Пятого ноября я восседал на палубе шикарной яхты и читал одно из онлайн изданий Израиля, что разместило статью, в которой рассказывалось о нападении некоего молодого человека на пару туристов-американцев... Как всегда, только “проверенные факты”.

“Мужчина смело прикрыл свою спутницу грудью, куда и всадил нож незнакомец! Позже пострадавший был доставлен в больницу, где получил всю необходимую помощь”.

И смех и грех. Смелости в себе не помню. Знаю только, что действовал спонтанно, успев подумать только о том, что Рыбкиной грозит беда. Вот так и узнаешь, на что способен в страшный момент. Покачав головой, продолжил чтение: “...нападавший вскоре был задержан и на допросе сознался, что теракт был спонтанным и содеян им под влияением подстрекательских материалов и видеороликов. Пострадавшая пара туристов от обращений в суды или СМИ воздержалась, но получила от правительства города трехдневную путевку с путешествием на яхте в качестве глубочайших извинений. Конфликт был улажен и забыт, на улицах Эйлата снова воцарился мир и покой…”

Я довольно оскалился и посмотрел в сторону, туду, где возлежала на шезлонге Рыбкина.. Здесь журналисты не соврали, яхту нам предоставили, а вместе с ней и капитана, и обслуживающий персонал. Думаю, там еще и Фельдман подсуетился, но признаваться он не стал. Иначе с чего бы такую роскошь да нам под попы?

Отложив в сторону планшет, прикрыл глаза, с удовольствием припоминая минувшие дни.

Ульяна, поняв, что моей жизни ничего не грозит, проспала много часов подряд. Пришлось будить ее следующим утром, чтобы нас наконец отпустили из больницы. Вид у моей любимой  помощницы при этом был жутко помятый и злой. Сонная, хмурая и голодная, она в последний раз пообещала всем неприятности, поблагодарила врача, зевнула и села в такси. Провожающие нас облегченно вздохнули и долго стояли, глядя вслед машине - наверное, хотели убедиться, что мы уехали и не вернемся.

Я впервые ловил себя на мысли, что совершенно не вмешивался в бюрократические дела. Не спорил, не вникал в договоры страхования, не ругался и не торговался. Просто смотрел на открывшуюся с новой стороны Улю и восхищался.

— С такой девочкой ты не пропадешь! — так начала разговор мама Давида, позвонив мне на следующий после нападения день. — Ну прелесть же! Я бы хотела такую и для Давидика, но тут уж…

Она вздохнула.68316

— Поздно, — помог ей подобрать слова.

— Да, — в голосе Розы Абрамовны послышалась улыбка. — Но и ты, Саша, каков! Бросился прикрывать Ульяну собой. Кто бы подумал!

— У меня есть ощущение, что вы хотите меня обидеть, — честно поделился я.

— Что ты, дорогой мой! Наоборот! Я всегда считала тебя умницей и рационалистом. А тут такое! Ты же мог погибнуть, чтобы тогда сказала твоя мама?

Брови взлетели вверх, что ответить я не нашелся.

— Ага, про маму-то ты и не подумал, — я словно воочию увидел, как ______ качает головой. — Все вы такие! Растишь вас, растишь, а потом и звоночка не дождешься. Вот тебе и пришло напоминание свыше, что мы - просто смертные люди, и не должны расточительством заниматься. Давидик сказал, что вам три дня на яхте оплатили - это же прелестно! Надеюсь, ты понимаешь, что это - идеальное место, чтобы сделать Улечке предложение?

— Какая яхта? — не понял я. — У нас работа. Завтра переговоры с...

— Саша! Не буди во мне зверя! — Роза Абрамовна повысила голос и, кажется, хлопнула ладонью по столу. — Не заставляй меня звонить твоим родителям в Россию и рассказывать об инциденте.

— Только не это! — взмолился, понимая, что мама тут же примчится, собирая по пути всю родню и требуя показать сыночка. Дальше работать станет просто невозможно.

— Вот! — Мама Давида удовлетворенно хмыкнула. — А за три дня мир без тебя не перестанет крутиться, Сашенька. Так что, закажи девочке кольцо и мигрируй в море, раз сама судьба тебе такой шанс дала.

— Судьба ли? — теперь уже улыбался я, подозревая в щедром подарке именно ее дорогого Давидика.

— Целую вас и обнимаю! — закончила свою речь моя собеседница. Обязательно звоните потом нам с Яшей и рассказывайте, как у вас дела. Мы уже пожилые, нам все интересно и волнительно.

— До свидания, Роза Абрамовна — только и успел сказать в ответ. В трубке раздались мерные гудки, а в голове медленно начал выстраиваться план дальнейших действий.

С тех пор прошло три дня.

Помню, как обрадовалась Уля, узнав, что нам предстоит небольшой отдых, и я даю на него добро. Трижды уточнив, действительно ли я согласен бросить работу и плыть с ней по морям-океанам, она не смогла сдержать радости и бросилась мне на шею, крепко прижимаясь всем телом и предвкушающе сообщая количество не выгуленных купальников. Тогда-то и развеялись последние сомнения.

В первый же день на яхте я пообещал Рыбкиной быть максимально сдержанным и устроить настоящий романтический конфетно-букетный период. Мол, торопиться не стану, чтобы ее не пугать напором. Она одобрительно кивнула и попросила начинать уже ухаживать. Тут, признаюсь, наступил некоторый ступор, потому что именно со стадией ухаживаний всегда были проблемы. В общем, поразмыслив несколько секунд,  решил не тянуть кота за причинное место и подарил ей кольцо, предложив выйти за меня в любое удобное ей время.

Рыбкина покачала головой, глядя на коробочку, и я, как мальчишка, жутко испугался ее отказа. Но все оказалось банальнее.

-- Ты неисправим, -- шепнула Уля. -- Кто же так ухаживает? Впрочем, мы ведь не ставим ограничений по датам? Свадьба может быть когда угодно?

-- Да-да, -- подтвердил, хватая ее за руку и быстро надевая колечко на тонкий безымянный палец. -- Хоть через неделю, хоть через две!

Она удивленно посмотрела на переливающиеся бриллианты и, к моему облегчению, даже спорить ни с чем не стала. Только заулыбалась шире и уточнила, как я угадал с размером. Пришлось сознаться, что звонил за консультацией Старовойтову, а тот передал бразды правления Индире, и уже она объясняла, как снять мерки и где купить достойное украшение.

Так и вышло, что вошли мы на яхту как сотрудники, а отдыхать остались уже в качестве жениха и невесты…



Эпилог

Эпилог

Вспышка фотокамеры – и я с непривычки жмурюсь, борясь с желанием отвести от журналистов взгляд.

– Госпожа Малкина, поделитесь с нами, как вам пришла идея написать именно эту историю?

– Однажды, – вздохнув, я начала рассказывать чистую правду, – мне повезло устроиться на работу помощником агента для звезды.

– Да-да, – закивали акулы пера. – Роль Максима Старовойтова весьма примечательна в вашей книге. Хотя не все его поклонники довольны вашей позицией насчет их кумира.

Я смогла только улыбнуться и пожать плечами, а Саша, сидящий рядом на презентации книги, ободряюще сжал мою руку под столом. Там, куда не доставали камеры.

– Моя жена поделилась в этой книге-откровении своим видением ситуации, – перехватив микрофон, ответил он журналистам. – По сути, это ее личный дневник, который отражает жизнь в шоу-бизнесе изнутри, от непросвещенного человека, который только попал в этот сложный, наполненный светом софитов мир.

Тут уже улыбнулся он, сдерживая внутренний смешок. И хотя журналисты этого не заметили, я точно знала, что вызывало у него такую реакцию: вырезанные сцены, те самые, где я в красках описывала, какой мой нынешний муж невыносимый человек, начальник и тиран, что, впрочем, не мешало мне восхищаться его телом, внешностью и сказочными поцелуями… Это было слишком личным, чтобы делать подобное достоянием общественности.

Чего не скажешь о звездной жизни Старовойтова. Когда до него все же дошел слух о существовании некоего дневника, он буквально потребовал зачитать, что же там я про него написала.

Почти год я отнекивалась, намереваясь сжечь все к чертям, пока Макс в ответ не пригрозил отказаться крестить нашего с Сашей первенца.

– Рыбкина, то бишь Малкина, – начал он с самым серьезным лицом. – Я хочу его прочитать!

– Нет.

– Да. Ну, в конце концов! Саня хвастает этой вашей семейной реликвией слишком долго. Я найму человека и выкраду тетрадь.

– Пф-ф…

– Да, так и будет. Если ты сама его не отдашь. И тогда, читая, я даже пропущу моменты вашего интима, – он преданно заглянул мне в глаза, поиграл бровями, – честно. Обещаю. И вообще! Я знаю тебя слишком хорошо, чтобы обидеться, даже если ты там написала, что у меня крошечное достоинство. Но верю, что подобной лжи там нет.

Пока я округляла глаза, звездун продолжал:

– Так вот, я исчерпал все аргументы. Знай же, Уля, я этого не хотел, но… Либо ты читаешь вслух, либо ищи Егору другого крестного!

В общем, Старовойтов сыграл нечестно, но своего добился. Когда же услышал озвученную мною писанину, пришел в неописуемый восторг.

– Это же моя биография! – расцеловал он меня в обе щеки, а через десять секунд уже звонил своей жене: – Индира, зайчик мой ненаглядненький, ты должна это прочитать! Как что? Мою би-о-гра-фи-ю… и напечатать, конечно же. Улька-таки сдалась, ее дневник у меня! Необходимо срочно издать книгу, и не только в России! Англоязычные поклонники обязаны прочесть о пути моего становления сквозь призму ее иронии!

Наверное, с той стороны трубки Индира кивала своему мужу, в котором души не чаяла, потому что уже через два дня я узнала, что становлюсь писателем с баснословным тиражом и переводом на несколько языков.

Вначале я была против, но идею неожиданно поддержал Малкин.

– А почему нет? Слог литературный, история с юмором, только необходимо отредактировать некоторые сцены и кое-что вычеркнуть. И тогда я лично готов взяться за продвижение.