Наталья Патрацкая - Фурия

Машины так и стояли на стоянке спаренные, и никто их не мог разъединить и эвакуировать, так как эвакуаторы могли поднять только одну машину. Никто не мог разобрать машины на запчасти, ведь тот, кто к ним подходил сам приклеивался и засыпал. Страшное зрелище находилось внутри города. Власти приняли решение сделать крышу над машинами и оградить это непонятное место от людей, птиц и животных. Мимо спаренных машин прошла девочка, она подошла к машине, вставила между машин монетку, и они спокойно разъехались, а люди и птицы ожили…

Ирина вздрогнула и замолчала, над ними летел первый, пушистый снег, снежинки ложились на желтые листья. Они остановились. Юлька задумчиво сказала:

– Ирина, отличный сон, он вероятно вещий, раз ты его так хорошо запомнила.

– Сон мне самой понравился, – она посмотрела на шоссе, к которому они подошли, но спаренных машин не увидела.

Ирина посмотрела в зеркало, снисходительно улыбнулась своему отражению, посмотрела на Юльку, и засмеялась, – это сказка, а не вещий сон.

– Так это сон или сказка? – переспросила Юлька, сверкая золотыми сережками.

– Сон, правда, сон, пересказанный в моем исполнении, – ответила Ирина, не отводя глаз от ушей подруги. – Хочешь, я подарю тебе сережки с сапфирами? Они у меня с собой.

Юлька взяла в руки сережки с сапфирами и мгновенно оказалась в своей юности.

Легкий возврат во времени Легкий снег искрился в лучах уличного фонаря. Юлька крутилась на одной ножке вместе со снежинками, как ножка сережки в ее ухе, когда она проверяла, на месте ли она. Ее светлая шубка в снежинках превратилась в сверкающее чудо. Рядом с ней остановился молодой человек. Девушка удивленно остановилась и посмотрела на молодого человека.

– Ты кто? Ты чья? – спросил он, улыбаясь.

– Меня зовут Юлька, – ответила она.

– Юлька, – улыбнулся молодой человек. – Вам ваше имя подходит.

– А вас как зовут? – осмелела она. – Вам ваше имя подходит?

– Меня зовут Алексашка, – медленно отозвался он, – мне мое имя подходит?

– Алексашка? – переспросила она. – Вам ваше имя подходит, даже очень.

Они сразу же друг другу понравились, с самого первого взгляда, у фонаря, на зимней улице, среди серебристых, порхающих снежинок.

– Юлька, вы здесь живете, в этом многоэтажном доме? Я могу пригласить вас сегодня в новый кинотеатр? – с надеждой в голосе спросил Алексашка.

– Алексашка, как много вопросов! Мне надо маме сказать, что я иду с вами в новый кинотеатр, но я еще не знаю, кто вы? Я знаю ваше имя, но этого так мало для свидания в кинотеатре!

– Тогда идемте к вам домой, я познакомлюсь с вашими родителями.

– Хорошо, – ответила Юлька и решительно направилась к подъезду пятиэтажного дома.

Алексашка и Юлька зашли в открытый подъезд, поднялись по ступенькам на третий этаж и остановились напротив двери, обитой гвоздиками с большими шляпками.

Девушка открыла ключом дверь. В прихожую выглянула женщина лет сорока, с короткой стрижкой.

– Мама, это Алексашка, мы с ним две минуты назад познакомились, – представила девушка молодого человека.

– Юлька, ты шутишь? – улыбнулась мать. – Ты ушла к подруге, а пришла с Василием, как тебя понимать?

– Я вышла из дома, покружилась среди снежинок, а Алексашка остановился.

– Юлька, прости, но я не знаю, как звать вашу маму? – вмешался в разговор Алексашка.

– Валентина Федоровна, меня зовут, молодой человек, – ответила женщина.

– Валентина Федоровна, я живу в этом городе, работаю на заводе обычным шлифовщиком. Можно мы пойдем сегодня в кинотеатр, на последний сеанс?

– Нет, Алексашка, будьте первый день у нас дома, поговорите у нее в комнате, а завтра пойдете в кино.

– Хорошо, мама, мы посидим у нас дома и никуда не пойдем, – ответила Юлька, совсем забыв про подругу. – Алексашка, снимайте пальто, будем пить чай.

Они сели на стулья с гнутыми спинками, за круглый стол, покрытый скатертью, с вышитыми гладью анютиными глазками. В комнате стоял полированный сервант, шкаф и телевизор на тумбочке, выполненной в стиле остальной мебели. На большой, плоской тарелке лежали плюшки, посыпанные сахаром, явно домашнего производства.

Валентина Федоровна заварила свежий чай в чайнике, из носика которого висело металлическое ситечко, крепкий чай разлила в цветные чашки, стоящие на блюдцах.

Тепло и уютно стало в небольшой комнате. На экране телевизора мелькали фигуристы.

Только сейчас Юлька посмотрела на Алексашку: черные густые брови, черные, с вишневым отливом, волнистые волосы, зачесанные назад; крупные карие глаза, прямой нос, крупные губы, согретые чаем…

Алексашка в ответ посмотрел на Юльку: темные волосы лежали на плечах, большие карие глаза сияли, ямочка на щеке получалась от улыбки…

Они похожи друг на друга, – подумала Валентина Федоровна – Валентина, кто у нас в гостях? Чья одежда висит в прихожей? – спросил вошедший в квартиру мужчина.

– Иван, это наша Юлька познакомилась с Василием.

Мужчина разделся, вымыл руки, переоделся и зашел в комнату.

– Здравствуй, Алексашка, меня зовут Иван Васильевич, я отчим Юльки.

– Добрый вечер, Иван Васильевич! Извините, за вечернее вторжение, – Алексашка встал со своего места, пожал протянутую ему руку.

– Смотри, Алексашка, нашу Юльку не обижай.

– Не обижу, – ответил Алексашка, и потянул руку за следующей плюшкой.

– Мать, давай что-нибудь посерьезней, чем эти плюшки, и Алексашка с нами поест, а водочки не держим, не положено, да и пивком редко балуемся.

– Да и я не пью, работа моя точности требует, я – шлифовщик, – сказал, как отчеканил гость.

– Это хорошо, что не пьешь, рабочие, хорошие рабочие никогда не пьют водку.

– Алексашка, идемте ко мне в комнату, – вторглась Юлька в разговор и встала.

Они зашли в комнату девушки, дверь за нами быстро закрылась.

– Мать, а парень-то хорош! – сказал Иван Васильевич и сел за стол.

– Твоя, правда, отец, и мне понравился этот парень, и у Юльки глаза сияют, но чувствую, с этим Василием у нее надолго роман затянется. Они замолчали.

В комнате Юльки все было в белых и розовых тонах, все здесь было чисто, опрятно, и спокойно. Алексашка сел в кресло, положил руки на деревянные подлокотники.

Рядом с ним стоял журнальный столик, выполненный из полированного дерева.

– Знаешь, Юлька, тебе не хватает бриллиантов на ушах, – заметил неожиданно для девушки молодой человек.

– Алексашка, Вы шутите? Зачем мне бриллианты, мне и турмалина достаточно, я эти сережки совсем недавно купила. В кирпичной башне, ближе к соснам и елям находится магазин 'Серебряное копытце'. Я зашла в магазин, где хотела купить серебряные, как снежинки сережки, или золотые, похожие на листья клена. Свет дневных ламп освещал маленькие блестящие камни на кольцах и сережках. Я стояла у витрины с золотыми украшениями, и меня неудержимо притянули к себе прозрачные сверкающие камни, в золотом оформление. Я попросила продавца показать сережки с бриллиантами. Хрустальные грани сверкали на моей ладони так близко и призрачно, что я невольно приложила их к мочке уха. Я посмотрела в зеркало, алмазные грани, переливаясь в лучах света ламп, вызвали у меня странное чувство, о том, что я знаю, как можно найти в этом мире бриллианты.

– Юлька, так тебе нравятся бриллианты? Это же замечательно! Мне они тоже нравятся! – обрадовано прервал ее речь Алексашка.

– Алексашка, у меня никогда не было бриллиантов, но когда я о них читала в книгах или смотрела фильмы с погоней, в поисках сверкающих камней, мне всегда казалось, что я все знаю о событиях раньше любого героя. Я очень люблю – детективы с алмазами, другие камни меня в книгах не привлекают. Я на секунду задумалась с бриллиантами в руках, и тут же вернула сережки продавцу. Денег у меня хватило на сережки – гвоздики с вишневым камнем, турмалином. Вот и все.

– А я люблю блеск хрусталя и бриллиантов; люблю, когда стекла сверкают, – мечтательно проговорил Алексашка.

– Я включу музыку, у меня есть новая пластинка с песнями Аллы Пугачевой, я уже почти все песни с него знаю.

– Ты поешь песни под пластинки? Интересно, я никогда не подпевал певцам.

– А почему нет? Пластинки у меня есть. Мне еще нравится Диксиленд. Там одна мелодия, без песен. А еще у меня есть репродукции картин, хотите посмотреть?

– Посмотрю, с тобой я и репродукции картин могу посмотреть.

И они стали переворачивать большую книгу с репродукциями картин, на которых были изображены дворцы и замки, и их интерьеры. Алексашка то смотрел на красочные дворцы, то на сережки в ушах Юльки, камень турмалин размером в вишневую косточку, мерцал при вечернем освещении с вишневым оттенком.

– Юлька, вам подойдут только бриллианты в сережках, – опять сказал Алексашка.

– Алексашка, живите спокойно, турмалин безопаснее, но бриллианты – это здорово!

– Вот, ты уже понимаешь меня, я подарю, тебе Юлька – бриллиантовый комплект.

– Скажите тоже, – отозвалась она, закрыв книгу с репродукциями прошлого.

Так и говорили они, путая, и 'ты', и 'Вы', и им было хорошо.

– Мне пора уходить, ехать далеко, я был в этом районе у друга, – поднялся с кресла молодой человек.

– Я провожу вас только до двери, – вздохнув, сказала девушка.

Юлька невольно стала отдаляться от подруги Юльки, она все больше времени проводила с Василием.

Стоило Ирине позвонить Юльке, как она отвечала:

– Алексашка пригласил меня на выставку картин, мы вместе с ним обошли картинную галерею. Мы не поленились и посетили алмазный фонд страны, мы с ним вместе ходили в театр оперетты, и в старый драматический театр, даже на концерт ансамбля 'Березка' попали в кремлевский дворец. Ирина, ты не обижайся, но мне некогда, приходи на мою свадьбу.

После высокохудожественной прелюдии семейной жизни Алексашка и Юлька расписались, на свадьбу она надела свое платье, которое осталось у нее с выпускного вечера в школе. Прямое платье было сшито из дорогой импортной парчи, сжатой узкими полосками, воротник плотно облегал горло, а под ним был вырез до груди.