— А она хорошая девочка, — подмигнув, добавляет пожилая женщина, а потом вновь включает на телевизоре громкость и обращает все свое внимание на оживленную игру, которая разворачивается перед ней.


Воскресенье, 26 ноября (Гас)

— Ма, какие у нас планы на День благодарения? Все как обычно?

Ма готовит тыквенный пирог. Это что-то типа разогрева перед большим праздником в четверг. Она делает так каждый год: начинает печь тыквенные пироги за неделю до Дня благодарения и заканчивает примерно через две недели после. Ну а я ем их каждый день — утром, в обед и вечером. В конце концов, начинаю ходить в туалет "по-тыквенному" и мне становится тошно даже смотреть на них. Но в следующем году за неделю до Дня благодарения все начинается заново, и я стою на кухне, как какой-то тыквенный наркоман после долгого воздержания и трясусь в ожидании, когда из духовки появится первый пирог. И тогда я отрежу себе половину, обмажу ее взбитыми сливками и... съем. Да, вот такой я тыквенный обжора.

— Ну да. Все как обычно, — передразнивает она меня. — А ты хочешь чего-нибудь новенького в этом году? — Я практически слышу надежду в ее голосе. Она хочет, чтобы я предложил что-нибудь другое, чтобы ей не пришлось переживать воспоминания об обычном Дне благодарения, с Опти и Грейси.

— Я подумал, что, может, стоит пригласить Келлера и Стеллу к нам?

Она разворачивается ко мне, и по ее глазам я вижу, что Ма по душе эта идея.

— А ты уже говорил с Келлером, Гас?

— Не-а, пытался пару месяцев назад, но ничего не получилось, — покачав головой, отвечаю я. — А ты?

— Ну, я думаю, что это замечательная идея. — Она не отвечает на вопрос, и я понимаю, что ее ответ был бы "да", потому что она разговаривала с ним. Но другого я и не ожидал, ведь Ма — самый лучший человек в мире.

— Отлично, тогда пойду и позвоню ему.

***

Когда я, наконец, захожу в свою комнату и нахожу в телефоне его имя, у меня уходит десять минут на то, чтобы набраться смелости и нажать на "вызов". В Миннесоте сейчас восемь тридцать вечера; надеюсь, я не разбужу Стеллу, если она уже спит.

После третьего гудка трубку снимают. Я делаю глубокий вдох, ожидая услышать его голос и прочувствовать эмоции, которые он у меня вызовет. Но вместо этого раздается тоненький, сладкий и сонный голосок.

— Алло? — Это его дочь, Стелла.

— Ну, привет, мисс Стелла. — Напряжение мгновенно покидает меня, и я расслабляюсь.

— Кто это? — спрашивает она так, как будто проверяет все его звонки.

— Гас. Ты помнишь меня, Стелла?

— Папочка, тебе звонит Гас! — кричит она, а потом нормальным голосом добавляет. — Папочка в туалете. Он пошел "покакать".

Я смеюсь, и мне становится так хорошо.

— Ну что сказать, людям приходится делать это довольно часто. Как у тебя дела, Стелла?

— Хорошо. Я хожу в детский сад, где мы готовимся к школе. Мою учительницу зовут мисс Купер. Она милая, но от нее пахнет абрикосовым желе, а я его не люблю. А вот мой дедушка, который живет в Чикаго, его любит и намазывает на тосты.

Я начинаю смеяться еще громче. Обожаю маленьких детей; все, что они говорят настолько невинно и правдиво.

— Как поживает твоя черепаха?

— С мисс Хиггинс все хорошо, — радостно отвечает Стелла. — Ей нравится Миннесота. — Она замолкает, и я слышу голос Келлера, что-то говорящий ей. — Минуточку, папочка. Я еще не закончила разговаривать с Гасом. — А потом Стелла вновь продолжает общение со мной. — А ты сейчас в Калифорнии со своей мамочкой, Гас?

— Да. Здесь хорошо и тепло. Ты должна приехать к нам в гости, Стелла.

Теперь она снова разговаривает с Келлером.

— Гас говорит, что мы должны собраться и навестить их в Калифорнии. Можно мне поехать? Ну пожааалуйста.

Я едва слышу, как Келлер пытается успокоить ее.

— Можно мне сначала поговорить с Гасом, малышка, а потом уже решим. Ты не могла бы отдать мне телефон?

— Минуточку, папочка. Я должна попрощаться с ним. — После этих слов она вновь обращается ко мне. — Папочке нужно поговорить с тобой, Гас. Пока.

— Пока, Стелла. И передавай привет мисс Хиггинс.

— Хорошо.

Когда Келлер берет трубку, его голос звучит слегка нерешительно и изумленно.

— Привет, Гас. Спасибо за то, что развлек Стеллу, пока меня не было.

— Да-а, она сказала мне, что ты был на толчке.

Он фыркает от смеха и теперь его голос звучит хоть и немного смущенно, но облегченно. Как будто он рад непринужденности нашего разговора.

— Пожалуйста, только не говори, что моя маленькая девочка использовала именно эти слова.

— Не-а, она сказала, что ты был в туалете и какал.

— Боже, это ничем не лучше, — вздохнув, отвечает он.

И после этих слова мы оба расслабляемся.

— Она замечательная, Келлер.

— Ага. Должен признаться, я стал практически невосприимчив к любым неловким ситуациям. Искренность маленьких детей закаляет нас, мужик. От нее никуда не спрятаться, и она объявляет о себе во всей красе в самое неподходящее время.

— C чистосердечием невозможно тягаться, — улыбаясь, отвечаю я.

— Как у тебя дела, Гас? Я все время думал о тебе и собирался позвонить, но… то домашние задания, то работа, то Стелла и ее балет. Мне всегда что-то мешало. Прости за это.

— Не бери в голову. Я и сам все собирался. Слушай, какие у вас со Стеллой планы на День благодарения? Я подумал, что мы могли бы возродить свой броманс[12] в Сан-Диего. — В прошлом году мне удалось удивить Опти в Миннесоте. Мне тогда позвонил Келлер и все распланировал. Я еще подшучивал над ней, что украду ее мужчину.

— Броманс, значит. — Он начинает смеяться, вспоминая об этом. — Черт, звучит соблазнительно. Ты ведь все-таки красивый парень. — Келлер так и не растерял своего чувства юмора. Я рад. — Но, думаю, что мы со Стеллой потусуемся здесь, в Гранте. Может, если у отца будет выходной, он присоединится к нам.

— Ты должен приехать в Сан-Диего. Если дело в деньгах, то я покрою все расходы, — пытаюсь убедить его я.

— Гас, дружище, это очень мило с твоей стороны, но я так не могу.

— Конечно, можешь. Просто скажи: "Да, Гас, мы хотели бы отметить День благодарения с тобой и твоей мамой. На мой взгляд, это чертовски замечательный способ провести праздник". Видишь, все просто. Потом ты говоришь мне дату и время прилета и когда тебе нужно быть дома, а я позабочусь об остальном. — Не знаю почему, но мне нужно, чтобы он это сделал. Мне нужно увидеть его и Стеллу, чтобы со всем разобраться.

— Гас, это слишком. Я просто не могу этого принять.

— А что, если я скажу тебе, что Ма расстроится и будет плакать, если не увидит Стеллу? И не просто плакать, а рыдать и заливаться слезами. Я не шучу, это будет ужасно, чувак. Мне придется сделать видеозапись и послать ее тебе. После такого, чувство вины будет преследовать тебя до конца дней. Этакое горькое, обжигающее душу чувство вины.

Келлер молчит, но я понимаю, что он готов сдаться.

— Ну же, чувак. Мы и правда очень хотим увидеть вас, ребята, — со всей искренностью произношу я.

— Мы не полетим, если ты не разрешишь вернуть тебе все до копейки, как только у меня появится такая возможность, — вздыхая, говорит он.

Я улыбаюсь, зная, что никогда не приму от него денег.

— Конечно, как тебе угодно.

Келлер снова вздыхает.

— Ты уверен, что хочешь это сделать? Билеты обойдутся очень дорого.

— Мне все равно больше не на что тратить свои деньги, чувак. — И это правда.

— Хорошо, — наконец сдается он. — Нам бы очень хотелось увидеться с вами. Я бы мог взять отпуск на несколько дней, — каким-то выдохшимся голосом произносит Келлер.

— Вот и отлично. Скинь мне удобное для тебя время полетов, и я все организую.

— Спасибо, Гас.

Нет, это тебе спасибо.

— Я буду рад увидеть вас, ребята.

— До встречи, дружище.

— До встречи.

Не знаю почему, но у меня такое чувство, как будто с моих плеч только что упал очень тяжкий груз.


Понедельник, 27 ноября (Гас)

Сегодня утром холодно, поэтому я просто гуляю по пляжу вместо того, чтобы кататься на серфе. Неожиданно на телефон приходит сообщение:

Келлер: Только что получил от тебя письмо. Спасибо за билеты. Утром позвонил отец и сказал, что взял отпуск на несколько дней. Не хочу навязываться, но как ты думаешь, Одри не станет возражать, если он тоже прилетит в Сан-Диего? Мне не хотелось бы обременять вас, ребята.

Я: Да без проблем. Чем большее народу, тем веселее.

Келлер: Спасибо, Гас. Увидимся в четверг.


Вторник, 28 ноября (Гас)

Бинго начинается сегодня в десять тридцать утра. Миссис Рэндольф настояла на том, чтобы я заскочил за ней в девять тридцать, несмотря на то, что ехать нам всего пятнадцать минут. На игру она надела фиолетовую блузку и такого же цвета штаны, подчеркивающие лавандовый оттенок ее серебристых волос. Миссис Рэндольф хорошо выглядит, и я знаю, что она старательно подбирала одежду и шляпку с самого утра. Когда я опоздал на десять минут, она взбесилась и сказала, что я все испортил и теперь нам не достанется хороших мест и карточек. Я заверил ее, что все будет хорошо. Это ведь игра и в ней нет хороших или плохих карточек. А что касается мест… то по всему залу расставлены мониторы, которые показывают выпавшие номера, поэтому это тоже не проблема. Кроме того, я там уже был, а она нет.

Подъехав, останавливаюсь перед входом и помогаю ей выйти из машины. Я думал, что она подождет, пока я припаркуюсь, но когда возвращаюсь на то же самое место, ее нигде нет. Я сразу же начинаю переживать о том, как мне рассказать Фрэнсин, что я потерял ее маму. Но потом до меня доходит, что она, скорее всего внутри и покупает себе карточки.

Именно за этим занятием я ее и застаю.