Письмо я свернул, потому что уж слишком велико было искушение его “случайно” удалить. Что за мальчишество? Веду себя словно школьник, у которого соседка по парте может пересесть к другому одноклассницу.

В этот момент меня накрыло осознанием, что я ревную.

Вот так резко, как лавиной оглушило.

Кажется, так называется чувство неконтролируемой и необъяснимой ярости, которую испытываешь в отношении мужчины, который проявляется знаки внимания к твоей женщине. Вот только Рыбкина не моя. Точнее моя, но только помощница, а не женщина.

От этой мысли в груди стало грустно и даже одиноко.

Похоже, моя мать все же в чем-то права. Мне пора найти пару, иначе такими темпами…

Что именно произойдет, додумать я не успел.

Самуил Яковлевич затормозил у гостиницы, куда еще утром были переправлены наши вещи с Тель-Авива. Здесь меня, Ульяну и Макса ждали отдельные номера, и от этого осознания стало особенно тоскливо. Кажется, я уже привык к тому, что у меня под боком обитает небольшой ураган по имени Уля, а в ванной стоит армия ее умывальной косметики.

– Ой, я что, уснула? – раздалось бормотание помощницы. – Как-то неловко вышло.

Она удивленно уставилась на мой пиджак, в который до сих пор куталась, и почему-то вместо прямого вопроса, как он на ней оказался, спросила:

– Надеюсь, я не храпела?

Почему это заинтересовало ее именно сейчас, а не в те дни, что мы жили в одном номере, я не знаю. Зато Самуил Яковлевич оживился:

– Улечка, если вас беспокоит храп, я знаю отличную клинику сна в Хайфе. Ее держит мой брат, он обязательно вам поможет и даст скидку по моей рекомендации.

Рыбкина приоткрыла рот, а после тут же закрыла. Возможно, она хотела возразить, но вместо этого все же взяла у пожилого консультанта контакты брата и тщательно переписала их в блокнот.

Уже расставшись с Самуилом Яковлевичем и стоя на пороге гостиницы, я не выдержал и спросил:

– Ты ведь не храпишь. Зачем тебе это?

– Скидка в израильской клинике никогда не станет лишней, – мудро рассудила она. – Да и Самуила Яковлевича обижать не хотела. Все же такими щедростями не раскидываются.

На стойке ресепшн нас встретила приветливая администратор. После улаживания всех формальностей она выложила на столешницу три ключ-карты, один из которых я немедленно протянул Рыбкиной.

– Отдельный номер? – удивилась она и тут же заметно прикусила себя за язык.

Мне показалось или она спросила это с сожалением?

– Да, – коротко кивнул я. – И в этот раз тебя точно никто не зальет. Номера на последнем этаже.


Глава 23

/Малкин А.С./ Рыбкина уснула, едва голова коснулась спинки сиденья, и я, заметив это, накрыл ее своим пиджаком. В машине было прохладно, еще не хватало, чтобы помощница схватила простуду. – Хорошая девушка, – донеслось с водительского сиденья. – И улыбка такая искренняя. Я сразу людей вижу. Я кивнул, следом нахмурился. – Мне не до ее улыбок. Вскинув голову, встретился взглядом с Самуилом Яковлевичем. Старик оглянулся и теперь ехидно кривил губы, словно видел что-то сильно его веселящее.

– Так надолго вы в Эйлате, Александр? – На неделю. А вы постоянно работаете с Фельдманом? – задал в свою очередь вопрос я. – Консультирую по историческим вопросам. – Я слышал, вы прекрасный специалист, – я честно признал его заслуги. – Врут, – рассмеялся он. – Я просто хорошо обученный. Впрочем, мне про вас тоже рассказывали, Александр, – мы со стариком снова встретились взглядами, на этот раз в зеркале заднего вида. – И я склонен думать, что эти люди плохо вас знали. – Почему же? Если речь шла о моем плохом характере, то все правда, – не стал лукавить я. – О, нет. Вас называли непробиваемым холостяком. – И снова в точку, – хмыкнул я. – Вы так думаете? Я покачал головой и уточнил: – Однозначно. – Зря вы так. Поверьте-таки моему опыту, – пожал плечами старик. – Мне ли не знать. Я и сам когда-то был таким убежденным. А потом трах-бах – и жениться пришлось. Одна беда: детей нажить не вышло. Теперь удовлетворяюсь тем, что лезу не в свое дело и раздаю консультации. – За хорошие деньги раздаете, – вспомнил я сумму, которую мне называли ребята из съемочной бригады. – Для вас, Александр, бесплатно, заметьте. А то, что любопытничаю немного – так вы не обижайтесь и близко к сердцу не принимайте. Годы берут свое, и все чаще хочется лезть туда, куда не просили. Я промолчал. Покосившись на мирно спящую Рыбкину, поправил пиджак, подтянув выше и закрыв открытое плечо, после чего открыл ноутбук. – Поработаю немного, если вы не против. Нужно несколько писем подготовить для отправки. – Конечно-конечно, занимайтесь, молодой человек, не отвлекайтесь, – улыбнулся Самуил Яковлевич. – Музыка вам не помешает? – Нет. – Чудесно. Тогда я сделаю немного громче…

Всю оставшуюся дорогу я пытался сосредоточиться на работе, вот только в голову лезли совершенно не те мысли.

Например как та, почему я так сильно разозлился, едва увидел Ульяну с Давидом. Стоило мне оставить помощницу всего на пять минут, как вокруг нее тут же стал виться ушлый еврей. Еще и в шатер отвел. Руки ей лобызал…

Я так гневно стукнул по клавише “Enter”, что она мгновенно залипла и принялась ставить один за другим сотню абзацев. Пришлось побить клавишу еще раз и с не меньшей силой. Правда, в голове отчего-то была картина, как я выбиваю Фельдмана из жизни Ульяны.

Вот же бред какой.

Я повернул голову в сторону Рыбкиной и попытался здраво рассуждать.

Вот что в ней такого? Симпатичная? Возможно. Умная? Временами очень даже. Фигура опять же чудесная, а главное личность Уля непосредственная. Что на уме, то на языке. Причем очень остром языке.

Я мог сколько угодно напоминать себе, что Рыбкина мой работник и что у нее нет пола. Вот только мужчина во мне явно видел в ней женщину. Причем очень привлекательную.

Даже сейчас я ей откровенно любовался.

Спит расслабленно, черты лица разгладились, очки немного сползли, так что хочется поправить. А еще она улыбается и немного морщит курносый нос. Похоже, Ульяне что-то снилось, и судя по лицу, это был либо миллион долларов, либо очередная сотня купальников на выгуле.

Мне определенно нужно было взять себя в руки и отвернуться, но я как последний идиот продолжал изучать черты ее лица. Из этого состояния меня вырвало звуковое оповещение пришедшего письма на e-mail.

Давид!

Кажется, я даже заскрежетал зубами от мысли, что его в последние дни вокруг слишком много и еще больше будет в ближайшую неделю. Если бы не работа и важность съемок для Макса, я бы уже нанял транспорт и вместе с Ульяной ехал в Тель-Авив, но вместо этого пришлось открыть послание.

“Мой друг, на всякий случай напоминаю: сегодня в восемь приглашаю тебя и Ульяну в дом моих родителей. Они живут в Эйлате и любезно согласились предоставить нам плацдарм для обсуждения дел в спокойной обстановке. К посланию прилагаю адрес…”

Письмо я свернул, потому что уж слишком велико было искушение его “случайно” удалить. Что за мальчишество? Веду себя словно школьник, у которого соседка по парте может пересесть к другому одноклассницу.

В этот момент меня накрыло осознанием, что я ревную.

Вот так резко, как лавиной оглушило.

Кажется, так называется чувство неконтролируемой и необъяснимой ярости, которую испытываешь в отношении мужчины, который проявляется знаки внимания к твоей женщине. Вот только Рыбкина не моя. Точнее моя, но только помощница, а не женщина.

От этой мысли в груди стало грустно и даже одиноко.

Похоже, моя мать все же в чем-то права. Мне пора найти пару, иначе такими темпами…

Что именно произойдет, додумать я не успел.

Самуил Яковлевич затормозил у гостиницы, куда еще утром были переправлены наши вещи с Тель-Авива. Здесь меня, Ульяну и Макса ждали отдельные номера, и от этого осознания стало особенно тоскливо. Кажется, я уже привык к тому, что у меня под боком обитает небольшой ураган по имени Уля, а в ванной стоит армия ее умывальной косметики.

– Ой, я что, уснула? – раздалось бормотание помощницы. – Как-то неловко вышло.

Она удивленно уставилась на мой пиджак, в который до сих пор куталась, и почему-то вместо прямого вопроса, как он на ней оказался, спросила:

– Надеюсь, я не храпела?

Почему это заинтересовало ее именно сейчас, а не в те дни, что мы жили в одном номере, я не знаю. Зато Самуил Яковлевич оживился:

– Улечка, если вас беспокоит храп, я знаю отличную клинику сна в Хайфе. Ее держит мой брат, он обязательно вам поможет и даст скидку по моей рекомендации.

Рыбкина приоткрыла рот, а после тут же закрыла. Возможно, она хотела возразить, но вместо этого все же взяла у пожилого консультанта контакты брата и тщательно переписала их в блокнот.

Уже расставшись с Самуилом Яковлевичем и стоя на пороге гостиницы, я не выдержал и спросил:

– Ты ведь не храпишь. Зачем тебе это?

– Скидка в израильской клинике никогда не станет лишней, – мудро рассудила она. – Да и Самуила Яковлевича обижать не хотела. Все же такими щедростями не раскидываются.

На стойке ресепшн нас встретила приветливая администратор. После улаживания всех формальностей она выложила на столешницу три ключ-карты, один из которых я немедленно протянул Рыбкиной.

– Отдельный номер? – удивилась она и тут же заметно прикусила себя за язык.

Мне показалось или она спросила это с сожалением?

– Да, – коротко кивнул я. – И в этот раз тебя точно никто не зальет. Номера на последнем этаже.


Глава 24