Она надела одну из своих ночных рубашек, которую Якоба и Мери успели как следует прокипятить и высушить на горячем полуденном солнце, откинула полог и забралась в постель.

Патрик вольно раскинулся во сне, его обнаженная грудь вздымалась и опускалась в такт глубокому, ровному дыханию. Даже сейчас, после болезни, его торс в лунном свете выглядел столь внушительно, что у Шарлотты перехватило дыхание.

Она осторожно отогнула легкие простыни и пристроилась возле него. Это правда, он часто бывает невыносимым упрямцем, иногда даже самодуром, но она, казалось, еще больше любила его за эти недостатки. Ее гордость не была уязвлена, ведь его поведение часто соответствовало ее собственным представлениям о чести. Шарлотта абсолютно не стыдилась своей любви к этому человеку, который явно не отвечал ей взаимностью, и она горько сожалела об этом.

Он пошевелился не просыпаясь, и она тесно прижалась к нему, одной рукой прикрывая ему грудь, словно стараясь защитить от неведомой опасности. Утром Патрик может снова начать свои грозные речи и даже выставить ее вон, но ночью никто не отнимет у нее принадлежащего ей по праву места подле него.

Она спала довольно долго, пока глубокой ночью Патрик не очнулся и не разбудил ее нежными, возбуждающими поцелуями. Почувствовав, что она уже не спит, он прижался к ней и тихенько просунул одну ногу между ее бедер.

- Шарлотта, - прошептал он, и имя это прозвучало столь многозначительно - в нем она услышала и укор, и мольбу, и вызов.

Его сила вернулась к нему, он хотел ее, и для Шарлотты, и для ее молившего о любви тела это было главным. Она обхватила его напряженную, всю в литых мускулах спину и ответила тем древним приглашающим движением, для которого не надо слов, Патрик застонал и вошел в нее. Шарлотта задохнулась от счастья я страстно подалась вперед, принимая его.

- Ты так мне нужна! - невольно вырвалось у него, когда он погрузился в теплую, влажную темноту, и остался там пленником на несколько долгих сладостных мгновений. Затем Патрик приподнялся и начал ритмичные, медленные движения. Шарлотта не удержалась от счастливого стона, так как в этом древнем интимном искусстве Патрик был настоящим виртуозом. Она отвечала ему со всей нежностью и страстью, а он все продолжал свои движения, и ей уже казалось, что он движется не только внутри ее, но и вокруг, обволакивая своим сильным телом,

Она закинула руки за голову, словно сдаваясь на милость победителя, а ее бедра двигались в такт его движениям, и, словно бесконечную молитву, она вновь и вновь повторяла его имя.

Шарлотта жаждала отдать Патрику всю себя и взять от него все, что он может ей дать, она хотела, чтобы эти минуты тянулись бесконечно и завершились на пике возбуждения сладостной разрядкой. Она словно раздвоились; извиваясь под телом Патрика от плотского наслаждения, она чувствовала себя не смертной женщиной, но ангелом, сошедшим с небес.

Достигнув наконец вершины наслаждения, она издала долгий стон умиротворенной страсти.

Его мощное тело выгнулось над нею на мгновение позже. Удовлетворив свое желание, он улегся рядом, целуя ей веки. Он должен был почувствовать, что она безмолвно плачет, так как губы его наверняка стали солеными.

- О Шарлотта, - прошептал он с непередаваемой грустью, - что же нам делать?

Она знала, что он не ждет от нее ответа, да и вряд ли смогла бы ему что-то сказать. Она положила свою руку ему на живот, еще влажный от недавних усилий, и тихонько погладила его. Вскоре они оба заснули.

На следующее утро Шарлотта обнаружила, что Патрик ведет себя по отношению к ней еще более грубо. Он гневался на нее так, словно она пыталась отравить его нынешней ночью, и она решила проучить его.

Она дерзко взяла в руку его пенис. На его лице отразилась явная борьба между желанием и упрямством, он пытался противиться ее ласкам, однако его плоть уже подчинялась нежным прикосновениям ее сильных, умелых пальцев. А когда на помощь пальцам пришел язык, с его губ сорвалось невольное проклятие,

Шарлотта подняла глаза и увидела, как судорожно дергается его кадык. Глаза его закрылись, и он простонал ее имя, моля о пощаде. Но на сей раз она была лишена жалости.

Глава 18

Оставив Патрика лежать на кровати в состоянии легкой прострации. Шарлотта решила принять ванну. Мери с Якобой успели прокипятить и отгладить большую часть ее нарядов, перевезенных на берег до гибели «Чародейки», и она выбрала прелестное батистовое платьице с вышивкой в виде мелких розовых гвоздик. Не удостоив Патрика даже взглядом, она гордо прошествовала через всю спальню на террасу, где принялась расчесывать волосы.

Она спиной ощущала его нараставшее раздражение и нетерпение и невольно улыбнулась, когда раздался окрик:

- Шарлотта!

Она немного выждала и лишь потом соизволила ответить на его призыв. Встав в ногах кровати, она продолжала укладывать заплетенные в косы волосы короной вокруг головы. Руки ее были подняты, и ткань платья тесно облегала высокую грудь. Патрик явно не смог остаться равнодушным к этому зрелищу, однако рявкнул:

- Если ты полагаешь, что сделанное тобой сегодня заставит меня переменить свое мнение и не отсылать тебя в Гавань Куад, ты глубоко ошибаешься!

Лицо Шарлотты вспыхнуло. Наслаждение, которым она одарила Патрика, было весьма интимным, и его разглагольствования по этому поводу шокировали ее.

- Я ни о чем таком и не думала,- с укором сказала она. И это было чистой правдой - она не собиралась выторговывать себе поблажки, а лишь следовала инстинктивному порыву.

- Потрудись опустить руки, - не унимался он, - ты доводишь меня до сумасшествия!

Шарлотта секунду помедлила, а потом опустила руки на бедра.

- Но ведь вы уже успели сойти с ума нынче утром, капитан, - не удержалась она от укола.

- То, что сделала ты, может сделать любая женщина, - выпалил Патрик. - Помни об этом!

Шарлотта словно окаменела от гнева, горя желанием наброситься на него, словно дикая тварь, и растерзать в клочья.

- Но ведь и каждый мужчина может сделать то, что сделал ты. Помни об этом!- раздельно произнесла она.

- Все, довольно! - промычал Патрик, полыхая от злости и еле сдерживаясь.

Шарлотта уселась на край кровати, сосредоточив все свое внимание на складках батистовою платья.

- Я вчера повстречалась с Норой Руффин, - дипломатично начала она.

Патрик закрыл глаза, словно пытаясь отгородиться от Шарлотты хоть на мгновение.

- У нее все в порядке?

Даже за миллион тропических островов и миллион таких шхун, как «Чародейка», Шарлотта не созналась бы ему, как уязвил ее этот обыденный вопрос.

- Да,- отвечала она.- А также у Стеллы, Джейн и Деборы. Они заботятся о матросах, которые заболели еще на борту.

- Я понимаю, у тебя есть вопросы по поводу Норы и остальных,- со вздохом сказал Патрик, отвечая на прямой взгляд Шарлотты.

- Похоже, что не только Халиф имеет привычку содержать гарем,- ровным голосом заметила она, удивляясь про себя его готовности обсуждать с нею эти щекотливые вопросы.

- О, если бы это было так! - отвечал Патрик с неожиданным смешком. - Нора, Стелла, Джейн и Дебора просто находятся под моей опекой.

- Вот как? - Шарлотта опустила глаза, чтобы Патрик не заметил в них всплеска недоверия, и снова принялась разглаживать ткань платья.

- Они попали сюда разными путями, - неохотно пояснил Патрик.- Отец Норы плавал на моем корабле и умер от гангрены на Фиджи. Дебора и Джейн - сестры, и у них нет больше никого в целом свете. Я выкупил их у пиратов на Риде, два года назад. Ну а что касается Стеллы, ее бросил здесь отец - моряк, которого я уволил. Он до сих пор не потрудился вернуться за ней.

Наконец Шарлотта смогла поднять взгляд. Она знала, что Патрик не станет приукрашивать правду жалостными сказочками ради того, чтобы потрафить ей, - он явно не считал себя обязанным столь утруждаться.

- Значит, у тебя нет на острове любовницы? - осторожно спросила она.

- А ты уверена в обратном, - пристально посмотрев ей в глаза, заключил Патрик.

- Ну, так и ты будь уверен в этом, - холодно сказала Шарлотта, хотя новая вспышка гнева вновь чуть не превратила ее в разъяренную фурию, - что если ты обманешь мое доверие, мистер Треваррен, то Рашид будет не единственным евнухом среди моих знакомых.

- Ах, Шарлотта, Шарлотта! - Патрик неожиданно рассмеялся. - Временами ты доводишь меня до белого каления, зато уж никто не вздумает упрекнуть тебя в том, что с тобой скучно!

- Когда-то ты обещал мне быть верным, - не принимая юмора, серьезно напомнила Шарлотта.

- Это было тогда, когда мы еще были женаты, - со вздохом отвечал Патрик.

- Да, я помню. Еще ты успел стать отдам ребенка, которого я ношу,- пока мы были женаты.

- Я стараюсь пореже об этом вспоминать. - Патрик выглядел расстроенным.

- Так я не премину тебе напомнить,- упрямо сказала Шарлотта,

- Конкретно, чего ты от меня хочешь?- запальчиво воскликнул он. - Неизменной верности? Чудно! До той поры, пока мы делим с тобой постель, ты ее получишь.

- А когда ты упрячешь меня в Гавань Куад?

- Не будь наивной дурочкой,- жестко сказал он.- Неужели ты думаешь, что я дам обет воздержания до конца своих дней?!

«Да!..»- отчаянно колотилось в мозгу у Шарлотты.

- Конечно нет,- громко сказала она.- Да я и сама не собираюсь увядать от горя, словно весенняя фиалка в августе, стоит лишь тебе бросить меня на берегу и скрыться в голубой дали. На беду или на счастье, Патрик, но ты открыл мне радость интимных отношений, и я непременно заведу себе любовника. Ну-ну, не беспокойся, я буду осмотрительна. - Шарлотта мстительно улыбалась. Все это, конечно, бравада от начала до конца, однако Патрик ни за что не должен об этом догадаться. И она продолжала: - Я не намерена отказывать себе в возможности получать наслаждение от жизни, и мне совершенно безразлично, как ты к этому относишься. Конечно, я постараюсь не приобретать при этом определенную известность.