— До воскресенья! Я обязательно позвоню! — крикнул вслед некрасивый мужчина и посмотрел, как отъезжала серебристая «Тойота».

— Ощень харошьий жьенщина. По глазам видна. У маей Зухры глаза черный, но тожье харошьий жьенщина. Вот и этот тожье такой, — рядом с программистом остановился дворник.

Программист улыбнулся, похлопал дворника по плечу и вышел на дорогу. Тут же подъехал черный «Мерседес» и Юрий скрылся в его глубине.

Наталья вела машину и думала о грядущем. С понедельника начнется муторные тяжбы с мужем за сына, а в воскресенье она должна заручиться поддержкой этого программиста. Она не сомневалась, что он позвонит, но женское кокетство должно заставить мужчину немного поволноваться. Если добыча сама идет в руки охотника, то охота не представляет совсем никакого интереса, а все мужчины по натуре своей охотники.

Она заехала ещё и к Петру. Вызвала его, смущенно извинилась за свое прошлое поведение и передала небольшой конвертик с шероховатыми точками. Она сообщила о предложении Юрия, улыбка расцвела на лице Петра, подобно цветку, который распускает лепестки навстречу солнцу. Наталья выслушала слова благодарности и вышла наружу. От неё не укрылся неприязненный взгляд, который бросил официант Кирилл, но она не придала этому значение. В конце концов, она не золотой червонец, чтобы нравиться всем. Она сегодня довольна, несмотря на проколотые колеса и тревогу за будущее.

С таким приподнятым настроением Наталья отправилась домой. Когда женщина зашла в квартиру, то её встретила темнота и тишина, только кот выбежал на встречу. Скорее всего, Сережка уже спал, поэтому она на цыпочках прокралась в ванную, смыла макияж и нырнула в прохладные объятия кровати.

Сегодня день прошел хорошо, настроение отличное, может, поэтому она не заметила замершие недалеко от её дома «Жигули» двенадцатой модели. Машина проводила её от клуба «Каприз» и приткнулась во дворе. Водитель дождался, пока Наталья выйдет из «Тойтоты» и зайдет в дом. Только после этого серая дверца открылась…

Неприятности

Утром шаловливый солнечный зайчик перепрыгнул с подушки на волосы Натальи, с трудом выпутался из них и медленно заскользил по лицу. Где-то за стенкой жужжал мотор перфоратора, словно ввинчивал сверло в мозг, а не в кирпич. Наталья потянулась и уклонилась от назойливого лучика. Она немного поворчала на соседа, который в десять утра вздумал заниматься ремонтом, и пошла в ванную.

Сегодня завтраком не пахло, никакого намека на что-либо съестное. Этим возмутился и Мурлок. Он терся у ног и требовательно заглядывал в глаза. По шкале противности его мяуканье можно сравнить с жужжанием перфоратора. Чтобы избавиться хотя бы от одного звука, Наталье пришлось насыпать корма коту. Она постояла несколько секунд в задумчивости — не насыпать ли корма ещё и соседу, чтобы он успокоился? Однако тот предпочитал жидкую взятку, поэтому безбоязненно продолжал издеваться над стеной.

— Сережка, что на завтрак приготовить? Яичницу будешь или «Геркулесом» подавимся?

Вот же засоня, даже не отзывается.

— Ну, ничего, сейчас яичницу с колбасой приготовлю — мигом выскочишь! — Наталья полезла в холодильник за продуктами и замерла у распахнутой дверцы.

Картошка с мясом, которую она брала накануне, так и стояла в пластиковом контейнере. А вещи? Наталья вышла в прихожую. Сережкиной куртки на вешалке не было. Не обнаружилась она и в шкафу, куда Сережка иногда её убирал.

Словно игла вошла в сердце Натальи. Она кинулась в комнату сына, предчувствуя недоброе, и предчувствие её не обмануло — кровать сына аккуратно застелена, так, как это сделала приходящая домработница. Сам бы Сережка никогда так ровно не смог застелить.

Давным-давно, ещё в раннем детском возрасте, родители взяли Наталью в лес за ягодами. Так получилось, что мама отошла за ель и скрылась с глаз трехлетнего ребенка, который нагнулся за ягодкой. Когда же маленькая Наташенька выпрямилась, то на полянке она была одна. Чувство беспомощности, обиды и одиночества накатило с такой силой, что она разревелась и смогла успокоиться только на руках подбежавшей мамы.

Вот именно такое же чувство Наталья испытала и сейчас. Растерянность, беспомощность и одиночество. Куда бежать? За что хвататься? Где его искать? Телефон! Есть же телефон. Она схватила прямоугольную коробочку и трясущимися пальцами нажала на Сережкин номер. Раздались первые гудки, и в то же мгновение послышался скрежет ключа в замочной скважине.

Наталья подбежала и распахнула дверь. На пороге стоял Сережка, он слегка опешил, когда мать втащила его в квартиру и крепко обняла.

— Ты чего? — сын хмуро взглянул на Наталью, когда она выпустила его из объятий.

— Как чего? Ты где был? Почему не сказал, что не будешь ночевать дома? С тобой всё в порядке?

— Мать, я уже не маленький, чтобы за меня волноваться. Если задерживаюсь где-то, то по делу, — Сережка хмыкнул, разделся и повесил куртку на вешалку.

— Может, кто-то забыл, что ему ещё тринадцать? Может, напомнить ремнем по заднице, что мама волнуется, когда сын где-то пропадает? Где ты был? — Наталья схватила его за локоть, прежде, чем он отошел.

Глаза сына сверкнули как два аквамарина, когда Наталья заикнулась о ремне. Он вырвал руку из её ладони, приблизился, и в этот момент гадалка ощутила страх. Такой же страх она испытала тогда, когда её впервые ударил отец Сережки. Ни один мускул не дрогнул на лице сына, когда он бесконечные пять секунд разглядывал мать. Сережка снова повернулся, чтобы уйти, но Наталья пересилила себя и снова схватила его. На этот раз за плечо. Развернула.

— Что с тобой? Почему ты себя так ведешь?

— Со мной всё в порядке.

Таким же бесстрастным голосом мог ответить робот из фантастического фильма, но никак не человек. Наталья не узнавала своего сына. Ведь вчера в это время он был прежним Сережкой. Её сыном. А теперь на неё смотрел совершенно чужой человек. Вот после такого поневоле задумаешься о существовании инопланетян, которые воруют людей и влезают в их тела.

— Сереж, где ты был? Я же волновалась… — Наталья прибегнула к последнему средству, к женским слезам.

— Я вижу, — Сережка поднял телефон, где высвечивался всего один пропущенный звонок. — Очень волновалась.

— Я… я вчера поздно пришла и думала, что ты спишь. Утром хватилась, а ты даже не ночевал.

— И за это время ни разу не позвонила, ни разу не поинтересовалась — где я и что со мной? Неужели всё — правда?

— Что — правда? О чем ты?

Сережка прошел на кухню и сел на стул. Наталья невольно последовала за ним. Он сгорбился и уставился на руки, словно это единственное, что его сейчас могло занимать. Наталья могла увидеть будущее у других людей, но не могла предвидеть того, что случится с собой через час или два. И также она не могла ожидать слов, которые сорвутся с языка её сына.

— То, что рассказал мне отец?

Наталья всегда удивлялась выражению «ватные ноги». Как это может быть? Ноги из ваты? Хм, бред! А вот сейчас она почувствовала, что это выражение означает. Ноги подкосились и, если бы не стоящий рядом стул, то она рухнула бы на пол. Сережка всё также мрачно изучал ногти на руках.

— Что же он… — горло словно сдавила безжалостная невидимая рука и не дала выйти словам наружу. Наталье пришлось откашляться и сделать вторую попытку. — Что же он тебе такого наговорил? Ты был у него?

Сережка молчал. Тягучую тишину нарушало лишь настойчивое жужжание перфоратора за стеной. Этот звук раздражал не хуже визга бормашины в кабинете стоматолога. Но больше всего смущало молчание сына. Мысли в голове Натальи метались и толкались, как цветные шары на заставке компьютера в офисе. Она ждала ответа.

— Да, он встретил меня после школы и мы с ним провели весь вечер и всю ночь. Он на многое мне открыл глаза.

Пауза затянулась. Сережка вновь заинтересовался пальцами. Вроде бы не откачивали воздух из кухни, почему же Наталье стало так тяжело дышать? Возникла легкость в голове, какая предшествует обмороку. Она налила стакан воды и постаралась сдержать дрожь в руке, чтобы не расплескать по столу.

— И что же он тебе рассказал? На что открыл глаза?

Сережка молчал, но это молчание было громче крика. Он не поднимал глаз на мать, лишь перебирал большими пальцами, словно наматывал на них невидимую нить. Наталья заставила себя разжать руку — ещё чуть-чуть и стакан бы лопнул от судорожного сжатия. И этот сосед ещё сверлит и сверлит.

— Он рассказал, что ты спишь с незнакомыми мужчинами за деньги. Скажи, это правда?

Он поднял голову, и Наталья невольно отшатнулась. У сына были её глаза, теперь же они превратились в два колючих кусочка льда. Она не смогла удержать дрожь и костяшки выдали барабанную дробь по столешнице.

— Нет, н-не совсем так. Видишь ли, то, чем я занимаюсь…

— Называется проституцией, — холодно закончил сын.

Капельки пота блестели на открытом лбу, крылья носа подрагивали, на щеках красные пятна. Совсем чужой человек… Нет, это не её сын, его подменили. Где её Сережка?

— Нет, это не так. Я занимаюсь гаданием и вижу…

— Мам, что ты видишь? Отец показал мне видеозапись, где мужчина составлял с тобой договор, ты ему какую-то бумажку показывала, а потом вы вместе шли в кабинет и там…

— Что?

То был её самый первый клиент, который потребовал бумажку о профпригодности Натальи. И у неё в кабинете стояла и, возможно, ещё стоит скрытая камера? Сколько же эта камера успела записать? И что именно?

— То. Вы прошли в кабинет, и там он на тебя залез… Я думал, что ты и вправду работаешь в банке. Думал, что ты устаешь со своими проектами, а они вон у тебя какие. Проекты… — Сережка словно выплюнул последнее слово.

— Прекрати так разговаривать и дай мне всё объяснить! Я занимаюсь гаданием и это один из приемов…