Арина Холина - Галерея мужских пороков

— А еще он мне сказал, что я капризная, вздорная, двинутая на всю голову стерва, у которой нет ни стыда, ни совести, ни элементарной ответственности! — Марьяна стукнула о стол стаканом с морковным соком и прикурила новую сигарету.

— За это мы тебя и любим, детка! — расхохоталась Алиса и подлила подруге вина.

— Ну, я не знаю, может, научиться готовить какой-нибудь там борщ и попробовать меньше пить? — с кислой миной пробурчала Марьяна. — Есть же эта, как ее… ну… Молоховец!

— Послушай, дорогая, если ты решила склеить личную жизнь с помощью сумасшедшей бабы, которая рекомендует три дня настаивать свекольный квас… — начала было Фая, но Марьяна, разумеется, ее перебила:

— Кого куда настаивать? — воскликнула она.

— Квас свекольный! — рявкнула Фая. — Мне тут домработница втирала, что не умеют сейчас варить настоящий борщ!

— Да ну к черту! — отмахнулась Марьяна. — Проще развестись.

— Слушай, что-то я запуталась, с кем ты на этот раз собираешься разводиться? — уточнила Алиса.

Из них троих Марьяна была самой отчаянной. Ее личная жизнь представляла собой настолько сложную и запутанную схему, по сравнению с которой самые прогрессивные нанотехнологии казались детским конструктором.

Давным-давно Марьяна развелась с богатым мужем и вышла замуж за никому не известного бедного музыканта. От скромной, но беззаботной жизни Марьяна получала невероятное удовольствие: однажды она со своим музыкантом уехала на месяц в Таиланд, где они тридцать дней тратили тысячу долларов, жили на берегу в дешевом бунгало и только что сами рыбу не ловили, а где-то в океане, в пределах видимости, маячил остров с очень дорогим отелем, где она когда-то отдыхала с первым мужем. Марьяна рассказывала, что, когда она лежала в шезлонге, в компании своего и других богатых мужей и их расфуфыренных жен, они смотрели вдаль, на людишек, поселившихся в бунгало по пять долларов в сутки, и насмехались над этим плебсом, а сейчас она разглядывала островок с избалованной публикой и не понимала, как можно жить в этом золотом карцере, среди скучных, пафосных и вечно чем-то озабоченных людей.

А спустя пару лет музыкант стал суперзвездой. Марьяна родила ему двоих детей и влюбилась в некоего актера. Ушла от музыканта, но актер ей через год надоел, и она каким-то образом снова оказалась со своей суперзвездой. В итоге она уже три раза от него уходила, музыкант встречался с какими-то женщинами, Марьяна расставалась с очередным увлечением, они опять сходились… Но кроме того, на Кипре, куда она каждое лето ездила отдыхать с детьми и няней, у нее был постоянный летний любовник — англичанин-серфингист, с которым она снова и снова начинала бурный курортный роман.

Алиса все никак не могла понять, как Марьяша выкручивается, как она делит свое внимание между всеми своими любовниками и почему они не хотят друг друга убить.

Был у Марьяны странный талант — оставаться милой, нежной, обаятельной и светлой, несмотря на разгул. Она никогда не позволяла себе просто переспать с мужчиной — каждый раз с ней случалась любовь всей ее жизни, и она верила, что прошлое, настоящее и будущее сошлись в одной точке, чтобы она встретилась именно с этим человеком. И всякий раз это были отношения — с нежностью, с душевной близостью, с ревностью и переживаниями.

Зато Фая меняла любовников каждые два месяца. Она просыпалась в одно прекрасное утро и понимала, что больше не может видеть этого человека — ей с ним скучно, и просто выставляла бедолагу за дверь с невразумительными пояснениями.

Алиса же недавно переехала в дом молодого человека, с которым ей в это время года было очень удобно — она делала карьеру, и ей нужен был мужчина со здоровой психикой, без вредных заскоков, приученный к домработнице и кухарке.

Марьяне первый муж оставил ресторан — теперь ресторанов было три, а скоро будет пять, и Марьяна могла ни о чем не беспокоиться — кроме санэпидемстанции.

Фая же владела сетью магазинов итальянской одежды — и умудрилась так устроиться, что управляющие у нее были честные, ответственные и трудолюбивые — наверное, единственные такие порядочные управляющие в городе. У Фаи была своя особенность — она умудрялась встречать правильных людей. Она почти ничего не делала сама — разве что ездила в Италию закупать одежду, но дела шли, и все только удивлялись, как это у нее так получается.

Марьяна пахала как лошадь. Алиса пропадала на работе.

А Фая просыпалась в час дня с очередным бездельником, ехала в салон красоты мыть голову и балбесничала до вечера — пока не наставала пора одеваться на вечеринку.

Отец у Фаи был из Непала, мама — еврейка. Двадцать лет назад мать развелась с отцом, вернулась в Москву, к облегчению родственников вышла замуж за правоверного, а десять лет назад правоверный встретил угашенную в дым Фаю в пять часов утра на пороге их квартиры на Остоженке, сгреб ее в охапку, перевез на Сухаревскую, сообщил, что купил ей квартиру и видеть ее больше не желает. Фая поскандалила, продала квартиру, переехала в студию, привезла из Италии баул «Армани» прошлогоднего разлива, а через год открыла магазин. На следующий магазин — на этот раз с дизайнерской отделкой и рекламой по всему городу — денег дал отчим — Фая показала ему такой бизнес-план, что папочка долго терзал мамочку, нет ли у Фаи сестры-близняшки. Но ему пришлось смириться с тем, что в лице одной падчерицы представлены два персонажа — разгильдяйка, балбеска, светская львица и хваткая спекулянтка.

Марьяна с Алисой всегда ей тайно завидовали — они изумлялись легкости, с которой Фая устраивала свою жизнь, не жертвуя ничем, не отказываясь ни от денег, ни от удовольствий.

Впрочем, грех жаловаться — у Алисы была отличная работа.

Правда, при мысли о работе Алису перекосило. И на солнце есть пятна, а у Алисы — проблемы.

Точнее, одна проблема весом в семьдесят кило, с грудью, как у Памелы Андерсон — только своей собственной, родной, и ляжками, как бревна. Второй, мать ее, главный редактор. Она же корова. Она же бегемот. Она же сиськи — но только в узком кругу.

Это несправедливо. Чудовищно несправедливо.

Потому что у Алисы, несмотря на мнение окружающих, все-таки были идеалы — и первое место среди них занимала романтическая мечта о том, что в этой жизни людям воздается по заслугам — их собственным.

Но папа у бегемота был настолько важной шишкой, что на его капиталах могли паразитировать еще три поколения лоботрясов.

Это была ненависть с первого взгляда. Как только Оля вошла в аудиторию, кто-то нашептал Алисе: «А ты знаешь, кто у нее папа?» Алиса взглянула на флегматичную полную девушку с огромной грудью в модном топе — казалось, Оля спит на ходу, такая она вся была томная и медленная, — и решила, что кто бы у нее ни был папа — ей это не поможет. И ошиблась.

Потому что кроме папы у Оли все-таки присутствовал бюст шестого размера — а на первокурсников мужского пола такие вещи производят неизгладимое впечатление. Ну, и, если уж совсем честно, хоть и скрипя душой, Ольга была не урод.

Милая, да. Карие глаза под полуопущенными веками, гладкая бархатистая кожа, нежные губы, аккуратный нос. Ничего особенного, но… милая.

И ей всегда все доставалось за так. Все хотели ездить на выходные в загородный дом ее отца. Все хотели пользоваться его связями. Все хотели зажигать с золотой молодежью. И все мальчики хотели увидеть ее грудь без лифчика.

Вокруг Оли всегда была какая-то суета, а ей словно было лень обратить на это внимание. Она даже не замечала, когда ей дерзили — а девочки этим увлекались. Алисе хватило ума не опуститься до хамства — из гордости, только из гордости, но если бы ей кто-нибудь пообещал, что можно вцепиться Оле в волосы и впечатать ее головой в стену — и ничего за это не будет… Э-эх…

— Да и зачем мне Молоховец, если мой ресторан напротив дома? — рассуждала Марьяна. — Ухожу я от Миши! — Она ответила на взгляд Алисы, которая закатила глаза, посетовав на то, что ее вопрос остался без внимания.

Миша был странной любовью Марьяны, от которой она не могла избавиться уже второй год. Постоянный возлюбленный, знаменитый музыкальный продюсер, беспокоился, появлялся на публике с молодыми звездами, но Марьяна упорствовала. Продюсер, Ваня, поначалу бунтовал, но вскоре привык к тому, что он вроде женат, а вроде и не очень. С Марьяной он дружил, завел с ней двух детей, с удовольствием жил с ней в перерывах между ее любовниками и его пассиями и за одиннадцать лет как-то сам по себе выучился через определенный срок расставаться со своими моделями — певичками-стриптизершами. С серьезными женщинами он не связывался — у него была Марьяна. Но на этот раз все было странно: Миша, хирург в муниципальной больнице, произвел на Марьяну неизгладимое впечатление своей профессией, умением читать стихи — «Он та-ак читает стихи, что даже совсем не противно и не хочется ковырять в носу!» — и приступами депрессии, когда Миша лежал на диване и мучил Марьяну. Он просто лежал, матерился, орал на нее, курил и пил дешевый бренди. Еще он не брился и не мылся. Отчего-то Марьяна от этого была в невероятном восторге — хоть и не показывала. Но она уже три раза не ушла от Миши — «потому что ему сейчас плохо», и, казалось, конца и края этому не будет.

— Ты серьезно? — поинтересовалась Фая.

— Знаешь… — Марьяна задумалась. — Он прожег мой белый кожаный диван.

Фая с Алисой ждали продолжения.

— И все? — наконец спросила Алиса.

— Ну, да… — Марьяна с удивлением посмотрела на них. — А что может быть хуже?

Подружки расхохотались.

— Все! Уехал к себе в Текстильщики, — сообщила Марьяна. — Пусть там жжет диваны! — добавила она со злостью. — Он-то уехал, а мне с этим диваном жить! И что мне теперь делать?! Чего ржете? Диван стоит пять тысяч долларов!