех пор, как мы увидились с Келлером и со Стеллой на прошлой неделе. А также после того, как впервые за многие месяцы у меня появилось музыкальное вдохновение.

Весь день я смотрел на покрытый пылью диск, который оставила мне Опти. Я так ни разу и не касался его.

До сегодняшнего дня.

Сейчас я вставляю его в ноутбук и, задержав дыхание, нажимаю на воспроизведение. И сразу же раздается ее голос.

— Привет, дружок, — говорит Опти и замолкает. Она много лет не называла меня так и сейчас дает время, чтобы я переварил это. А потом раздается ее смех, который разбивает мне сердце. Господи, как я скучал по нему. Она смеется потому, что знает, как я ненавидел это прозвище, когда мы были детьми. Но сегодня мне очень приятно его слышать.

— Я знаю, что ты слушаешь эту запись через много месяцев после моего ухода, — продолжает она. — Может, уже наступил следующий год. — Она знает меня. Она знала, что я буду откладывать этот момент до последнего. — И я знаю, что эти прошедшие месяцы были ужасными. Спросишь, откуда? Я даже не могу представить себе, что было бы со мной, если бы мы поменялись местами. Не могу представить себе, что теряю тебя. Я не знаю, что бы я делала без тебя, Гас. Ты единственный человек, за которого я цеплялась всю свою жизнь. Ты мой спасательный круг. Если жизнь становилась чертовски трудной, единственное, что мне нужно было сделать — это подумать о тебе или поговорить с тобой. И мне сразу же становилось легче. Двадцать лет. Ты. Твое спокойное ко всему отношение. Твое необычайное чувство юмора. Твоя забота и любовь. Они спасали меня. Каждый Божий День. Они напоминали мне о том, что в мире есть и много хорошего. Ты, я и Грейси. Мы вместе противостояли всем невзгодам. Мы были командой. Самой лучшей.

— Я знаю, что бог послал мне некоторых людей, чтобы они научили меня чему-то. Ты научил меня не только плавать, кататься на серфе, играть на гитаре, водить машину и ругаться матом, — она замолкает и в динамиках вновь раздается ее прекрасный смех, — но и показал мне, что такое любовь. Всю свою жизнь я знала, что если понадобится, то ты будешь рядом: чтобы помочь в работе над песней, которая у меня не получалась. Или понаблюдать со мной за закатом. Или просто поговорить. Или обнять меня, потому что мне этого хотелось. Или держать мою руку, когда у меня брали кровь или ставили капельницу. Ты всегда поднимал мне настроение, даже если и не знал, что делаешь это. Между нами была очень тесная связь. Я предугадывала, что ты собираешь сказать еще до того, как ты произносил это, потому что знала, о чем ты думаешь. Я видела это в твоих глазах. В выражении лица. Я слышала это, даже если ты ничего и не говорил. И я знаю, что для тебя все было так же. Ты заканчивал за мной предложения, и они всегда оказывались намного смешнее, чувак. Я буду скучать по тому, как ты отвечал на мои телефонные звонки. И по твоей ленивой красивой улыбке. А еще я буду скучать по тому, как ты называл меня Оптимисткой. Мне нравилось это прозвище. Оно заставляло меня чувствовать себя всесильной. Оно как почетный знак, который я с гордостью носила на груди. Потому что это значило, что я была особенной для тебя. Я могла прожить и тысячу лет, но никогда не встретила бы друга лучшего, чем ты. Ты был чертовым Джедаем дружбы, Гас.

— Я люблю тебя до глубины души. Ты — часть меня. И, скорее всего, лучшая. Твоя мама всегда шутила, что мы были близнецами, которых разлучили в детстве. Не думаю, что это достаточно точное описание. Мы даже и не похожи друг на друга. Я ведь гораздо красивее тебя. — Опти пытается шутить, но я слышу, что ей становится тяжело говорить. — В общем, я пытаюсь сказать, что, наверное, даже у кровных родственников не бывает такой связи, как между нами. Это был дар. Ты был моим даром. Даром, который сделал мою жизнь стоящей. Который наполнил меня любовью и вдохновил жить не унывая.

— Гас, я знаю, что сейчас ты начинаешь принимать мою смерть, иначе не слушал бы эту запись. И я знаю, что ты пытаешься определить, что будешь делать дальше. Я хочу, чтобы ты продолжал писать и выступать. Пожалуйста. Умоляю тебя. Ты живешь на земле не только для того, чтобы быть невероятным человеком, но и для того, чтобы делиться своим непостижимым талантом с остальными нами — простыми смертными. Если тебе нужен пинок под зад, то открой мой ноутбук и найди в нем папку «Вдохновение для Гаса». Я знаю, что, скорее всего, у тебя сейчас не получается писать. Так происходит всегда, когда ты нервничаешь. И я представляю, что мой уход поверг тебя в сильнейший стресс. Пожалуйста, отпусти свою печаль и злость. Пора снова начинать жить по полной, чувак.

Я перевожу взгляд на татуировку на своей руке и улыбаюсь, а она продолжает:

— Прослушай «Вдохновение для Гаса». В этой папке есть несколько моих композиций, которые ты никогда не слышал, и несколько припевов, к которым я не успела написать песен. А также риффы[16]

, которые составляют музыкальную композицию либо её часть. для гитары и аранжировки для скрипки. Также ты найдешь там фразы и слова, которые по каким-то причинам запомнились мне. В этой папке я попыталась собрать все самое лучшее для тебя. Можешь прослушать файлы только один раз, только, пожалуйста, полностью. Я знаю тебя, поэтому не перематывай их лишь потому, что они вызывают тяжелые воспоминания. Будь храбрым, подтяни свои штанишки повыше и сделай это. Что-то из услышанного может кликнуть у тебя в голове и превратится в классную песню. — Она права. Пора.

— И вот еще что. Знаю, если ты сейчас не куришь, то изнываешь от желания это сделать. Поэтому говорю тебе: Ты должен бросить. Я пыталась не пилить тебя, но… бросай. И как можно скорее. Мне хочется, чтобы ты был живым и здоровым. Я говорю это не для того, чтобы надавить на твое чувство вины, а потому что это правда. Я хочу для тебя только самого лучшего. — Опти делает глубокий вдох, и я понимаю, что она была подключена к кислородному аппарату, когда записывала это сообщение. Я слышу, как она с трудом пытается дышать. — Рак — это такая хрень, Гас. Я не хочу того же для тебя, чувак. Пожалуйста, бросай. — Она снова замолкает. И мне очень нужна эта пауза, потому что ее слова бьют меня в самое сердце. Опти и правда не пытается вызвать у меня чувство вины, а просто хочет донести, что курение убивает меня. И впервые в жизни у меня появляется желание бросить. Не необходимость, а именно желание. Это большая разница. И это именно та мотивация, которая заставляет тебя бороться. Я засовываю руку в карман, достаю пачку, которую всегда ношу с собой и выбрасываю ее в мусорную корзину. На мгновение меня охватывает паника, но в динамиках вновь раздается голос Опти и успокаивает меня.

— И последнее, не менее важное. Я надеюсь, что ты встретишь ту, кому отдашь свое сердце. Если дружба — это показатель способности любить, то женщина, с которой ты решишь связать свою жизнь, даже не будет представлять себе, что она обрела, когда ты влюбился в нее. Я надеюсь, что ты найдешь ее очень скоро, чтобы у тебя была целая жизнь, чтобы любить ее. А у нее — целая жизнь, чтобы познать все величие души Густова Хоторна. К тому же, миру просто необходимы маленькие Хоторны. И много. Дети любят тебя, Гас. И когда ты пойдешь на день карьеры в третьем классе у Гаса-младшего, то будешь самым крутым папочкой. Только вообрази: после того, как отец Джонни скажет, что он крутой брокер, ты можешь представиться рок-звездой из «Rook». Ну разве это будет не круто? Я определенно не пропущу этого шоу.

Опти снова замолкает. Наверное, думает о том, как закончить свою речь. Я слышу, как она хлюпает носом и пытается сдержать слезы.

— В этом месте я должна сказать тебе «прощай», но мы с тобой договорились никогда этого не делать. Да и я не хочу оставлять тебя навсегда. Поэтому просто скажу следующее: «Я всегда буду с тобой и уже переговорила с Богом, чтобы он приставил меня к тебе ангелом-хранителем».

Я даже не сомневаюсь, что она сделала это. Опти всегда говорила о Боге как о живом человеке, который общается с ней. Меня это веселило, но в то же время мне нравилась ее непоколебимая вера в то, что это может что-то изменить.

— Думаю, он не против. Так что знай, я буду рядом и буду слушать и наблюдать за тобой. Но только не тогда, когда ты занимаешься сексом. Я и так знаю, как ты выглядишь голым, чувак. — Так, что дам тебе немного личного пространства для любовных игр. — Я громко смеюсь, чувствуя, что ее ехидная улыбка все-таки одерживает верх над слезами. Только Опти может говорить о боге, ангелах-хранителях и сексе одновременно. — Ну а напоследок мне хочется сказать тебе «спасибо», чувак. За все. Я люблю тебя, Гас. И всегда буду любить.